Традиционно авторитарные режимы делят на успешные и неуспешные. Определяют их успех-неуспех обычно по критериям политической стабильности/устойчивости, темпам экономического роста, способности к экономической и социальной модернизации. «Классические» успешные авторитарные режимы – современный Китай, Сингапур Ли Куан Ю, в прошлом – Чили Пиночета, Южная Корея первых президентов, Мексика, Тайвань.

Примеры успешных авторитаризмов в мире редки, подавляющее же число авторитарных режимов (многие десятки) провальны. Они коррумпированы, неустойчивы, их экономика не  развивается, народ прозябает в нищете, элиты купаются в роскоши, никакая модернизация в них не проводится. Таких режимов десятки в Африке, на Ближнем Востоке, в Азии. Классические примеры – Нигерия, Ангола, Куба, Мьянма, Зимбабве, на постсоветском пространстве  — Киргизия, Узбекистан, Туркмения, Таджикистан, Белоруссия, Армения, и, увы – все в большей степени, Россия.

По данным рейтинга демократии журнала «Экономист» из 167 стран, по которым была дана оценка (за 2012 год), 59 стран относятся к демократиям и несовершенным демократиям, 35 – к переходным режимам, и остальные 73 государства отнесены к авторитарным режимам. Из последних только КНР, Вьетнам, ОАЭ, Саудовская Аравия, Азербайджан могут быть отнесены к успешным авторитарным режимам, и то последние три – благодаря, главным образом, богатым природным ресурсам и небольшому населению. Прочие авторитарные режимы – сплошь истории неудач и страданий народов.

Существование в мире, пусть и крайне редких, успешных авторитарных режимов является вызовом для теорий, которые связывают устойчивое развитие обществ и экономик с наличием правового государства, защиты собственности, подотчетности и сменяемости власти на свободных выборах. Обычно их существование объясняют выдающейся личностью лидера или основателя (Ли Куан Ю, Дэн Сяопин), которые с самого начала и надолго задают таким режимам продуктивный модус вивенди. С созданием меритократической элиты и работающих институтов рыночной экономики. С выгодной внешнеполитической и внешнеэкономической ориентацией (как, например, Чили, Саудовская Аравия или Сингапур, с их ориентацией на США и на Запад).

Однако же есть одно принципиальное различие успещных и неуспешных авторитаризмов, которое обычно упускается из виду.
КНДР, Иран, Зимбабве, Куба, Мьянма, Венесуэла – находятся внизу рейтингов как с точки зрения подавления демократических свобод, так и с точки зрения всеобщей коррупции, экономической отсталости, растущего социального расслоения, неспособности к модернизации. Одновременно эти страны отличает одна общая черта – крайняя идеологизированность их режимов. И напротив, все успешные авторитарные режимы – принципиально рациональны и прагматичны.

Рационализм и прагматичность – основное кредо Ли Куан Ю и Дэн Сяопина. «Неважно, какого цвета кошка – лишь бы она ловила мышей!» — любимая поговорка великого китайского реформатора.

В противоположность им, братья Кастро на Кубе десятилетиями борются с США и за социализм, семья Кимов сражается с «южнокорейской военщиной и агрессией США» и строит у себя дома кровавый и голодный коммунизм. Роберт Мугабе в Зимбабве беспрестанно критикует США и ЕС, находится под санкциями, строит зимбабвийскую разновидность социализма, выгнал из страны тысячи белых фермеров и довел страну до экономического краха. Уго Чавес и его преемник Мадуро в Венесуэле соединили социализм Кастро и национализм Боливара, объявили о противостоянии с США и миром капитализма, доведя экономику богатой сырьем страны до краха и распределения продовольствия и товаров по карточкам. Аятоллы в Иране также враждуют с Западом и построили редкую в нашу эпоху жесткую теократию, изолировав страну и держа ее в перманентной бедности и отсталости.

Все эти страны и их элиты живут в мире идеологических иллюзий и химер, подчинив химерической картине мира внутреннюю, экономическую и внешнюю политику. Все они борются с выдуманными внешними и внутренними врагами, неадекватно представляют себе современную экономику, изолируют себя от мира. Химерическое сознание овладело этими народами, и в результате они все больше проигрывают свое настоящее и будущее.

Россия в последние годы также все больше уходит из мира рациональности и прагматизма в мир иллюзий и химер. Рациональные аргументы все больше подменяются рассуждениями о сакральных местах, «русском мире», кощунстве и святынях, божественном провидении, особой русской цивилизации, святости военных побед и пр.

Из прошлого, при активном содействии пропаганды, вернулись основные мифы национального сознания (они же химеры, то есть ложные и устойчивые мыслительные конструкты массового сознания). Такие как необходимость и спасительность для России персонифицированной и самодержавной власти одного человека; особенность и превосходство над всеми особой русской цивилизации, ведущие к самоизоляции и отказу от модернизации (зачем что-то менять, если мы и так лучше всех?) Еще сакрализация власти и государства, ради величия которых (величия, под которым понимается исключительно военная мощь, территория и геополитическое влияние) допустимы любые жертвы и лишения. И, наконец, идея враждебного окружения, противостояния с США и Западом, из-за которого страна всегда должна находиться на военном положении «осажденной крепости», вооружаясь против врага внешнего и расправляясь с врагом внутренним (интеллигенцией и вообще со всеми недовольными).

Вся эта картина мира иллюзорна и ложна, но именно она все больше определяет сегодня внутриполитические и внешнеполитические решения российских властей, делая их политику все непредсказуемее и иррациональнее.

Авторитарные режимы могут быть успешными, только если они рациональны. Иррационализм, уход в мир иллюзий и химер – верный путь в трясину отсталости и нищеты, насилия и нестабильности. Чтобы вернуться на путь развития, России для начала необходимо избавиться от химер, и встать на прочную дорогу рационализма и прагматизма.