Татьяна Малева, Владимир Мау

| Ведомости

Смысл и назначение пенсионной модели меняются под влиянием макроэкономики и демографии. По мере социально-экономического развития эта модель будет становиться все более индивидуальной

Пенсии и пенсионные системы уже давно стали макроэкономическим фактором. Когда Бисмарк вводил пенсионную систему в Германии, подразумевалось, что до получения пенсии доживут единицы. И для государства или отдельной корпорации выплата пенсий такому скромному числу работников не составляла непреодолимой задачи. Но поддержка пожилого человека, утратившего трудоспособность после многолетней работы на тяжелом производстве, была социальной новацией.

По сути, появление пенсионных систем положило начало формированию государств всеобщего благосостояния. Но когда в XX в. в развитом мире продолжительность жизни стала расти, а вслед за ней — доля пожилого населения, эта проблема перестала быть чисто социальной. Одновременно растут и жизненные стандарты, и представления людей о размере достойной пенсии. Эти два фактора привели к экспоненциальному росту финансовых ресурсов, которые необходимы для выполнения социальных обязательств перед пенсионерами. Вопрос, следовательно, стал экономическим и макроэкономическим. Доля расходов на пенсионную систему в ВВП уже составляет в ряде стран 12-13% — это Австрия, Бельгия, Франция, Германия, Италия.

В результате сегодня все большее число стран испытывает необходимость радикальных реформ своих пенсионных систем в ответ на быстрое увеличение доли пожилых. Россия не исключение. Доля пенсий в ВВП, по разным оценкам, составляет 8-10%, что очень значительно. И это при том, что наши пенсии низки по своему реальному размеру.

Если же сравнить расходы на выплату трудовых пенсий по странам, сопоставимым с Россией по ВВП на душу населения (Словения, Чехия, Словакия, Эстония, Чили и др.), то они в среднем тратят на пенсии 7,5% ВВП, а мы — 9%. И главное — в последние годы эта доля у нас росла приблизительно на 1% в год.

Что делать? Уменьшить размер пенсии или ограничить число ее получателей путем повышения пенсионного возраста. Первое невозможно в силу социальных и политических причин. Второе широко используется в развитом мире, где по мере экономического развития пенсионный возраст повышается. Подчеркнем: повышение пенсионного возраста является не следствием бедности государства или недоразвитости общества, а наоборот — результатом социально-экономического прогресса, в том числе роста продолжительности жизни. И развитые страны идут по этому пути.

Сегодня при спорах о пенсионном возрасте мало кто помнит, при каких обстоятельствах этот возраст был установлен. В 1932 г. в результате проведенных тогда обследований рабочих, занятых физическим трудом и выходящих на пенсию по инвалидности в связи с потерей трудоспособности, было выявлено, что к 55 годам большая часть женщин и к 60 годам большая часть мужчин теряют возможность продолжать работать, или, точнее, к этим возрастам для большинства работников сохранение обычного заработка было невозможно или требовало чрезмерного напряжения. На этой основе в 1932 г. законодательно были введены пенсионные возрасты: 55 лет для женщин и 60 лет для мужчин. Причем касалось это только работников госпредприятий, а миллионы колхозников были из государственной пенсионной системы вплоть до 1964 г. вообще исключены.

С тех пор границы пенсионного возраста не менялись. В дальнейшем более молодой, чем в западных странах, законодательный пенсионный возраст рассматривался как одно из завоеваний социализма. Но сегодня демографические реалии изменились, равно как и характер и тяжесть труда.

Когда-нибудь пенсионный возраст все равно будет увеличен. В том числе и по требованию значительной части населения.

Действительно, особенностью современного общества является неоднозначное отношение самих граждан к перспективе ухода на пенсию. Если в прошлом большинство людей стремилось перестать работать, то сейчас растут ряды тех, кто не хочет на пенсию, а также тех, для кого вопросы пенсии вообще не актуальны. К первым относятся государственные служащие, судьи, профессора и академики, которые постоянно борются за право работать сверх установленного предела. Под их давлением периодически вносятся соответствующие изменения в законодательство. Растут ряды людей свободных профессий, которые работают столько, сколько они могут себе позволить, а при достижении преклонного возраста никак не рассчитывают прожить на государственную пенсию, а потому формируют собственные индивидуальные пенсионные стратегии.

Кроме того, пенсионный возраст — тема не самая болезненная среди проблем пенсионной системы. Ведь никто не собирается повышать пенсионный возраст тем, кто сейчас приближается к пенсии, — речь идет о более молодых людях. Тема и не самая актуальная, поскольку политически приемлемое повышение пенсионного возраста (максимум лет на пять) не решает фискальной задачи — балансирования пенсионного фонда, но лишь немного смягчает ее напряженность.

Еще одним решением может быть существенное увеличение трудового стажа, при котором начисляется полноценная пенсия — в отличие от минимальной социальной пенсии.

Наконец, нередко предлагается повысить тариф отчислений в пенсионную систему и разом решить проблему — якобы в России самые низкие налоги. Это не совсем так, а в отношении пенсий — совсем не так. В России действует номинальная ставка тарифа страховых взносов в пенсионную систему 22% от заработной платы в пределах установленного взносооблагаемого максимума плюс 10% сверх этого максимума, что реально эквивалентно ставке в размере 26% от заработной платы. Эта ставка уже ощутимо превышает средний уровень по ОЭСР, где он равен 19,6%. Выше только у нескольких стран — Чили, Чехии, Болгарии, Италии, Испании. Во всех остальных странах с солидарной пенсионной системой он ниже. В этом смысле российская пенсионная система уже находится на пределе и повышать тариф отчислений далее нельзя. Это лишь усилит барьеры на пути к экономическому росту.

Одним из решений проблем современной пенсионной системы может быть стимулирование добровольного более позднего выхода на пенсию. Обсуждаемая в настоящее время пенсионная формула преследует именно эту цель. В ней удалось предложить такой стимулирующий алгоритм: чем дольше после наступления пенсионного возраста работник будет оставаться на рынке труда без оформления пенсии, тем выше будет размер его будущей пенсии: на пять лет дольше — в 1,45 раза, на 10 лет — более чем вдвое. Насколько это окажется действенным, покажет время. Проведенное нами социологическое обследование показало, что такая схема может заинтересовать 20% нынешних работников. А это довольно серьезная величина. Для того чтобы какая-то реформа стала успешной, достаточно 10-15% новаторов, после чего она начинает распространяться на другие социальные группы.

При разработке новой пенсионной формулы с учетом имеющихся социальных, политических и других ограничений ее авторы исходили из предпосылки, что не должно предусматриваться расширение источников финансирования, которые являются внешними по отношению к пенсионной системе (привлечение в пенсионную систему доходов от приватизации, увеличение тарифов страховых взносов и т. п.). Система должна быть самодостаточной и сбалансированной или по крайней мере стремиться к этому, а не расширять свой дефицит и не претендовать на растущую поддержку из федерального бюджета, как это происходит сегодня, или же рассчитывать на новые источники. Это предопределило характер новой формулы — переход от абсолютного значения пенсии в рублях к относительному значению в баллах, т. е. пенсионные права работника — это некая доля, которую зарабатывает работник в течение своей трудовой жизни, в общей сумме пенсионных активов. Такая формула априори обладает более высоким балансирующим потенциалом, чем формирование абсолютных пенсионных обязательств без связи с реальными доходами пенсионной системы.

Пенсионная реформа в силу высокой чувствительности населения к изменениям не может быть резкой. Даже оправданные меры, например повышение минимального стажа с 5 до 15 лет, не могут быть реализованы одномоментно. Все нововведения идут по мягкому и плавному сценарию изменений. Но это означает, что и дефицит системы не сможет исчезнуть мгновенно, это также потребует времени. Однако большим достижением станет уже снижение бюджетного трансферта к 2030 г. до 1,3% ВВП, а к 2050 г. — до 0,5% ВВП при одновременном ощутимом росте размера пенсий.

Траектории базовых экономических и социально-демографических процессов в будущем станут ускоряться, и, соответственно, будут ускоряться и реформы. Меняющаяся демографическая и социальная реальность не просто накладывает ограничения на выбор тех или иных конкретных пенсионных систем, но и выступает одним из главных факторов формирования нового макроэкономического баланса между поколениями. Это происходит и будет происходить во всем мире. В этом смысле пенсии — это первая ласточка, вестник перемен. За ними последуют прочие институты социального государства (welfare state).

Ключевая проблема состоит в том, что современное общество переросло пенсионную модель, разработанную применительно к условиям только возникавшей индустриальной экономики. Поиск современной пенсионной системы должен выйти за рамки дискуссии о возрасте и предложить принципиально другие решения, для которых проблема пенсионного возраста имеет исчезающее значение.

Современный человек, живущий в экономически развитом обществе, может и должен сам строить свою жизненную стратегию, в том числе и готовиться к старости. Он может копить деньги под подушкой или в пенсионном фонде, вкладывать в свою семью. С тех пор как в России отменили уголовное преследование за тунеядство, за каждым человеком было признано право работать или не работать в любом возрасте.

По мере социально-экономического развития пенсионная модель будет становиться все более индивидуальной, а в основе ее будут лежать четыре альтернативных способа организации жизни после ухода от активной трудовой деятельности. Во-первых, государственная пенсия (социальная и накопительная). Во-вторых, частные пенсионные накопления, включая корпоративные пенсионные системы. В-третьих, вложения в недвижимость, на ренту от которой можно жить в старости (типичная пенсионная стратегия москвичей со средним достатком). Наконец, в-четвертых, вложения в семью, которая в старости будет служить пожилому человеку опорой. Экономический опыт и здравый смысл свидетельствуют, что ни одна из перечисленных стратегий не является абсолютно надежной. Рухнули казавшиеся абсолютно устойчивыми государственные пенсионные системы социалистических стран. Финансовый кризис привел к значимым потерям частных пенсионных фондов и хранящихся в них сбережений. Доходы от недвижимости также подвержены колебаниям, особенно в условиях экономического кризиса. Наконец, и семья не всегда оправдывает возлагаемые на нее надежды.

Поэтому разумной пенсионной стратегией будет та, которая сочетает в себе диверсификацию, индивидуализацию и приватизацию. Человек сам сравнивает и оценивает риски, формирует индивидуальную стратегию, основанную на определенной комбинации из четырех вариантов пенсионной стратегии, причем именно частные средства (сбережения) играют здесь определяющую роль (на них основаны три из четырех вариантов стратегии).

Это не означает самоустранения государства. Государство должно обеспечивать и стимулировать прежде всего максимальное продление активной жизни человека и сохранение его работоспособности, т. е. развивать здравоохранение, профилактику и поощрение здорового образа жизни. Кроме того, государство должно страховать граждан от инвалидности и очевидной бедности, т. е. помогать тем, кто без этой помощи обойтись не может. Но без повышения экономической активности и социальной ответственности каждого человека государство не сможет в одиночку обеспечить ему достойную жизнь в старости.