| Слон.Ру

Илья Шепелин

Сегодня президент Владимир Путин заявил, что не исключает амнистирования узников «болотного дела» после того, как им будут вынесены приговоры. Вопрос о «болотном деле» Путину задал сопредседатель РПР-ПАРНАС Владимир Рыжков, также поинтересовавшийся у президента, что тот думает по поводу фальсификаций выборов в регионах. Ответы главы государства прозвучали очень расплывчато: кроме слов об амнистии, Путин провел параллели между фигурантами «болотного дела» и мародерами, громившими витрины магазинов во время уличных беспорядков в Лондоне. Slon связался с Владимиром Рыжковым, чтобы узнать, зачем ему понадобилась поездка на Валдай и чего он ждет после ответов Путина.

– Вы удовлетворены ответами президента на ваши вопросы о «болотном деле» и фальсификациях на выборах?

– В какой-то степени — да. Потому что Путин впервые дал понять, что знает «болотное дело», то есть это придает делу такой федеральный резонанс и федеральный статус…

– Извините, но про «болотное дело» журналисты как минимум полгода назад спрашивали.

– Ну видите, полгода назад — это уже достаточно давно. А тут шла трансляция на всю страну, здесь собралась вся мировая интеллектуальная элита, поэтому у моего вопроса было немного другое качество. А то, что Путин сказал о том, что он не исключает амнистии, — это серьезное продвижение вперед! Все-таки не шутка, когда глава государства говорит такую фразу. И, что касается выборов: Путин признал, что не во всех регионах выборы были честными, хотя на самом деле в некоторых регионах они были тотально сфальсифицированы. И он признал, что нужно что-то делать с этим на практике, провести какой-то диалог или разговор. Я думаю, что Путин открыл определенное окно возможностей, на которое я надеюсь. Посмотрим, может, удастся что-то сделать и с выборами.

– Со стороны ответы Путина выглядели отговорками: «не исключаю», «посмотрим». Вам так не показалось?

– Сначала он отвечал очень негативно. Первая часть его ответов говорила, что его жесткая позиция будет оставаться неизменной. Но в конце он сделал неожиданное отступление от своей линии, которая противоречит и меняет то, что он говорил раньше.

– Вы сказали, что это самый острый Валдай.

– Дело в том, что я с 2004 года член Валдайского клуба по линии Совета по внешней оборонной политике. Раньше Путин, Иванов, Шойгу, Лавров, Володин сюда приезжали, но встречались только с иностранцами и не дебатировали с российскими участниками клуба. А в этот раз мы встретились со всеми. Вы просто не видели, какие жесткие дебаты были с Ивановым, например, у меня по коррупции, с Володиным — по выборам. Это было очень жестко и остро, просто трансляций не было. Поэтому этот Валдай совсем не похожий ни на что.

– С чем вы это связываете?

– Я связываю это с огромными переменами в обществе. Оно очень сильно изменилось, прошла огромная активизация. То, что произошло в Москве и Екатеринбурге, власть больше не может игнорировать, она вынуждена открываться.

– Как думаете, это показательно делается? Как с выборами в Москве — когда Володин регулярно рапортовал политологам о самых честных и открытых выборах, хотя на этапе проведения кампании это было совсем не так. Будет ли какой-то результат от ваших вопросов, помимо того, что Валдай стал «более острым»?

– Давайте мы дадим ответить на ваш вопрос жизни. Посмотрим, что будет с болотниками, с выборами, конкуренцией, свободой слова и всем прочим, о чем сегодня говорил Путин.

– А вы на Валдай приехали просто как член клуба или как оппозиционер?

– Конечно, как оппозиционер! Я всегда на всех форумах здесь выступал очень жестко! Другое дело, что не всегда это происходило в присутствии Путина и других руководителей страны. Но я вел себя, как обычно, — открыто, остро и честно.

– Многие оппозиционеры, не поехавшие на Валдай, заявили, что вы и другие оппоненты власти там находитесь в качестве специально установленной декорации. Что бы вы ответили на эту критику?

– Критикам я бы ответил следующее. Народ вышел на Болотную и Сахарова с требованиями прекратить политические репрессии и провести политическую реформу. Эти два вопроса на Валдае я поставил перед руководством страны. Не вижу никаких поводов меня упрекать. Как политики мы должны использовать каждую возможность, чтобы добиться исполнения требований людей.