Дмитрий Орешкин: Верьте и зверейте. Откуда берутся и на кого работают слухи
| Огонек-Ъ
На минувшей неделе страна жила слухами о догхантерах, объявивших войну собакам и их хозяевам. Наш постоянный автор задумался о самой природе распространения слухов
Выгуливаю утром песика. Сосед (тоже с собакой), понизив голос, предупреждает:
— Ну, началось. Ты с поводка, смотри, не спускай! Гонтмахеры такой яд рассыпали, чуть нюхнул — и капец.
— Гонтмахеры — это вряд ли. Я одного уже лет 40 лет знаю, он собак любит. Может, догхантеры?
— Да один хрен. Им лишь бы шахер-махер… Главное, нюхать снег не давай!..
И правда: кому этот собачий шухер нужен?
Могу представить себе группу комплексующих шибздиков, сплоченных желанием отомстить собачьему племени за то, что жизнь не удалась. Могу представить, что кто-то из них по месту основной работы стырил мешок крысиного яда и передал братьям для священного джихада. Могу даже представить, что они через интернет общаются и придумывают оптимальные схемы дворовых атак: мало ли уродов пасется в Сети.
Чего не могу (пока еще) представить — это чтобы они смогли синтезировать некий собачий Agent Orange. Чтоб неразумный кобель нюхнул — и капец. И уж совсем невозможно вообразить, чтобы они сумели так четко, по нотам, разыграть классическую операцию, которая на языке специалистов называется «управление общественными настроениями с помощью слухов».
Филигранная работа. Еще никто нигде ничего — а каждый собачий хозяин уже минимум два-три раза из разных источников выслушал (и передал) конфиденциальное сообщение. Полушепотом, конспиративно… У профессионалов это называется «правило трех информационных касаний». Если меньше — может не хватить; если больше — перерасход бюджета.
Вижу два правдоподобных объяснения. Либо это опережающая рекламная кампания дорогого заграничного антидота, сваренного в Балашихе из столярного клея и зубной пасты. Либо резвится и нарабатывает опыт социальных манипуляций прикормленная каким-нибудь из этажей власти мелкая шпана типа прежних «Наших» или новых «титушек». В рамки второго объяснения вписывается и подготовка общественного мнения к введению в Москве собачьих налогов, чем сейчас занята городская дума.
Но речь о другом. В нормальном обществе, при серьезных социальных институтах, муниципалитетах, судах, СМИ и пр., технология управления толпой через слухи не актуальна. Да и толпы-то нет. Есть более или менее структурированное общество налогоплательщиков, которые умеют спросить с начальства и обладают для этого необходимыми рычагами. Допустим, сбрехнул некий маньяк про собачий яд. Или даже всерьез попытался его разбросать. Сразу следует запрос в полицию, в экологический надзор, к местному депутату. И через два-три дня проблема снята.
Какие слухи, если все прозрачно и дело не стоит выеденного яйца?
Совсем другая история, если социальным институтам и налогоплательщикам грош цена. Тогда начальник токует как глухарь, но веры ему — или через раз, или вовсе никакой. Положим, расскажет нам какой-нибудь условный санитарный доктор, что радиационный фон в норме, ПДК не превышены, собачьи какашки ничем особенным не светятся и Родина стройными рядами продолжает двигаться к светлому будущему. Кто этому условному доктору поверит, даже если он по рассеянности сказал правду? Это ведь тот самый, припомнят в народе, который яды в боржоми обнаруживал и молдавскими винами заборы красил? Да ни в жизнь.
В таком социальном климате слухам самое место. Что и наблюдаем в очередной раз: никто не ведает, существует ли в действительности тайный орден или ложа догхантеров, но сам слух как факт социальной реальности существует совершенно точно. И это свидетельствует, во-первых, о деградации социума, а во-вторых (похоже), о возрождении былых методов манипулирования им.
Кто постарше, помнит, как на закате СССР московская публика из рук в руки передавала засаленные конспекты некоей лекции, которую кто-то где-то читал в каком-то страшно закрытом институте. Про то, как много в России-матушке пьют и как это губительно для здоровья нации. Что, между прочим, святая правда — губительно. Читали, делились в курилках, опасались стукачей: самиздат все-таки! С реальными цифрами и фактами. Не то, что «Правда».
Но когда через некоторое время Е.К. Лигачев выступил с напористой антиалкогольной инициативой, стало довольно ясно, что это была всего лишь подготовительная информационная работа промеж трудящихся. Согласно заблаговременно спущенному плану, по отработанной технологии. Так в прежние времена из уст в уста передавали страшную историю про битое стекло, которое меньшевики (а может, троцкисты) сыпали рабочим в общепитовскую кашу. Или про иностранца, который ехал-ехал себе на поезде, потом полез за чемоданом, уронил — а оттуда колорадских жуков — видимо-невидимо. Свекрови подруга рассказывала — своими глазами! Ей-богу. А вы спрашиваете, почему в колхозах картошка не родится. Диверсанты же!..
Такая схема работает, когда фон соответствующий имеется: отбит интерес к независимым источникам информации, утрачена способность к критическому мышлению, подорвано доверие к любым институтам. Это не стихийный процесс. Очень даже управляемый — по классическим лекалам. Информационную поляну загаживают специально обученные люди. Они же развешивают ярлыки. Все знакомо до боли. Помнится, Солженицына как бы между делом называли Солженицером: пустячок, а приятно. Мужики-то и не знали! Курочка по зернышку клюет, а весь двор удобряет. Ступить некуда.
В истерике заходится, как правило, специфическая публика: ее представители когда-то стояли на страже нетленных идеалов марксизма-ленинизма и сажали верующих; сегодня жизнь готовы положить за нетленные святыни Веры и сажать атеистов. Главное — укрепиться в номенклатурном списке «защитников». Эта порода, как подсказывает исторический опыт, процветает в особых условиях — там, где ослаблен либо вовсе отсутствует гражданский контроль за властью. Именно в таких декорациях формируется система циркуляции слухов, от управления которыми многое зависит. Царь-батюшка в 1917 году не смог остановить лавины слухов об императрице-немке, Распутине, дворцовых предателях — и проиграл. Большевики смогли развернуть эту лавину себе на пользу — и выиграли.
Если иссякают позитивные рычаги политической консолидации, если у населения падают доходы, уровень жизни и социальные ожидания, то грамотно организованный слух-менеджмент превращается в приоритет. Ведь слухом можно формировать разные сильные эмоции — страх, раздражение, ненависть. Неважно к кому: хоть к собакам, хоть к их убийцам. Хоть к богатым, хоть к бедным. Главное, чтоб внутри клокотало. Чем нелепее, тем круче. И уже неважно, специально подобные слухи распускаются или родятся сами собой: важно, что им верят.
Стало быть, слезайте, граждане, приехали: с одной стороны, массовое остервенение; с другой — готовность поверить в любую бредятину. И абсолютно твердое ощущение, что кто-то предал. Найти бы и пасть порвать!
Деградируем, братья и сестры. Сатанеем понемногу…
