Владимир Милов

| Профиль

В 2017 году эксперты обещают возобновление экономического роста в России, однако никаких реальных улучшений в экономике не произойдет

Экономические комментаторы дружно твердят, что в 2017 году в России возобновится экономический рост. Однако вот несколько аргументов в пользу того, почему это не имеет никакого значения, намечающийся рост будет чисто «бухгалтерским» (иметь место лишь на бумаге), и никаких реальных улучшений в экономике не произойдет.

В отличие от всех предыдущих кризисов с момента распада СССР, основным драйвером нынешнего кризиса явилось затяжное падение потребительского спроса населения, продолжающееся вот уже 25 месяцев подряд. В прошлом году оно несколько стабилизировалось, однако в годовом выражении остается отрицательным. Первая опубликованная статистика 2017 года показала, что падение продолжается – оборот розничной торговли снизился в январе этого года на 2,3% к январю 2016‑го. Не помог даже временный всплеск реальных доходов населения из-за единовременной доплаты к пенсии в 5 тысяч рублей в январе.

Грубо говоря, у населения денег нет и не предвидится. Пенсионерам в этом году больше доплачивать ничего не будут, динамика зарплат в бюджетной сфере (образование, медицина) отстает от обрабатывающих производств на 15–20%, и это отставание ускоряется из-за отсутствия адекватной индексации. На этом фоне скромный рост реальных зарплат в частном секторе, о котором отчитывается Росстат (и это еще большой вопрос, есть ли этот рост на самом деле, – соцопросы не показывают роста зарплат), не может обеспечить увеличение покупательной способности россиян. Потребительское кредитование заработать не может: россияне брать кредиты не хотят, так как в условиях низких доходов отдавать нечем. Замкнутый круг.

Откуда оптимизм в плане «роста»? Многие из российских чиновников и аналитиков традиционно смотрят прежде всего на «экономику предложения», то есть производственную сферу. И здесь все вроде как не так плохо. Обрабатывающая промышленность показывает небольшой рост в годовом выражении с апреля прошлого года с небольшими уходами в негативную зону в сентябре и декабре 2016‑го. Вроде как вот то, что вытянет нашу экономику. Однако это фальстарт. Послушайте, например, автодилеров розничного рынка, которые прямо говорят: производители пытаются убедить нас, что в 2017 году будет какой-то рост продаж, но мы этого не видим, денег у людей нет, мы ждем дальнейшего падения продаж. Хотя выпуск автомобилей демонстрирует неплохие показатели.

Конечно, чем пускаться в болезненное сворачивание производственных мощностей и увольнение персонала, проще попросить господдержки, взять кредит у госбанка и увеличить выпуск в расчете на то, что сладкие речи правительственных экономистов о «возобновлении роста» окажутся правдой.

Но это наивный взгляд на вещи: в реальности росту взяться неоткуда. Трехлетний бюджет 2017–2019 годов предполагает заморозку расходов, что означает сокращение реальных доходов пенсионеров и всех работников бюджетной сферы. 100‑долларовых цен на нефть ждать не приходится, так как уже при $50 за баррель добыча нефти в США вновь пошла расти, эти новые объемы не позволят создать на рынке дефицит и взвинтить цены. Приток капитала? Даже если предположить, что с России хотя бы частично снимут финансовые санкции, во‑первых, мы не увидим того притока кредитов, какой видели до 2014 года, – политические риски по России пересмотрены, и банки будут сильно осторожнее, а во‑вторых, при нашей экономической ситуации тут кредитовать просто нечего, в отсутствие потребительского спроса любые проекты развития не имеют смысла. Несырьевой экспорт? Мы его за все последние десятилетия так и не создали.

Ряд близких к власти экономистов начинает что-то лепетать про снижение налоговой нагрузки и повышение производительности труда, но это покушение на святое: придется резать расходы непомерно разросшегося бюджета и сокращать размеры неэффективного госсектора (это и есть главные структурные реформы, которые необходимы России). Нет, не для того наши власти 15 лет трансформировали экономику в одну большую перераспределительную машину, чтобы вдруг отказываться из-за удовольствия контролировать денежные потоки.

В каком-то смысле все это напоминает парадоксы позднего СССР: тогда и ВВП, и промышленность номинально росли, а товары из магазинов исчезали и уровень жизни становился все хуже. Фальстарт в производстве чреват новыми шоками: в какой-то момент у бюджета и госбанков уже больше не будет денег на поддержку предприятий, и выпуск придется-таки сокращать, с увольнениями и прочими прелестями.

В общем, вся теория о «возобновлении роста» пока выглядит неубедительно.