«ВРАЖИЙ ГОЛОС» ТОГДА И СЕЙЧАС
О санкциях США против RT: Неуверенность западных медиа подстегивает желание избавиться от конкурентов
Осенью 1986 г. секретарь ЦК КПСС Егор Лигачёв и председатель КГБ СССР Виктор Чебриков предложили партийному руководству отказаться от глушения иностранных радиостанций, «вражьих голосов», как их называли в просторечии.
Нет, два видных функционера не прониклись буржуазными идеями, просто решили подойти по-деловому. Создание помех, писали они в ЦК, – дело дорогостоящее, но, учитывая масштабы страны, не слишком эффективное. Поэтому средства предлагалось перенаправить на контрпропаганду – более активную работу с зарубежной аудиторией для доведения взглядов Советского Союза на мировые события.
Через пару недель генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачёв поднял этот вопрос на встрече с президентом США Рональдом Рейганом в Рейкьявике. «Радиостанция “Голос Америки” (с 5 декабря 2017 г. внесена Минюстом РФ в реестр иноагентов) ведёт круглосуточные передачи на многих языках со станций, имеющихся у вас в различных странах Европы и Азии, а мы не можем изложить американскому народу нашу точку зрения. Поэтому в целях равенства нам приходится глушить передачи “Голоса Америки”, – говорил генсек. – Мы можем прекратить глушение “Голоса Америки”, если вы пойдёте навстречу нам, дадите нам возможность арендовать у вас радиостанцию или арендовать или построить станцию у ваших соседей». Рейган уклончиво пообещал проконсультироваться по возвращении домой. В итоге глушение иностранных радиостанций советские власти прекратили сами, без всякого бартера.
Эту давнюю уже историю заставили вспомнить события последних дней. Целый госсекретарь США посвятил специальное выступление российской медиакорпорации RT, против которой вводятся «полностью блокирующие» (новая формула) санкции за разрушительную подрывную работу по всему миру. Если верить Энтони Блинкену и американским спецслужбам, на данные которых он ссылается, угроза от российской компании исходит первостатейная и требует самых решительных мер от всех союзников по демократическому лагерю.
Без всякой иронии и преувеличения можно сказать, что о мировом признании такого уровня, каким стало обращение Блинкена, RT могла только мечтать.
Действенность медиагруппы даже не подтверждена, а сертифицирована видными представителями оппонента.
Сокрушаться по поводу ущемления свободы слова и ограничения плюрализма мнений можно, но смысла мало. Такие понятия стоит теперь продвигать только применительно к внутреннему информационному пространству отдельных стран, на национальном уровне это непременная предпосылка для нормального развития. Когда же речь заходит об иностранных источниках информации, их восприятие в качестве инструментов влияния стало общепринятым. И уже почти не зависит от характера общественно-политической системы в том или ином государстве. Чем более тотальна информационно-коммуникационная среда, чем больше её воздействие на поведение людей, тем острее желание правительств ужесточить контроль над потоками сведений и оценок.
Международная медиасфера заведомо идеологизирована, наэлектризована и конфликтна. Отсюда и, скажем так, не вполне типичные заявления Блинкена, что к медиагруппе RT следует относиться «как к разведке».
Насколько эффективна тактика ограничений и блокировок? Товарищи Лигачёв и Чебриков справедливо отмечали, что затратные усилия по производству помех враждебным вещателям оказывались, мягко говоря, не особенно результативны. Хуже того, как хорошо помнит автор этих строк, сам факт борьбы властей с забугорными радиоголосами производил обратный эффект – раз затыкают, значит, правды боятся. И такое мнение на излёте советской власти распространялось не только среди фрондирующей интеллигенции, изрядное количество «простых людей» в грош не ставило официальные каналы.
В Рейкьявике Рейган возразил на призыв Горбачёва, что, в отличие от Советов, «мы признаём свободу печати, право людей выслушать любую точку зрения». Президент США не сомневался в превосходстве американской системы по всем параметрам. Соответственно, требования информационного плюрализма тогда и потом отражали уверенность сильного игрока, что он выйдет победителем из любой конкуренции. Так и случилось через несколько лет – Соединённые Штаты обрели фактическую монополию на интерпретацию всего.
Нынешняя крайне резкая реакция объясняется ощущением, что монополия утрачивается. Другие интерпретации вызывают интерес публики.
Вообще-то, совокупный ресурс западных, прежде всего англоязычных, медиа несопоставимо больше того, что могут пока предложить все носители альтернативных точек зрения. Но внутренняя неуверенность растёт сама собой и подстёгивает желание обезопаситься даже от потенциальных соперников. Из той же оперы попытки объяснить губительным внешним влиянием внутренние распри, связанные с накопившимися противоречиями. Это тоже памятно из советского опыта. Собственные проблемы не решали, списывая их на сторонние причины, и по мере нарастания проблем те самые сторонние причины, действительно, начинали их усугублять.
Целенаправленные карательные действия способны создать препятствия любой организации, сомнений нет. Особенно когда их предпринимает по-прежнему самая могущественная держава планеты. Но американский же исторический опыт учит: монополия не бывает вечной. Рано или поздно картель становится тормозом развития и объектом антимонопольных мер.
