Дмитрий Быков в программе «Особое мнение»
Д.БЫКОВ: Здравствуй, Оля, здравствуйте всем.
О.ЖУРАВЛЕВА: Вам задали много вопросов, но начать хотелось бы вот с чего, — Валерий: « Мне – 70, я родился при диктатуре, вся жизнь прошла практически за колючей проволокой коммунистов, теперь объявился новый диктатор. Неужели я не доживу, когда этот диктат в России прекратится, и не будет вокруг врагов?»
Д.БЫКОВ: Валерий, вы, безусловно, до этого доживете. Надо только помнить, что на всяком пути прогресса существует свой Леонард Стокман. Когда абсолютно инвариантная фигура, она всегда присутствует. Всегда некоторый рывок вперед оплачивается двумя шагами назад. Тут ничего не поделаешь. Вы, безусловно, доживете, только нужно, как сказала реклама, следить за сердцем и вообще следить за собой. Следи за собой — будь осторожен. Как говорил Василий Аксенов – он же увлекался очень бегом, джоггингом. Увлекался им где-то года с 78-го. М вот он бегает по Переделкино, а кто-то из писателей его спрашивает: — зачем ы бегаешь? Он говорит: Я хочу их пережить. Это нелишняя мотивация, здоровье — бог с ним, не в нем счастье.
О.ЖУРАВЛЕВА: Понятно. Еще хотелось бы вашего комментария, прежде, чем мы перейдем к другим вещам.
Д.БЫКОВ: Жизнерадостным.
О.ЖУРАВЛЕВА: Может быть, жизнерадостным. Почти половина российских граждан верит в существование так называемого «мирового правительства, стремящегося контролировать планету», — выяснили социологи ВЦИОМ. 45% опрошенных считают, что «в мире существует некая организация или группа лиц, которые влияют на все мировые процессы и контролируют действия властей многих государств». Легче жить с таким представлением?
Д.БЫКОВ: 80% опрошенных, включая меня, верят, что когда дорогу перебегает черная кошка, надо все-таки три раза плюнуть через левое плечо – на всякий случай, человеку свойственны суеверия. Человеку свойственны разного рода религиозные, а чаще квази-религиозные обманки. Не будем себя обманывать – это довольно естественная вещь, и ничего в этом нет страшного. Ну, верят они, что существует «мировое правительство», будут им говорить по телевизору другое – они будут верить в другое. В СССР примерно 90% населения верило, что в Америке, в мире капитала, между людьми совершенно животные отношения, и у соседа нельзя соли попросить, — они были в этом искренне убеждены. Я помню, чтобы не обзывать никого другого, приехал Кушнер из Америки в 1988 г. Я служил в армии, у меня было увольнение, одно из немногих, я пришел к нему в гости, прошу: Расскажите, как там, неужели действительно такой вот бездуховный мир? Он на меня с сомнением посмотрел. И говорит: А наш духовный человек так вам в душу влезет, что вы не будете знать, куда деваться. Понимаете, там есть определённая культура отношений, лезть в душу не принято. Но сказать, что Америка это мир бездуховный?
Через очень небольшое время, — не хочу называть конкретные сроки, чтобы не впадать в ошибку или в соблазн, — через очень небольшое время результаты этих опросов будут абсолютно противоположны. А главное, опросы сами будут совершенно противоположные. Я очень рад, что российское население так хорошо умеет давать те ответы, которых от него ждут. Оно тем самым гениально сохраняет свою психику. Это называется вообще-то гибкостью, «flexibility». И э та гибкость очень меня радует. Потому что думает он одно, отвечает — другое, делает третье.
О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, вас не смущают эти постоянные крики про рейтинги?
Д.БЫКОВ: Абсолютно. Всем этим рейтингам цена копейка. Я это понял, когда за день до отставки Лужкова провели опрос, кто ему доверяет в Москве — 83%. А потом, через день после отставки Лужкова, 64% уже не доверяют. Это нормально. Как только человек низвергается, ему перестают доверять. Как только по радио или по телевизору перестают повторять глупости, — не бойтесь, пожалуйста, — они не затрагивают ума массового человека. Массовый человек думает о своих проблемах, а отвечает достаточно механически. И, слава богу, что эта коррозия затрагивает только самый верхний слой его личности. В душе он по-прежнему добрый, умный и насмешливый, — что особенно ценно. И я насмешливый.
О.ЖУРАВЛЕВА: Илья: «Как вам кажется, почему так резко изменилась риторика наших обычно воинствующих СМИ в отношении Украины? И можно ли вообще развернуть машину пропаганды вспять?»
Д.БЫКОВ: Она не изменилась. Это просто вслед за вашим самым главным, Варфоломеевым, радостно сказали, что слово «хунта» исчезло. Оно никуда не исчезло. Оно по-прежнему в лексиконе очень многих политических аналитиков. Я абсолютно уверен, что мы еще увидим фильм «666 друзей хунты», потому что число их должно нарастать. Пропаганда будет оставаться на абсолютно прежнем уровне, и уход Арама Ашотовича Габрелянова в другой личный проект, уж я не знаю, почему он не захотел работать в новом прекрасном составе, ничего не изменит габреляновские СМИ, габреляновские интонации, все будет по-прежнему.
Конечно, будет по-прежнему «хунта». Всякий, кто служит в украинских войсках, в армии, в милиции, по-прежнему будет «полицай» и «убийца собственного народа» — никуда это все не денется. Илья. Так что машину пропаганды никто и не будет разворачивать. Только теперь эта машина пропаганды будет стрелять не только по «пятой колонне», но и по так называемой «шестой колонне» — по людям, которые окопались в Кремле, — правда, их никто не видел, — и они являются нацпредателями. Они вместе с олигархами хотят остановить войну и сбросить президента. Прибавится эта риторика.
О.ЖУРАВЛЕВА: Так. Теперь – об олигархах. Вы понимаете, что произошло с господином Евтушенковым?
Д.БЫКОВ: Из того спектра мнений, которые я прочитал, для меня наиболее понятны мнения тех людей, — Чичваркина в частности, и других, — которые говорят, что это такой способ пополнения государством собственных запасов. По сведениям, которые имею я от людей, которые стояли рядом и слушали, как «одна баба сказала», г-н Евтушенков не захотел делиться на тех условиях, которые ему были предложены. Допустим, 60:40, или 70:30, — я не знаю точно, просто догадываюсь, что это так.
Как всегда, Юлия Латынина отыскивает в этом известные ей какие-то интересные конспиралогические следы, — что вот он пытался сам мутить ситуацию на Украине, или наоборот, ее разрулить. Я этого всего не знаю, но для меня домашний арест Евтушенкова, хотя он и свидетельствует об известном смягчении нравов, это плохой симптом. А почему — скажу после перерыва на новости.
О.ЖУРАВЛЕВА: Совершенно верно. Никуда не уходите.
НОВОСТИ
О.ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение», мой собеседник — Дмитрий Быков, который сказал, что видит плохой симптом.
Д.БЫКОВ: Плохой симптом – в домашнем аресте Владимира Евтушенкова.
О.ЖУРАВЛЕВА: Вы бы хотели другого ареста?
Д.БЫКОВ: Я бы не хотел никакого ареста. Вообще увлечение арестами всегда плохо в государстве. Но проблема в чем? никогда волна арестов не начинается с масс. Всегда берут тех, кого массы ненавидят. Никогда борьба, например, с писателями не начинается с попутчиков, она всегда начинается с РАППа. Помните, расправились сначала с РАППом, попутчики кричали «ура», — очень немногие смогли удержаться. А потом начали и их брать по одному. Всегда расправы начинаются с тех, кто массам ненавистен, — чтобы эти расправы получили моральную санкцию, чтобы они были одобрены.
Так и здесь. Если массовые расправы – пусть пока очень деликатные, я бы сказал, косметические, начинаются с олигархов, — ждите, дальше придут за массой. С Ивана Денисовича не начинают никогда, начинают с Цезаря Марковича. Его ненавидят и потому, что он интеллигент, и потому, что он еврей, и потому, что он сталинист. А потом Иван Денисович идет за ним следом, или Кавторанг. Это если кто не узнал, я говорю об «Одном дне Ивана Денисовича» Солженицына.
Когда с Гусинским случилась такая история, я предупреждал ровно о том же: Гусинский, на мой взгляд, фигура довольно неприятная. И то НТВ, которое он создал, — президент Путин, дай бог ему здоровья, уже почистил один раз, теперь пришла пора почистить второй как следует. И очень пора. Потому что то, что они воротят, это просто беззаконие абсолютное. Я уверен, что это произойдет. Потому что те, кто служат под самым седалищем, они первыми и падают, да с них и начнутся расправы.
Но мне бы очень хотелось, чтобы тогда, когда убирали Гусинского, люди подумали о том, что с этого начинается. Гусинский — первый, и все одобряют расправу над Гусинским. А дальше произошло «равноудаление» всех. Включая «православного олигарха» Пугачёва. Я небольшой фанат олигархов. Я просто большой противник расправ.
Допустим, Владимир Евтушенков не нравится людям, потому что он миллиардер. Но дальше придут за теми, у кого вообще есть доллары, — допустим, — представляю я себе. Всегда расправы начинаются с неприятных.
О.ЖУРАВЛЕВА: Почему так должно быть, объясните?
Д.БЫКОВ: Так должно быть просто по логике истории. Потому что, во-первых, всегда олигархи становятся первыми жертвами на новом этапе. Всегда кузнецы определенного этапа истории, — а Путин, разумеется, порождение олигархического русского капитализма, — всегда они становятся жертвой – «революция пожирает своих детей».
О.ЖУРАВЛЕВА: А что у нас сейчас за новый этап, от Евтушенкова какой начался?
Д.БЫКОВ: Начался этап расправ с олигархами ради присвоения их имущества. Это совершенно очевидно. Ну, деньги нужны.
О.ЖУРАВЛЕВА: А что, Ходорковского мало было?
Д.БЫКОВ: Во-первых, Ходорковский был давно. Ходорковский – олигарх ельцинской эпохи, один из «семибанкирщины». Евтушенков всегда отличался огромной степенью лояльности. И он при Путине совершенно не бедствовал. Более того, он был в числе тех, кто активно поддерживал не только Юрия Лужкова, но и вполне симпатизировал Путину. Сейчас происходит уже ротация людей на этом уровне, — ну, просто денег надо где-то взять. Мне кажется, что раскулачивание кулаков, расказачивание казахов, разевреивание евреев, разолигархивание олигархов…
О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, здесь с деньгами началось совсем по-другому. Сначала пенсии. Сначала говорили накопительная часть, потом – базовая.
Д.БЫКОВ: Не будем вдаваться в подробности вкуса ботиночных шнурков. Это единый процесс. Процесс постепенного расказачивания и раскулачивания всех, у кого можно что-то отнять. Понятно же совершенно, что и Крым требует денег, и война требует денег, да и вообще сейчас не очень хорошо все в экономике. И, разумеется, что надо постепенно как-то разбираться с людьми, у которых деньги пока есть, и они не выведены «туда». Значит, надо их объявлять либо преступниками, либо «шестой колонной», как уже предложили Дугин и Стрелков. Ну, в Кремле же должен быть кто-то виноват, — президент таким быть не может. Значит, это люди, которые сбивают нашего президента с пути, не то он бы давно уже дошел до Брюсселя. Вот так.
О.ЖУРАВЛЕВА: А вообще как вы видите историю, что у нас называется «раскол элит»?
Д.БЫКОВ: Я не предполагаю, что мы стоим на пороге раскола элит. Меня конкретный сценарий краха никогда не заботил. Потому что Россия в этом смысле совершенно непредсказуема, — как мне однажды сказал Женя Ройзман: сидим мы тут с тобой, два не самых глупых человека, и придумываем сто версий. А Россия пойдет по 101-й. Вот это очень точное наблюдение, — конечно, он настоящий писатель.
Какую бы мы версию ни придумали, — будет ли это раскол элит, сценарий ли верхушечного переворота, низового переворота, мировая война…
О.ЖУРАВЛЕВА: То несть, вы никакой не исключаете?
Д.БЫКОВ: А мне это совершенно неважно. Я вижу вектор. Чем кончится, — ясно. И хватит с меня. Вот этот вектор я вижу. Я вижу, что силы, которые сейчас стоят во главе России, ради того, чтобы удержать свою власть и исключить любую альтернативу, дотолкали уже страну до необратимой катастрофы, — сценарий верхушечного какого-то отката назад для меня совершенно невозможен, — и сейчас задача в том, чтобы после этой катастрофы не потерять страну. Думать, какой она будет после. Вот это нам и нужно сейчас.
Ну, слушайте, какая разница? – кто в 1915 году угадал бы, что будет в 1917? Все было очень непредсказуемо. Вы могли предсказать конкретно войну с Украиной? Вот я ее предсказывал, все показывали на меня пальцем. А сейчас все говорят: ну, у Быкова так редко сбываются прогнозы. Быков счастлив был бы, если бы они редко сбывались. Но, к сожалению, они сбываются.
Сейчас этот прогноз тоже сбудется. Сбудется очень быстро. Сценарий идет катастрофическим путем. И если уж действительно никто из олигархов первого ряда не может чувствовать себя в безопасности, что уж говорить о скромных гражданах последнего разбора, о нас с вами?
А все это означает только одно: видимо, страна встала на безальтернативный катастрофический путь. Думать надо о том, как ее уберечь после этого: не допустить раскола, не допустить массового отъезда элиты за рубеж, не допустить захвата власти какими-нибудь новыми «ленинцами», которые уже пищат по-разному.
О.ЖУРАВЛЕВА: Кто это будет делать, дорогой Быков? Вы не первый и не последний говорите, что вот они депутаты, се6наторы, олигархи-разолигархи – они все умываются, что бы ни происходило. Им скажет президент, что должно быть, и они делают, как он скажет. Ни у кого нет никакой собственной линии, в конечном итоге.
Д.БЫКОВ: Это могут быть люди с наименьшим количеством моральных ограничений, вот и все. Это может быть «партия войны», это могут быть националисты, аппаратчики, которые пока сидят в тиши, и мы их не видим, — ну, какие-нибудь типа Сталина ребята.
О.ЖУРАВЛЕВА: А что, у кого-то еще амбиции сохранились?
Д.БЫКОВ: Амбиции сейчас есть у всех. Все же понимают, что все кончится довольно быстро. Все стоят на низком старте. Надо понимать, что будет после того, как страна будет ввергнута в экономическую, либо военную катастрофу – она в нее ввергнута, по сути дела, уже. И тут дело не в санкциях, а просто в отсутствии следующего хода. Люди реально не понимают, что они будут делать через полгода. Может быть, кто-то еще играет в это, может быть, кто-то в Кремле еще уверен, что он всю Европу держит на крючке. Всегда, когда кто-то держит Бога за бороду, Бог очень скоро доказывает обратное.
Все понятно сейчас. Кому непонятно, того мне жалко. Естественно, что сейчас маленьких наполеончиков, готовых перехватить инициативу, страшное количество. Еще раз говорю: это могут быть леваки типа Удальцова, или сходных с Удальцовым убеждений. Это могут быть националисты, нацисты, реконструкторы-реставраторы, — самые разные, самые непредсказуемые люди.
О.ЖУРАВЛЕВА: А также преподаватели Математики средних школ.
Д.БЫКОВ: Преподаватели математики. Кто мог предположить, что Новороссия породит именно такой тип пассионариев? Например, писателей, как в Украине – это могут быть писатели. Не знаю, это могут быть любые люди с убеждениями, их сейчас довольно много. И сейчас самое главное, чтобы во власть не прошли люди с минимумом моральных ограничений. Потому что иначе репрессии царского правительства очень быстро покажутся, как и большинству советских людей, детским мигом. Значит, нужно думать о каких-то вариантах консенсуса.
О.ЖУРАВЛЕВА: Кому думать-то нужно?
Д.БЫКОВ: Нам с вами. Оля, тем, кто еще не утратил этой способности. И нас таких очень много, смею вас уверить.
О.ЖУРАВЛЕВА: И что?
Д.БЫКОВ: Ну и пытаться договариваться заранее. Потому что с властью диалог сейчас невозможен, она отрубила для этого все возможности.
О.ЖУРАВЛЕВА: Она же все уравняла. Вы говорите, что есть наполеончики, леваки.
Д.БЫКОВ: Их очень много, конечно.
О.ЖУРАВЛЕВА: Где они все? Ни на одних выборах мы не видим ничего такого.
Д.БЫКОВ: Неужели вы хотите, чтобы они все сейчас подняли головы, чтобы по этой голове немедленно ударили? Посмотрите николаевское семилетие, условно 1848-1855, — чуть появится вот такусенький росточек независимой мысли, как Петрашевский, например, — без всяких оснований тут же расстрел, заменяемый каторгой. Ну, ничего еще человек не успел, рот открыть, а уже все.
Сейчас совершенно не нужно этим людям обозначаться. Эти люди сидят себе тихо, как все, между прочим, кузнецы Перестройки – тихо себе сидели в начале 80-х, и думать не думали, что до них скоро дойдет очередь. Сидели они по комсомольским всяким организациям, где быстро учились пилить собственность, — комсомол был школой менеджмента. Сидели они по кухням вроде Юрия Мамлеева, где Гейдар Джемаль и Александр Дугин были ведущими мыслителями, и Максим Шевченко. Сидели они по каким-то интеллигентским кухням где обсуждали планы вестернизации России. Они всегда тогда тоже были, но их никто не видел, кроме ГБ, — которое, кстати, заметим, тоже просмотрело почти все, как просмотрело развал СССР.
О.ЖУРАВЛЕВА: Если учесть, что сейчас профессионализм спецслужб, мне кажется, сильно упал…
Д.БЫКОВ: Да, конечно. И ни они, ни мы с вами не можем предполагать, кто окажутся эти новые люди. Задача в том, чтобы растить, во-первых, умное поколение, которое трудно будет оболванить. Заниматься этим в школах, институтах.
О.ЖУРАВЛЕВА: Так его после школы тут же стараются отправить за границу.
Д.БЫКОВ: Совсем нет. Очень многие здесь. Очень многие хотят здесь жить и работать. И я абсолютно убежден, — судя по тому человеческому материалу, который я сейчас вижу, скажем. В педагогическом университете, в МГИМО, других местах – у нас растет блистательное поколение. Оно и год назад было великолепным, но то, что сейчас – это просто уровень хорошей школы типа Колмогоровской 70-х годов. В массе закрытых сред, в массе хороших семей, продуцируются великолепные дети. Посмотрите, на всех культуртрегерских мероприятиях — от лекции до какого-нибудь концерта поэтического, — яблоку некуда упасть. Россия живет почти так же бурно, как в Серебряном веке.
Только мы переживаем свой Бронзовый в 70-е, сейчас переживаем какой-то почти Чугунный, но дети талантливые по-прежнему есть. Подождите, все еще будет. И будет очень скоро. Нам надо работать на это будущее, а не копаться в этом настоящем.
О.ЖУРАВЛЕВА: Вот как?
Д.БЫКОВ: Боюсь, что так.
О.ЖУРАВЛЕВА: Из настоящего есть другое.
Д.БЫКОВ: Давайте копнемся.
О.ЖУРАВЛЕВА: Про Алину Кабаеву вы даже стихи написали.
Д.БЫКОВ: Потому что мне нравится, когда в Госдуме сидят люди, реально что-то сделавшие. Люди заслуженные. Кабаева все-таки на главных аренах мира представляла Россию, и представляла очень достойно. А кто все эти люди в Думе, которые являют собой ее серое аппаратное лицо? Все-таки на Кабаеву. Хоркину, еще на кого-то в Думе приятно посмотреть, — не скажу на Валуева, но тоже человек очень заслуженный, может, кому-то и приятно. Мне, по крайней мере, кажется, что человек много сделал для страны.
О.ЖУРАВЛЕВА: А это повод сидеть в парламенте?
Д.БЫКОВ: Мне кажется, это повод быть лицом страны, быть ее витриной своего рода.
О.ЖУРАВЛЕВА: А вообще парламент сейчас имеет какой-то смысл?
Д.БЫКОВ: Конечно. Парламент это витрина нации. Это олицетворение того, что у нее есть. Парламентов нужен для споров, — конечно, да. Но и для того, чтобы быть представительством достойнейших людей страны. Туда шли Искандер, Сахаров, там заседали межрегионалы, — тоже, в общем, люди, которые, наверное, не имели никакого представления о государственном устройстве. Но они представляли лицо страны. Мне кажется, что когда это лицо молодое и красивое, то как-то все-таки не так стыдно.
О.ЖУРАВЛЕВА: «Мы, дети из МГИМО, о которых вы говорите, хотим сбежать из России», — пишет нам «дорогой и далекий друг из Москвы».
Д.БЫКОВ: Ну, вы за себя говорите, друг милый. Те, кого я знаю, не хотят. А если вы хотите сбежать, то может быт Ь, это тоже не очень плохо. Потому что в России хотеть и сбежать это две большие разницы. Мне недавно один киевский друг говорил: Ты все время поговаривал об эмиграции. Я говорю: милый, «поговаривать» — это наш национальный спорт. Это вы там «поговорили», и тут же у вас Майдан. А мы поговариваем-поговариваем, а потом все как-то делается само. Я поговариваю об этом всю жизнь, но никуда сбежать не собираюсь. Так что хотеть, «поговаривать» — это нормально. Это выпуск пара. А жить надо здесь.
О.ЖУРАВЛЕВА: Сделаем перерыв и скоро вернемся.
НОВОСТИ
О.ЖУРАВЛЕВА: Продолжаем программу. Теперь — о культуре.
Д.БЫКОВ: Давайте.
О.ЖУРАВЛЕВА: Хотела бы вашего комментария о наборе в группу хорового пения профсоюзной организации аппарата Госдумы. О чем это говорит?
Д.БЫКОВ: Знаете, когда Шостаковичу один молодой композитор проиграл свой опус и спросил: ну что, хорошо? Шостакович, как обычно чеша щеку, ответил: очень — очень хорошо, гораздо лучше, чем водку пить, что я могу на это ответить? — очень- очень хорошо. Другое дело, что как бы это делает Госдуму чуть более смешной.
О.ЖУРАВЛЕВА: Куда уж более-то?
Д.БЫКОВ: Немножко компрометирует парламент. Но с другой стороны, а что плохого? А если у них не осталось других радостей? Помните, как в фильме «Чудовище»? — что делать, если это его единственное развлечение? — когда вокруг него выстраиваются мал-мала меньше. Ну, лучше все-таки это, чем кружок мягкой игрушки.
О.ЖУРАВЛЕВА: Почему? А что плохого в мягкой игрушке?
Д.БЫКОВ: А потому что еще смешнее. Представляете, они все там сидят и набивают… — прости меня, Господи. Кабаева просто не захотела в хоре петь. Я теперь понимаю.
О.ЖУРАВЛЕВА: Наверное. Тогда скажите, — идея поднять сельское хозяйство посредством запрета европейских продуктов – это мы уже видели. Теперь – поднять российский кинематограф путем запрета Голливуда.
Д.БЫКОВ: Слушайте, ну что поделать, если этот кинематограф никакими другими способами не поднимается? Ну, давайте действительно уберем всю конкуренцию. Конечно, между нами говоря, Голливуд давно уже никаких ценностей не транслирует. Эпоха большого стиля Голливуда уже закончилась. То, что сейчас идет – это демонстрация профессионализма, денег, спецэффектов. Последний фильм, о котором стоило говорить, на мой взгляд, был «Жизнь Пи». Все равно серьезный Голливуд сюда не проникает. Серьезные фильмы идут минимальным тиражом. А очередной какой-нибудь плохой триллер? — ну, хорошо, давайте запретим.
Я вообще считаю, что чем быстрее мы запретим вообще все, — ну, переводы иностранных книг, — тем быстрее санкции коснутся реально каждого. И люди начнут понимать, что они выключили себя из мирового процесса. В том числе, культурного. Ну, давайте это сделаем, давайте у нас будет действительно одна шестая часть суши, обнесенная такой великой духовной стеной.
О.ЖУРАВЛЕВА: Так уже так пробовали, мы так уже жили.
Д.БЫКОВ: Во-первых, в 70-е годы «пробовали» плохо. Это все-таки проникало. 70-е годы было очень интересное время. Я как раз 29 сентября – приходите все, это будет довольно занятно, — я буду с Татьяной Яновной Друбич, любимой своей актрисой, буду в ЦДЛ вспоминать это время, мы будем говорить о 70-х годах, — когда я рос, она росла, — приходите, будет довольно забавно 29-го. Это я не ради рекламы, а просто чтобы отослать к этому разговору, потому что здесь мы многого не успеем сказать.
70-е годы были удивительное явление. Это была теплица, — как у Гаршина в «Аttalea princeps», — в которой росла эта пальма. Потом эта пальма разнесла теплицу. Под «пальмой» я разумею советское искусство, советскую общественную мысль. И оказалось, что это могло существовать только в абсолютно замкнутом обществе. Вот у нас опять будет такое общество. Это, в общем, не самое плохое, что может быть. Которая
Когда американский фильм проникал сюда — было огромным событием. И на какую-нибудь чушь вроде «Смерть среди айсбергов» очередь три раза опоясывала кинотеатр «Звездный» чтобы эту балду посмотреть. Когда перевод американской книги – вроде, например. «Что-то случилось» Хеллера, — становился обязательным событием, все читали, и это был действительно великий роман. Когда сюда проникало только лучшее и очень немногочисленное, вроде Воннегута или Стайера. Вот, может быть, имеет смысл пожить в этой обстановке.
Тем более, что чем более замкнуто будет… — если кому-то жаль остального мира, — что Голливуд сразу накроется, или что Америка сразу вся покончит с собой, — хочу вас успокоить.
О.ЖУРАВЛЕВА: Могут накрыться наши кинотеатры.
Д.БЫКОВ: Ничего не произойдет. Весь мир без России очень спокойно обойдется. Потому что Россия после Серебряного века и после, может быть, культуры 70-х – после Трифонова и Петрушевской, — ничего исключительного в духовную жизнь человечества не внесла. Театр был довольно провинциален, кинематограф никаков. Угроз очень много. Уверенности, что поднимаемся с колен, очень много. Но это «поднятие с колен» сопровождается такой деградацией…
О.ЖУРАВЛЕВА: Ну, неужели ничего не было за 20 лет?
Д.БЫКОВ: Тургенев устами одного своего героя, Потугина, сказал: «Если бы мы перестали существовать, мир бы этого не заметил, потому что мы ему не предложили даже английской булавки». Конечно, это преувеличение, это говорит отрицательный герой. Но Россия кроме Олимпиады в Сочи никакого мощного вклада в международную культуру за последнее время не внесла. Даже фильм «Возвращение» это повторение задов Тарковского. Ну, нет ничего такого, о чем можно было бы говорить: это русский стиль, это русская жизнь.
А что принципиально? «Русский стиль» — это Украина. Тут мы показали всему миру действительно «русский стиль». Всегда надо судить об истории по брендам. Бренд «вежливые люди» — появился. Надо смотреть, в какой области этот бренд. Появился ряд других брендов, типа «она утонула». Но сказать, что Россия что-то внесла в мировую культуру, мировой контекст за последнее время, нельзя.
Поэтому давайте действительно пока вырежем себя из мирового культурного процесса, раз они нас не хотят ценить. И посмотрим, что будет здесь у нас, чем быстрее будет нарастать этот гротеск, — а он должен превысить 70-е. В 70-е все-таки были щелки. Мы не должны пускать на экран ни одного европейского фильма – из-за европейских санкций, ни одного американского. Мы должны перейти на полное «чучхе». Идеи Чу-Чхе, если кто-то не знает, это идеи самообеспечения. Своими силами. Вот такая Северная Корея размером в одну шестую часть суши. Можно это? Можно.
Не будет никто покупать нефть, — будем питаться нефтью. Из нефти многое, что можно делать – сливочное масло можно делать, например.
О.ЖУРАВЛЕВА: Икорку.
Д.БЫКОВ: Икорку можно делать. Попытаться построить такое абсолютно изолированное сообщество. Оно рванет быстрее, чем открытое, и может быть, это к лучшему?
О.ЖУРАВЛЕВА: Чем хуже – тем лучше?
Д.БЫКОВ: нет, так бы я не сказал. Я бы сказал: чем быстрее, тем спасительнее. Потому что кое-что успеет не перегнить.
О.ЖУРАВЛЕВА: Вот эта прекрасная молодёжь?
Д.БЫКОВ: Да, эта прекрасная молодёжь. Если ее оставить в условиях этой духовной изоляции, до нее быстрее начнет доходить, что, в сущности, происходит. Не читать американских книжек, не смотреть американских фильмов, — ну, там транслируются чуждые ценности, потому что в этих фильмах говорят, что любовь это лучше, чем ненависть, что дружба это надежнее, чем вражда, что человек вообще рожден быть копией бога, его образом и подобием. Это все абсолютная ложь и растление: человек рожден ненавидеть и беречь свои ресурсы. Вот и давайте этим ограничимся, и посмотрим, что у нас будет.
Я лично против лицемерия. «Весь мир всегда ненавидел Россию, потому что она такая большая» — так говорит крупнейший мыслитель нашего времени Николай Троицкий, — «они все равно никогда нас не полюбят». Исходя из этого давайте их возненавидим и от них закуклимся. Я клянусь вам, что после этого очень скоро над нами воссияет солнце свободы.
О.ЖУРАВЛЕВА: Да что вы?
Д.БЫКОВ: Конечно.
О.ЖУРАВЛЕВА: А если солнце свободы над нами воссияет после закукливания…
Д.БЫКОВ: Вы хотите спросить, будет ли ему над чем сиять?
О.ЖУРАВЛЕВА: Да.
Д.БЫКОВ: Будет, будет. «Русская идея» должна реализоваться. Дайте им сделать то, что они хотят.
О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, вот это и будет «русская изоляция»?
Д.БЫКОВ: Да, — изоляция, ненависть, истребление своих. Дайте им сделать то, чего они хотят. К этому сводятся сейчас все изводы пассионарности, — это все, о чем они говорят.
О.ЖУРАВЛЕВА: Но Путин, даже если он в 18-м году еще раз выдвинется. И это будет длиться, — но он не будет жить вечно.
Д.БЫКОВ: Что мы с вами знаем про 18-й год?
О.ЖУРАВЛЕВА: Ничего абсолютно.
Д.БЫКОВ: Какое отношение все происходящее имеет отношение к Путину?
О.ЖУРАВЛЕВА: А он тоже бренд, кстати.
Д.БЫКОВ: История русская отрицает роль личности. Он был демократом в команде Собчака, он был сторонником Ельцина, его рассматривали как кандидатуру от олигархов, — потом олигархи жестоко раскаивались, человек в России делает то, что ему диктует история. Он не есть ее субъект, он объект ее. Она им действует. Хрущев был ярый сталинист, а потом разоблачитель Сталина. И любой бы на его месте был. Собчак был абсолютно номенклатурная фигура, хотя очень интеллигентная, а потом стал символом борьбы за свободу. То есть, человек меняется от времени и зависимости. При чем тут Путин, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни?
О.ЖУРАВЛЕВА: То есть, это не зависит от его роли?
Д.БЫКОВ: Абсолютно, что зависело от Бориса Годунова? Просто мстили ему за Грозного, вот и все.
О.ЖУРАВЛЕВА: Другой вариант — что-то северная Корея никак не рванет. А почему мы должны рвануть? — вас спрашивают.
Д.БЫКОВ: Ну, если ему не хочется, чтобы рванула, значит, не рванет.
О.ЖУРАВЛЕВА: Рванет, потому что хочется?
Д.БЫКОВ: Нет. Дело в том, что о процессах, идущих в Северной Корее, мы все знаем очень мало. Во-вторых, у Северной Кореи другая национальная традиция, и Северная Корея никогда не жила ни в условиях «оттепели», ни в условиях цивилизации и свободы. В-третьих, мы понятия не имеем, что будет в Северной Корее год спустя. Мы этого действительно не знаем.
Но самое главное, что Россия это не Северная Корея, вот и все различие. Корни другие, люди другие. У России был. Конечно, опыт самоизоляции – и в 30-е годы, и в 70-е. Но хочу вам напомнить, что именно в 30-е годы Эйзенштейн снимал в Америке и в Мексике. Ильф и Петров писали «Одноэтажную Америку», Сталин вызывал начальников «Мосфильма», чтобы они поспешно устроили американскую технику съемки. То есть, американцы продвигались сюда очень широко – бежали сюда от Великой депрессии, делали здесь индустриализацию. В 70-е годы были постоянные контакты. То есть, абсолютного закукливания не было никогда.
Давайте сделаем сейчас так, как хочет режиссер с характерной фамилий «Кара» — кстати, неплохо начинавший, и Говорухин. Осуществим их намерения. И просто посмотрим, что будет.
Я всегда за изоляцию, я всегда за то, чтобы додумывать до конца. Давайте додумаем это до конца, хватит уже этого лицемерия. И посмотрим, сколько просуществует Россия — а-ля Северная Корея.
О.ЖУРАВЛЕВА: Вы готовы это наблюдать изнутри?
Д.БЫКОВ: Я готов не просто это наблюдать, я готов в этом участвовать. Я готов отказаться от перевода американского романа, который я сейчас перевожу – кстати, Джесси Булл, хороший писатель. Я готов перестать читать переводную литературу. Я почти не хочу в кино на иностранные фильмы. Я готов каждый день пересматривать «Цитадель» и «Солнечный удар». Я абсолютно уверен, что вообще аскеза всегда в духовном смысле очень благотворна. Давайте все это сделаем, через год, братцы, вы не узнаете родину.
О.ЖУРАВЛЕВА: Дмитрий Быков со своим «Особым мнением». Всего доброго.
