Юрий Батурин: Науке помогает развиваться знание истории науки
Юрий Батурин, Андрей Ваганов
На каком-то этапе развития государства такое понимание возникает безусловно
В конце прошлого года в Баку был образован Институт истории науки Национальной академии наук Азербайджана. Событие это на фоне нынешней ситуации в российской академической науке, прямо скажем, необычное. Может быть, даже знаковое.
Об этом в беседе с заместителем главного редактора «НГ» Андреем ВАГАНОВЫМ размышляет член-корреспондент РАН, директор Института истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова РАН, Герой Российской Федерации, летчик-космонавт России Юрий БАТУРИН.
– Юрий Михайлович, вы недавно вернулись из Баку, где посетили Институт истории науки. Это абсолютно новое, недавно созданное подразделение Национальной академии наук Азербайджана. Что оно собой представляет?
– Я ездил в Баку на конференцию, организованную Национальной академией наук Азербайджана и посвященную роли ученых Академии наук СССР в победе в Великой Отечественной войне. Но посчитал абсолютно необходимым добавить один день к своей поездке для знакомства с недавно созданным в Национальной академии наук Азербайджана Институтом истории науки.
Директор этого института Мариам Гасановна Сеидбейли приезжала к нам, в Институт истории естествознания и техники имени С.И. Вавилова РАН несколько месяцев тому назад. Нам не довелось тогда встретиться. С ней беседовал заместитель директора ИИЕТ Василий Петрович Борисов. Он передал ей некоторые издания нашего института. А я не мог упустить представившийся шанс и специально выделил целый день для знакомства с Институтом истории науки в Баку, с его директором, с сотрудниками.
Мы провели круглый стол, за которым собрались все еще немногочисленные пока сотрудники Института истории науки. Было очень много вопросов, потому что они находятся в самом начале своего пути, а мы по этому пути идем уже 83 года, с 1932 года. Напомню, Общее собрание Академии наук СССР 28 февраля 1932 года приняло решение о создании на базе Комиссии по истории техники Института истории науки и техники, назначив академика Николая Ивановича Бухарина его директором.
Я тоже, конечно, привез в Баку литературу, издания нашего института. Но главным образом, повторю, отвечал на их вопросы. Наших азербайджанских коллег интересовало буквально все, вплоть до того – как у нас составляются планы научно-исследовательской работы, какие направления истории науки и техники у нас развиваются.
Отличия наших институтов в том, что ИИЕТ РАН занимается естественными науками, математикой и техническими науками, а Институт истории науки Национальной академии наук Азербайджана включает в предмет своего исследования историю всех наук. Правда, на историю всех наук даже у нас, при большой численности института, специалистов просто не хватит, у них – тем более. Но думаю, путь у них будет не менее долгий и длинный, чем наш, и со временем они охватят те направления, которыми не занимались мы.
– Должен заметить, что в ИИЕТ РАН тоже сильная гуманитарная составляющая: есть и социология науки, и науковедение, и методология науки, и философия науки…
– Совершенно верно. Эта гуманитарная составляющая связана именно с методами изучения истории науки и техники. А в Институте истории науки в Баку вполне возможно, скажем, изучение истории правовой науки, экономической науки.
– На мой взгляд, это действительно симптоматично. Наши страны – Россия и Азербайджан – в каком-то смысле похожи, потому что являются нефтеэкспортирующими странами. И российская, и азербайджанская экономики строятся вокруг этого экспорта. Во всяком случае, пока. И в связи с этим, на ваш взгляд, чем вызвано было решение создать в Азербайджане Институт истории науки? Ведь очевидно, что это решение принималось на самом высшем уровне руководства страны.
– Вы абсолютно правильно заметили эти обстоятельства. Они, видимо, ощущают потребность не столько в истории науки, но прежде всего в науке. Азербайджан – очень быстро, хорошими темпами развивающееся государство. И они как раз ощущают, что именно наука помогает им увеличивать темпы.
Обратите внимание: на два великолепных здания – дворца! – которые выделены для Национальной академии наук Азербайджана в Баку, в центре города, никто никогда не посягал. Несмотря на то что они занимают лучшие места в городе и, конечно, очень красивы. Впрочем, это, может быть, несколько особый взгляд со стороны российского ученого, который видел, как начиналась реформа Академии наук у нас, в 2013 году, с чего она начиналась – именно с особняков!.. У Национальной академии наук Азербайджана, я думаю, есть понимание того, что наука сама по себе, да, действительно, помогает развиваться государству, но науке помогает развиваться знание истории науки…
– Потребность в саморефлексии науки…
– Совершенно верно! То есть здесь работает вторая производная, если переходить на математические аналогии. На уровне вторых производных начинает ускорять свое движение наука.
– Кстати, здесь, по-моему, тоже можно провести аналогию с СССР конца 1920-х – начала 1930-х годов. Бурное индустриальное, промышленное развитие, а как следствие – возникает в том числе Институт истории науки и техники.
– Это примерно тот же самый временной отрезок. Возникло новое государство, советское государство в нашем случае, и через 15 лет возникает Институт истории науки. В случае с Азербайджаном – не 15 лет, а 25. Но с точки зрения истории – это одно и то же. Здесь – тенденция. Видимо, на каком-то этапе развития нового, молодого государства такое понимание возникает, безусловно.
— А какие условия созданы для азербайджанских коллег – историков науки?
– Я, честно говоря, позавидовал им. Помещение для Института истории науки выделено в бывшей Библиотеке Национальной академии наук Азербайджана. (Сейчас библиотека переехала в отдельное здание, в старом они просто уже не умещались.) Директор института, Мариам Сеидбейли, указала мне на отремонтированный, уходящий вдаль, сужающийся по законам перспективы коридор с приготовленными для сотрудников института комнатами. «Ну, они еще пока пустые», – пояснила Мариам Гасановна. То есть у них в штате пока только несколько человек, а уже приготовлены помещения на будущий большой институт…
Вы поймете мои чувства, если скажу, что все пять лет, что я работаю директором ИИЕТ РАН, борюсь за то, чтобы перевести наш институт из здания, которое официально даже не сдано в эксплуатацию и в котором все время отключают электричество, чтобы нам дали хоть что-то более приличное. А в Азербайджане институт начинается с того, что им дают помещение с перспективой роста и развития.
Вы знаете, это мне напомнило одну историю. В 1997 году я приехал в Японию и меня отвезли в Космический центр в Цукубе. Он был только-только введен в строй. Мы идем по длинному коридору, и я вижу на стене длинный ряд не завернутых до конца шурупов. Почему незавернутых и, самое главное, – для чего они здесь нужны? Мы прошли длинный-длинный коридор, и в самом его конце висела фотография единственного на тот момент летавшего профессионального японского космонавта. Сопровождавший меня японский коллега пояснил, что шурупчики в коридоре – для портретов будущих космонавтов…
Два коридора – в Японии и Азербайджане – наложившись, создали для меня образ впередсмотрящего. Такой подход, взгляд в будущее, в перспективу символизирует уверенность: вот вам пространство, работайте, набирайте людей, изучайте историю науки.
– И каково оно, исследовательское поле Института истории науки Национальной академии наук Азербайджана?
– Конечно – древняя наука Востока. Конечно – некоторые направления истории медицины, биология, ботаника, то есть то, что там нужно и развивалось. Но главное направление исследований связано с техническими науками, инженерными: нефть, нефтяная промышленность… Там есть что исследовать. Наш инженер Владимир Шухов, автор знаменитой Шуховской башни на Шаболовке в Москве, вокруг которой было так много споров – что с ней делать, построил башню и в Азербайджане. А кроме того, Шухов строил и нефтепровод Баку–Батум.
Я полагаю, что мы, три родственных института – Центр исследования научно-технического потенциала и истории науки имени Г.М. Доброва в Киеве, Институт истории науки в Баку, наш институт, ИИЕТ РАН в Москве с филиалом в Санкт-Петербурге, – должны договориться ежегодно проводить три совместные конференции – в России, Украине и Азербайджане. Это будет взаимополезно.
– Юрий Михайлович, но в самой Российской академии наук неоднозначное отношение к истории науки…
– Нет-нет. В самой Академии наук отношение к истории науки как направлению исследований вполне достойное. Пожаловаться нельзя. Я могу привести такой пример. Нынешний президент РАН академик Владимир Евгеньевич Фортов, еще когда он не был президентом, но уже размышлял, в какую сторону надо реформировать Академию наук, дал поручение санкт-петербургскому филиалу нашего института, ИИЕТ: исследовать, что происходило с наукой и государством при прежних кризисах и реформах, в России и других странах. И только с учетом этого формулировал свою программу академических реформ.
Другое дело, я сказал бы, что среди историков нас за историков, в общем-то, не считают. Основание для этого – формально правильное: историческое образование в нашем институте имеют меньшинство сотрудников. У нас – математики, физики, химики, астрономы, биологи, инженеры и так далее и так далее. Есть и историки, конечно, как же без них. Но почему-то так получается, что зачастую историка математики не считают историком. Может быть, потому что историк математики говорит о вещах, которые историку просто не понятны.
