КИТАЙСКАЯ ЛОГИКА И ЕВРОПЕЙСКИЙ ТЕАТР
Международный дискуссионный клуб «Валдай»
В Китае вполне искренне считают: экономика играет центральную роль в мировой политике
Самолюбие европейцев требует видимости сравнительно самостоятельного определения того, как вести себя с Китаем. Особенно это актуально для крупных стран Евросоюза в свете полного подчинения политике Вашингтона в вопросе отношений с Россией. О том, будут ли ведущие европейские державы ради экономических связей с Китаем сдерживать авантюристическую политику США в китайском вопросе, пишет Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба.
Для Пекина было бы ошибочно думать, что экономические интересы могут предотвратить поддержку европейцами своих американских покровителей в случае, если отношения Китая и США перейдут в критическое состояние. Однако пока обе стороны исходят из того, что подобного сценария удастся избежать, а Вашингтон и Пекин уверены в своей способности добиться победы без решительного столкновения. Мы не знаем сейчас, насколько долго будет продолжаться период неопределённости и сравнительно мирного протекания конфронтации двух ведущих экономических держав мира. Однако до тех пор, пока давление США на Европу в китайском вопросе не станет действительно решительным, сами европейцы не будут стремиться к конфликту с Китаем. Всё это вселяет в китайские власти надежду, что даже если настоящий раскол внутри Запада невозможен, то его тактические проявления достаточны для того, чтобы их политика на европейском направлении считалась успешной.
Недавний визит председателя КНР Си Цзиньпина в несколько европейских государств, среди которых на первом месте была Франция, представляет собой проявление китайской стратегии поиска «слабого звена» в рядах «коллективного Запада». В Китае прекрасно понимают, что, несмотря на практически полный политический контроль США над Европой, отдельные её лидеры всё равно пытаются выторговать себе определённую долю независимости. Даже если эта свобода внешних связей не представляет собой ничего серьёзного, самолюбие европейцев требует видимости сравнительно самостоятельного определения того, как вести себя с Китаем. Особенно это актуально для крупных стран Евросоюза в свете полного подчинения политике Вашингтона в вопросе отношений с Россией.
И не удивительно, что в Париже китайского лидера принимали с демонстративным радушием – его визит можно было хорошо «продать» как доказательство того, что Франция ещё что-то значит в международной политике.
Тем более что у европейцев всё ещё есть определённые рычаги влияния. Торговый оборот стран Евросоюза и Китая последовательно сокращается, пропуская вперёд азиатские страны и, в недалёком будущем, Россию. Однако они пока что остаются вторым по значимости рынком для китайской продукции, важным источником инвестиций и технологий, в которых Китай может нуждаться. Большинство крупных морских операторов, работающих с Китаем, имеют европейское происхождение, а порты Роттердама и Гамбурга принимают огромное количество китайских грузов.
Поэтому ослабление экономических связей с Китаем будет, конечно, ударом для европейцев, но причинит ещё больший ущерб благосостоянию Китая и положению его экономики. В настоящее время Евросоюз – это второй после стран АСЕАН внешнеэкономический партнёр КНР. Конечно, в совокупности стран, но все понимают, что главный вклад вносят именно континентальные партнёры – Германия, Франция и Италия. Так что отношения с этими странами в Китае подчёркнуто тёплые, а взаимные визиты всегда сопровождаются подписанием новых инвестиционных и торговых соглашений. Размывание, не говоря о разрыве, отношений с Европой – это большая опасность для китайской экономики, дающей благосостояние народа – важнейшее достижение китайских властей начиная с 1970-х годов.
Рисковать этим в Пекине не собираются, потому что иначе не останется главного ресурса поддержки политики правительства и источника национальной гордости. Тем более что в Китае прекрасно видят, насколько неохотно европейцы участвуют в кампании санкций США против России. И это является подтверждением того, что по своей воле главные страны Евросоюза не пойдут на разрыв экономических связей с Китаем. Для Пекина такой настрой европейцев является очевидным и внушает большой оптимизм по поводу будущего их отношений. Особенно с учётом того, что европейские правительства и элиты действительно мало что имеют против Китая. Во-первых, он находится далеко и не может рассматриваться ими как источник вдохновения для оппозиции обанкротившимся элитам внутри самой Европы. Политические партии нового типа в Евросоюзе могут обращаться к России, но не видят в качестве примера Китай. Во-вторых, европейский политический истеблишмент не усматривает серьёзного потенциала в том, чтобы использовать «китайскую угрозу» в качестве инструмента для сохранения своей власти в условиях сокращения социальных расходов и общего снижения уровня жизни в большинстве стран Евросоюза. То есть в ведущих европейских столицах просто не могут найти причин, чтобы пожертвовать экономическими связями с Китаем ради своих внутриполитических интересов.
Нужно учитывать, что в Китае вполне искренне считают: экономика играет центральную роль в мировой политике. Китайская внешнеполитическая культура – это ещё и продукт марксистского способа мышления, при котором экономический «базис» играет ведущую роль по отношению к политической «надстройке». Оспаривать такое их мнение невозможно. Особенно с учётом того, что достигнутые за последние десятилетия политические позиции Китая в мире – это действительно продукт его экономического успеха и созданного своими руками богатства. Совершенно не важно, что достижения в экономике не позволили Пекину решить ни одну из действительно важных для него задач в мировой политике – тайваньскую, полное признание Тибета китайским или морские территориальные споры с Вьетнамом и Филиппинами. Главное, что голос китайской дипломатии слышен в глобальной политике. И это весьма заметно для простых китайских граждан, уверенность которых в блестящих перспективах родины является важным фактором национальной внешней политики.
В результате в Пекине уверены, что углубление экономических связей с Евросоюзом – это самый надёжный способ сделать так, что его ведущие державы будут сдерживать авантюристическую политику США в китайском вопросе.
В Китае действительно пытаются максимально затягивать процесс своего сползания в прямой конфликт с США и их союзниками. Это противоборство имеет стратегический характер и связано с простой конкуренцией за доступ к мировым ресурсам и рынкам сбыта. Также в нём присутствует потенциальный очаг конфликта в виде острова Тайвань, фактическую независимость которого от КНР в США поддерживают и снабжают вооружениями. Европейцы, как мы видели, в противостоянии США и Китая не имеют в принципе своих существенных ставок. И отношение к участию в нём там сугубо негативное. Оценивают это противостояние в Европе двойственно. С одной стороны, конфронтация с Китаем может привести к тому, что США сократят присутствие в Европе и будут и дальше перекладывать бремя борьбы против России на европейских союзников. Этого европейские лидеры не особенно хотят и всячески уклоняются от того, чтобы брать украинский режим на своё полное содержание.
Однако, с другой стороны, для Парижа и Берлина возникает шанс усилить внутри Запада свои позиции и добиваться постепенной нормализации в отношениях с Москвой. К последнему они явно стремятся, хотя и действуют под давлением массы ограничений. В Европе могут надеяться, что, чем дальше будет идти противостояние США и Китая, тем меньше американцы смогут давить на своих союзников по российском вопросу и тем слабее будет «пятая колонна» США в Европе – прибалтийские республики СССР или Польша. Совокупность таких ожиданий, возможно ошибочных, формирует поведение ведущих европейских держав в китайском вопросе. Исходя из такого поведения европейцев, в Китае считают, видимо, что чем более неопределённой будет позиция Европы, тем позже США начнут на саму КНР решительное наступление. А это в конечном итоге работает на основную китайскую стратегию – победить США, не вступая с ними в прямое вооружённое противостояние. Которого в Китае вполне обоснованно опасаются.
Сами китайские власти, отметим, никогда не говорили о намерении отколоть европейцев от США. В своих официальных заявлениях Пекин всегда подчёркивает, что не ставит целью раскол внутри Запада. Он также доводит такую позицию до сведения экспертного сообщества через закрытые каналы коммуникации. И делает это настолько убедительно, что даже вызывает тревогу у части российских наблюдателей. Хотя, в действительности, нам бы нужно приветствовать любые усилия китайских друзей по внесению сомнений в стройные ряды «коллективного Запада». Впрочем, пока китайская риторика европейцев вполне устраивает. То, что Пекин, в отличие от Москвы, публично не говорит о необходимости большей европейской самостоятельности, позволяет Парижу и Берлину маскировать свои интриги с китайцами. Тем более что их американские хозяева и сами предпочитают пока не замечать такого легкомысленного поведения.
