САММИТ БУДУЩЕГО
Российский Совет по международным делам
От карандашного наброска к картине маслом
Масштабные мероприятия высокого уровня, регулярно проводимые Организацией Объединенных Наций, редко дают немедленные практические результаты, кардинально и бесповоротно меняя ход мировой политики. Как правило, такие пафосные мероприятия, на подготовку которых уходит очень много времени и сил, заканчиваются самыми общими и юридически не обязывающими заявлениями, кратковременными всплесками активности в международных СМИ, а также многочисленными критическими комментариями со стороны разочарованных экспертов и аналитиков, ожидавших каких-то более радикальных или хотя бы более конкретных решений. Тем не менее такого рода форумы остаются важными — они служат своего рода политическими барометрами, указывающими на происходящие изменения в преобладающих представлениях о проблемах, возможностях и приоритетах международного сообщества. Если повезет, мероприятия ООН способны стать долгожданными катализаторами давно назревших и крайне необходимых изменений в международной системе.
Не стал исключением из этого общего правила и прошедший в Нью-Йорке 22–23 сентября Саммит будущего. В программе встречи, предварявшей открытие 79-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, наглядно отразились стремительно меняющаяся повестка дня глобальной безопасности и развития, новые вызовы и возможности многостороннего сотрудничества по широкому кругу фундаментальных проблем, с которыми приходится сталкиваться человечеству в наше неспокойное время. Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш, который и был главной движущей силой в подготовке саммита, сделал все возможное, чтобы придать встрече историческое значение. Он призвал государства — члены ООН продемонстрировать «стратегическое видение» и «мужество», быть «максимально амбициозными» для укрепления международных институтов, которые с трудом успевают реагировать на сегодняшние угрозы, не говоря уже о завтрашних вызовах.
Очередные попытки закрыть глаза на углубляющиеся проблемы или передать их на усмотрение «будущих поколений» чреваты самыми неприятными последствиями. Международное сообщество явно запаздывает в своей реакции на меняющиеся реальности. Достаточно сказать, что в реализации согласованных почти десятилетие назад глобальных целей в области устойчивого развития (ЦУР) на 2015–2030 гг. на данный момент только в 17% случаях человечество достигло существенного прогресса, в то время как в 30% случаях прогресс оказался незначительным, а в 35% случаях — наблюдалась стагнация или даже регресс.
Конечно, подготовка документов Саммита — Пакта о будущем и двух приложений к нему (Глобального цифрового договора и Декларации о будущих поколениях) — оказалась долгим и сложным процессом. Сам алгоритм работы над тремя текстами, готовившимися при координации со стороны Германии и Намибии, не был полностью прозрачным и мог быть поставлен под сомнение с точки зрения соблюдения принятых в ООН демократических процедур. На конечный результат многомесячной работы можно смотреть как на стакан, который наполовину полон или наполовину пуст, в зависимости от точки зрения смотрящего. Те, кто считал главной целью Саммита в первую очередь привлечение внимания мировой общественности к неуклонно снижающемуся уровню глобального управления, вероятно, остались довольны Саммитом. У тех, кто ожидал увидеть подлинно революционный план реформирования глобальных многосторонних механизмов, было много причин для разочарования.
Даже в своей окончательной версии Пакт о будущем, несмотря на все настойчивые попытки достичь наименьшего общего знаменателя еще на стадии подготовки, в последний момент стал предметом острой критики. Россия, в частности, выразила большую озабоченность по поводу того, как в Пакте отражены роли государственных и негосударственных субъектов в системе ООН, как он трактует первоочередные проблемы ядерного разоружения, как определяет место Организации Объединенных Наций в защите прав человека и так далее. Заместитель Министра иностранных дел России Сергей Вершинин предложил поправку, подчеркивающую «принцип невмешательства во внутренние дела государств» со стороны международных организаций и призывающую ООН в своей работе избегать дублирования усилий. Это предложение, поддержанное Белоруссией, Ираном, КНДР, Никарагуа, Сирией и Суданом, тем не менее не было учтено при утверждении Пакта. В результате российская делегация была вынуждена «дистанцироваться» от принятого Пакта, хотя это решение носило скорее символический, чем практический характер — никаких конкретных обязательств принятые на Саммите документы ни на кого не накладывают.
В конечном итоге, главным «нервным узлом» на Саммите было не сохраняющееся противостояние между Москвой и западными столицами, а неясность будущих отношений между Севером и Югом. На встрече в Нью-Йорке никто в принципе не ставил под сомнение настоятельную необходимость демократизации современной международной системы путем предоставления дополнительных возможностей развивающимся странам, но Саммит предсказуемо не смог согласовать и утвердить подробную дорожную карту, ведущую в этом направлении. Вместо этого в Пакте о будущем изложены 56 относительно бесспорных и политически нетоксичных «действий», включая неизменную приверженность принципам многосторонности, соблюдение Устава ООН и активное участие в международном миротворчестве. В Пакте вполне уместно содержатся призывы к реформированию международных финансовых институтов и Совета Безопасности ООН, а также к наращиванию усилий по борьбе с изменениями климата, к содействию всемирного разоружению и к международному контролю над развитием искусственного интеллекта.
Кто, находясь в здравом уме и твердой памяти, будет возражать против этих благородных и более чем актуальных целей? Однако большинство из 56 «действий» оставлены нарочито расплывчатыми, а в некоторых случаях — даже и двусмысленными. Например, критики могут заметить, что ни в одном из документов, принятых на саммите, прямо не затрагивался вопрос о конкретных финансовых обязательствах со стороны богатых развитых стран в рамках «зеленого» перехода» или о какой-то практической роли, которую должна была бы играть Организация Объединенных Наций в реформировании международных финансовых институтов. Показательно и то, что, несмотря на то, что встреча в Нью-Йорке собрала очень много глав государств со всех уголков мира, лидеры крупнейших мировых держав, играющих решающую роль в Совете Безопасности ООН как постоянные члены Совбеза, предпочли не выступать на Саммите будущего, отдав предпочтение следовавшей непосредственно за саммитом неделе высокого уровня Генеральной Ассамблеи.
Есть все основания предположить, что в обозримом будущем нынешние глубокие разногласия между ведущими игроками мировой политики и экономики по центральным пунктам повестки дня в области глобального развития и безопасности никуда не денутся. Более того, противоречия между игроками вполне способны прибрести еще более острую форму. Было бы по меньшей мере политической близорукостью сводить причины этих разногласий и противоречий к прискорбной инерции старого политического мышления или к порочной логике продолжающегося геополитического противостояния.
Иными словами, многие проблемы современного мира не являются исключительно проблемами отсутствия или дефицита коммуникации между национальными лидерами, дипломатами и государственными чиновниками, а потому разрешение этих проблем в формате многосторонних встреч на высшем уровне, подобных Саммиту будущего ООН, в принципе невозможно. Нельзя недооценивать реальных расхождений национальных интересов; такие расхождения коренятся в самой природе предстоящей трансформации международной системы, поскольку эта трансформация неизбежно будет более болезненной и более дорогостоящей для одних стран, чем для других. В сложившихся геополитических условиях трудно рассчитывать на достижение глобального консенсуса по таким чувствительным вопросам как расширение состава Совета Безопасности ООН, комплексные реформы МВФ и МБРР или полноценное возрождение ВТО.
Это означает, что международное сообщество должно сосредоточиться не столько на поиске ускользающего консенсуса по поводу принципиальных параметров желаемого миропорядка, сколько на фиксации достижимых компромиссов по конкретным вопросам. Такие компромиссы не будут идеальными и могут оказаться не вполне устойчивыми, и они неизбежно будут уязвимы для критики. Однако даже менее чем идеальный тактический компромисс по практическим проблемам гораздо лучше, чем непрерывная бескомпромиссная борьба вокруг принципиальных вопросов. Мы живем в сложную эпоху, когда синица в руках явно предпочтительнее журавля в небе.
Саммит будущего, при всех возможных оговорках, касающихся его итоговых документов, может оказаться важным шагом в правильном направлении. При условии, конечно, что за Саммитом последует целый шлейф проблемно-ориентированных мероприятий, в которых каждое из 56 заявленных «действий» будет рассмотрено гораздо более подробно с выходом на практические результаты. Иными словами, самое время начать постепенно переходить от первоначального, несколько небрежного карандашного наброска к тщательно прописанной картине маслом, даже если работа с кистью и мольбертом окажется мучительно долгим процессом.
Впервые опубликовано в Global Times.
