ПУШКИН И ПУСТОТА
ТВ эпохи обнуления
Неделю назад Первый канал показал ленту Сергея Бравермана «А.С. Пушкин. Разговор о нелепых подозрениях». Вполне себе заурядное произведение эпохи постправды с поэтом в качестве приманки. Заход понятный: солнце отечественной поэзии, красавица-жена, дуэль, смерть — и на этом роскошном фоне нешуточная гражданственная обеспокоенность: а вдруг, товарищи, всё было иначе?!
Ну конечно: в действительности все совсем не так, как на самом деле. Сюжет построен вокруг «альтернативной истории» — опять в рамках жанра. Не будь альтернативы, представленной загадочной Татьяной Карацубой Сеид-Бурхан (поклонникам она известна как продолжательница рода Магомета и – чтобы два раза не вставать – Чингисхана тоже), не было бы и кино.
Базовые тезисы вкратце: Натальи Гончаровой Пушкин не любил, она была при дворе фрейлиной (следовательно, царской наложницей – как же иначе?), Пушкина на ней женили насильно, его дети на самом деле были детьми царя, царь же его и погубил… (И в землю закопал, и надпись написал). Перед этим заставив тело поэта лежать под копытами чучела своего коня ради пущего унижения. Хотя на самом деле и в гробу-то Пушкина не было, а смертная его плоть — ах! — безвестно гниет где-то в псковских болотах…
Всё бы ничего. Г-жа Карацуба Сеид-Бурхан имеет полное и неотъемлемое право гнать свою пургу, дразня воображение домохозяек. Но в фильме она представлена как бы вровень с достойными и уважаемыми экспертами, всю жизнь честно посвятившими изучению Пушкина. А это уже грубая режиссерская ошибка, граничащая с оскорблением. Нельзя же всерьез относиться к деятельнице, которая называет мадам Пушкину фрейлиной (фрейлиной та не была и быть не могла – сей статус предполагает девичество), на голубом глазу рассказывает, что Лицей был учрежден, чтобы туда сдавать многочисленных царских бастардов (прижитых как раз с фрейлинами), а цыганку Таню (Татьяну Дмитриевну Демьянову), которая пела Пушкину перед свадьбой, именует «цыганкой Тоней».
Короче, халтура, сэр!
Надо обладать восхитительной глупостью и беспардонностью, чтобы с подобными идеями лезть на площадку, где десятками специалистов за два столетия просканирован каждый день пушкинской жизни и все его друзья и знакомые – включая, само собой, лицеистов. И если с родственницы Чингисхана взятки гладки, то авторам фильма следовало бы проявить хотя бы минимальную разборчивость. Не нужно быть матерым пушкинистом, чтобы насторожиться после красноречивой путаницы государей Александра и Николая («Властитель слабый и лукавый…», полагает уважаемая дама, относится к обоим – да и какая, собственно, разница)! Достаточно просто знать его стихи и чуть-чуть эпоху, чтобы среагировать на фрейлин с бастардами и сообразить, что поток сознания г-жи Сеид-Бурхан нуждается в факт-чекинге. Что, вообще-то, есть прямой долг уважающего себя документалиста.
Но куда там! На этих «тайнах» построено всё кино. Равно как и на высосанных из озабоченного пальца баек про «масонский обряд» возложения белых перчаток в гроб (масоны не ведают о существовании такого обряда) или про то, что беременная (?) Натали, мол, за месяц до дуэли была замечена с государем-императором в магазине (наверно, в «Детском мире»?), где они по-семейному выбирали игрушки детишкам к Новому году… Ясное дело, тем четверым («Машка-Сашка-Гришка-Наташка»), которых фрейлина Натали подарила любвеобильному монарху, прикрывшись африканской рожей Пушкина.
Да-да-да, конечно – они, цари да дворяне — такие!
Однако позвольте, куда эта дворянская стерва дела пятого ребеночка, который, если верить сказительнице, к моменту дуэли был уже на шестом месяце?! Неужто сдала в поликлинику на опыты?
И горя ей нет, что на самом деле вполне невинная встреча Наталии Николаевны с царем в магазине случилась в начале 40-х, когда Пушкин уже несколько лет как был в могиле… Или что свою первую дочь Машу он – африканский ревнивец! – назвал «маленькой литографией с моей персоны» и никогда ни секунды не сомневался в своем — вполне счастливом и достоверном – отцовстве всех четверых. Но это же так скучно! А где же интрига?? Увы, без Сеид-Бурхан, выкраденного тела и конского чучела интриги не получается. Таланта маловато.
Короче, благодарная публика получила не документальное кино, а нечто вроде гнезда, куда птица, всем известная как генератор проверенных новостей («сорока на хвосте принесла») собрала все, что блестит. Рядом с Пушкиным отраженным светом блестит более или менее всё, поэтому авторы подняли весь мусор, сочиненный ткачихами, поварихами и бабами бабарихами обоего пола для удовлетворения культурных запросов широких трудящихся масс. До кучи добавив в фарш несколько действительно уважаемых специалистов, которым, боюсь, крайне неловко было обнаружить себя в таком антураже. Добро бы сценарист и режиссер отсепарировали материал и объяснили: вот факт, вот паразитирующий на факте миф, а вот просто вульгарное вранье, вообще не имеющее никакого отношения к действительности… Это было бы честно и полезно – но требует профессионализма, адского терпения и большого таланта. Значительно проще, прикрывшись разоблачительным названием (»… нелепые подозрения»), свалить в кучу все загадочные загадки — от бастардов до заколоченного гвоздями (а чем же еще??) гроба и двух черепов, через сто с лишним лет обнаруженных рядом. И правда: откуда же на старом кладбище взяться черепам. Не иначе, масоны? Или, может, царские сатрапы? Бедный Йорик…
Во второй половине ноября 1825 г. (в обед как раз 195 лет) Пушкин писал Вяземскому: «Толпа… в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе».
Тут, по чести, и добавить нечего. Разве что известное теоретическое соображение о том, что ежели в бочку малинового варенья добавить чашку дерьма и хорошенько перемешать, то в итоге получится бочка дерьма.
Хотя варенью, конечно, немного обидно. С другой стороны, пора бы понять, с кем имеешь дело. Это же ТВ эпохи обнуления. Вон опытная дочь знаменитого пушкиниста С. Гейченко, мелькнувшая в фильме, отказалась давать авторам интервью – и как же она оказалась права!
