Федор Лукьянов

| Коммерсантъ

Федор Лукьянов: Россия и Запад перестали понимать друг друга

Достигнутые на прошлой неделе в Минске договоренности, бесспорно, важны, но они не меняют конфронтационный фон, сложившийся в контактах России с Западом
Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

В кулуарах Мюнхенской конференции, главного годового форума в области внешней политики и безопасности, встретил крупного отечественного дипломата с огромным стажем.

— Ну что,— говорит,— давно такого не видел, да?

— Давно,— отвечаю.— Вообще-то никогда…

Холодную войну я застал в детстве и юности, атмосферу ее помню, но, естественно, не как участник процессов, а как обыватель. Журналистом-международником стал на самом закате СССР, за год до его исчезновения, когда атмосфера мало напоминала ту, что была еще пятью годами ранее. Ну и вся дальнейшая работа в этой сфере проходила в условиях разнообразных, не всегда приятных, но никогда в формате откровенно конфронтационном. Когда для каждой стороны есть «мы» и «они», «мы» — за правое дело, «они» — злодеи, которых надо остановить.

Даже в периоды обострения разногласий, а таковых становилось со временем все больше, исходили (либо делали вид, что исходят) из того, что все стремятся примерно к одному. И надо только договориться, как туда прийти.

Холодная война, если рассматривать ее не с собственно военно-политической, а с ментальной точки зрения,— это когда нет цели договориться. Цель, как и на войне традиционной, «горячей»,— победить. А если в данный момент не получается, то зафиксировать баланс сил и стараться минимизировать ущерб. В ожидании более благоприятной возможности.

Те, кто имеют опыт практической работы в эпоху противостояния, навыки не забыли. И нынешний разворот мало кому из ветеранов нравится, но чем-то экстраординарным для них не стал. А вот для следующего поколения — опыт новый. Откровенно враждебное восприятие России и ее представителей на форумах такого уровня до недавнего времени встречалось редко. Да и ситуация, когда содержательный разговор невозможен, превращается в обмен не подлежащими коррекции представлениями о происходящем, для меня, например, новая.

Если считать Мюнхен-2015 барометром международной политической атмосферы, то стрелка движется в направлении деления «шторм». Но шторм не «идеальный», который сносит старое, чтобы на его месте построить что-то новое — более устойчивое и современное, а такой же, как и все остальное сейчас. Гибридный. Когда никто не знает, ради чего, собственно…

Главная тема споров — поставка оружия Украине, чтобы она могла защититься от «русской агрессии». Канцлер Меркель пока непреклонна. Это, мол, не решение. Мы все равно не сможем дать Киеву больше, чем Москва даст тогда своим фаворитам. Наконец: русских не победить военной силой… Министр обороны Урсула фон дер Ляйен подходит более предметно. Почему Германия вопреки своему принципу не поставлять оружие в воюющие зоны оказала военную помощь курдскому ополчению пешмерга, но не собирается делать того же Вооруженным силам Украины? Потому что курды имеют реальную возможность благодаря этому взять верх над ИГИЛ, а Украина своих противников таким образом все равно не победит…

Американский сенатор Линдси Грэм практически прямо обвиняет Германию в предательстве. Вы, немцы, поддерживали стремление украинцев к нашим общим ценностям. Теперь вы, как и мы все, обязаны помочь им их отстоять. И далее: как вообще можно договариваться о чем-то с «диктатурами и теократиями, которые все время лгут»? Это он о России и Иране. На той же волне — сенатор Джон Маккейн. Вице-президент Байден чуть более уклончив, все-таки Белый дом решение еще не принял. Зато второй человек администрации США четко и с присущим американцам риторическим блеском называет Россию источником трех угроз: «военная агрессия, разъедающая Европу коррупция и энергетический шантаж». До «империи зла» еще не дошли, но на верном пути. В кулуарах американские коллеги говорят: жесткость тона маскирует колебания президента, которому очень не хочется выводить конфронтацию на новый уровень. Но если дипломатия провалится, ничего другого не остается.

Это вообще подспудный лейтмотив — нам ничего не остается, кроме как обострять… Что делать, никто толком не знает, поэтому логика игры в гляделки — кто первый моргнет, тот и проиграл,— оказывается чуть ли единственно возможной.

Для России такое поведение не новость, сами любим и умеем. Тем более что сформировавшаяся картина мира не дает особых вариантов: отступать некуда, позади Москва, впереди, если отступим,— «цветная революция», «болотный майдан». Ну а в условиях усугубляющейся неприязни визави и нарастающего давления компромиссы тем более маловероятны. Никакая страна не хочет действовать под нажимом, уж тем более ядерная и энергетическая сверхдержава.

Сергея Лаврова в Мюнхене приняли плохо — из зала выкрики, смех, агрессивные вопросы. Он реагировал подчеркнуто спокойно и очень устало. Насколько верно выбран набор аргументов, которые он попытался представить аудитории, можно спорить. Рассуждения о праве наций на самоопределение, повторение того, что Германия объединялась без референдума, вообще исторические экскурсы в поисках подходящих аналогий — все это не работает, а то и дает обратный эффект. Отчасти потому что приводимые аналогии явно хромают. Отчасти — в нынешней обстановке не воспринимается вообще ничего. И, может быть, было бы правильнее сосредоточиться на текущих вещах. Например, вежливо объяснить, какие последствия может иметь вооружение Украины, так сказать, приоткрыть завесу над вероятной эскалацией, чтобы дать оппонентам пищу для раздумий.

В глаза бросается расхождение нарративов, понимания того, что происходит сегодня и что было раньше. В выступлении Меркель примечательный нюанс — канцлер поблагодарила жителей Центральной и Восточной Европы за мужество в борьбе против коммунизма, именно оно сделало возможным объединение Германии. До сих пор все-таки было принято упоминать заслуги в этом перестроечного руководства СССР, но фокус смещается.

Этот год вообще грозит превратиться в битву историй. Годовщина освобождения Аушвица с откровениями польского министра иностранных дел про роль украинцев — эпиграф. 70 лет окончания Второй мировой войны с вероятными конкурирующими торжественными мероприятиями в мае: одно — в Москве, другое — в Гданьске. 25-летие германского единства, вероятнее всего, уже без прежних реверансов признательности в адрес Кремля.

Временами дискуссия в Мюнхене превращалась в театр абсурда. Британский журналист Эдвард Лукас, человек, не любящий Россию и российскую политику настолько страстно, насколько это вообще возможно, бил в набат по поводу страшной угрозы, которую несет миру наша пропаганда, и призывал вспомнить лучшие практики холодной войны. Когда, как он сказал, «ЦРУ спонсировало распространение правды». Идея богатая, если спецслужбы вновь займутся «спонсированием правды», жизнь станет намного интереснее. Вообще, если судить по тому испуганному вниманию, которое уделяется русской пропаганде, RT можно поздравить. Такое впечатление, что это они, а не англо-американские СМИ безраздельно доминируют в мировом информационном пространстве…

В феномене новой холодной войны с толку больше всего сбивает внутренний диссонанс. В те времена, которые вспоминает мой маститый собеседник, противостояние было глубоко укорененным и упорядоченным. Мероприятия, подобные Мюнхенской конференции, были и тогда, но там едва ли присутствовали советские представители. А если присутствовали, то в виде официальной делегации, которая гневно давала отпор и удалялась. Теперь все вперемешку, россияне тут же на общих правах. И главное — еще совсем недавно те же самые люди обсуждали стратегическое партнерство, борьбу против общих угроз и т.д. Да и теперь темы Ближнего Востока, например, не обходятся без упоминания о важности российского участия.

Пока Россия одновременно и неотъемлемая часть всего этого, и полюс отталкивания. Сохранять долго этот дуализм не получится. Не за горами развилка, где придется повернуть на ту или другую дорогу.