Светлана Бабаева: Другая логика
Светлана Бабаева о том, возможны ли досрочные выборы президента
После идеи Алексея Кудрина перенести президентские выборы с 2018 года поближе ко дню текущему последовал взрыв комментариев, суть которых сводилась к одному: нет ни смысла, ни необходимости, ни инструментов для реализации подобной идеи.
Всё так. Но эти доводы работают, если они существуют в строгой политико-правовой логике. Досрочно ушедший со своего поста президент не может баллотироваться; у действующего лидера такой рейтинг, что причин идти на выборы нет; механизм использования импичмента в данных обстоятельствах выглядит мифологично и разрушительно.
Следуя такой аргументации, конечно, Дума должна пройти через перевыборы осенью будущего года, а президент — весной 2018-го, как и предписано законом и логикой.
Но тут следует ввернуть другой вопрос:
когда в России социально-политические события развивались именно по законам логики?
Логично было с Крымом? Логично было с «рокировочкой» 2012 года? Логично было с анонсированием преемников и последующим выбором одного из них? Логичны были ответные действия на санкции, затронувшие прежде всего собственных граждан?
Отнюдь. Россию никогда не отличало линейное развитие, основанное на цифрах, прогнозах и законах логики. Именно поэтому мировые прогнозисты всегда с большим трудом могли нарисовать будущее России. Как, впрочем, и мы сами с трудом можем сказать, в какой стране, по каким принципам, с какой экономикой будем жить через год, два. А уж про следующие 10 лет вовсе не думаем. Такой временной отрезок у нас больше относится к футурологии, чем к прогнозам и планам.
В 1913 году Россия входила в топ мировых экономик. Что происходило в стране всего через несколько лет, все знают. Единицы предрекали в начале 1980-х скорый развал Союза. Остальные крутили у виска и были убеждены, что лет 20–30 оплот коммунизма точно продержится. Что произошло следующими годами, все помнят.
В 2007 году казалось, что Россия вышла, наконец, на прямое, устойчивое развитие. Начался рост доходов домохозяйств, крепли мировые связи и взаимопроникновение капитала, мировые бренды разворачивали цеха и представительства в России. Через год случился кризис, еще через несколько лет — новые выборы, изменение сроков исполнения полномочий для Думы и президента, Украина, санкции, новая парадигма жизни.
Так что сегодняшние аргументы и контраргументы по поводу ближайшего национального будущего в равной степени могут оказаться и глубокой истиной, и мифологией прожектерства. И оценивая перспективы всевозможных досрочных выборов, нужно, очевидно, исходить не из логики, а из других параметров.
Две базовые версии, которые ныне обсуждаются в кругах, скажем так, близких к принимающим решения: экономика и социальная повестка дня.
Хотя многие экономисты оптимистичны в отношении даже этого и тем более следующего года (например, министр экономики Алексей Улюкаев неплохо оценил перспективы четвертого квартала и еще лучше — будущего года, финансисты хвалят Центральный банк за успешное прохождение самых тяжелых месяцев), есть и другие оценки.
По ним — следующий год с точки зрения социальной экономики будет тяжелее этого. Реальные доходы населения продолжат снижаться, ресурсы бюджета и резервного фонда иссякнут, нужно будет всерьез заниматься социальными реформами, прежде всего пенсионной, возможно, повышать налоги. А это не может не отразиться на общем электоральном настроении населения.
Следовательно, вывод — провести выборы с мощным результатом (хотя куда уж выше сегодняшних 85 процентов поддержки), чтобы сразу после начать непопулярные реформы и спокойно иметь в запасе несколько лет падающего рейтинга.
Такая логика выводит на второй аспект проблемы — повестка дня, о которой в четверг говорил Алексей Кудрин на питерском форуме. Это, правда, уже породило разные ироничные комментарии: дескать, раньше выборы не приводили к радикальной смене повестки, а теперь с чего-то непременно приведут. Почему вдруг досрочные выборы поменяют державно-патерналистскую повестку на либеральную?
Есть еще один довод в пользу того, что нужно что-то менять, который может оказаться актуальным уже в ближайшие месяцы или, напротив, не потребоваться еще годы. Он, в сущности, звучит давно и выглядит примерно так: на запретительной повестке дня (кругом враги, нужно закрыться и обороняться) далеко не уедешь.
Это глухая оборона, а не созидание. Охранительство чего-то воинствующего и консервативного, а не движение вперед.
Но эти доводы могут сработать, только если на высшем уровне в принципе сформируется понимание некой пробуксовки и тем самым — необходимости аккуратного формирования новой повестки дня для страны. То есть если будет принято решение о постепенной замене тезиса о воинствующем патриотизме на цивилизационное развитие, включая восстановление — в рамках возможного — отношений с Западом.
И вот тогда — новые выборы, новая легитимность, новый образ лидера. То есть лидер, очевидно, тот же, но с новым подходом. На протяжении полутора десятков лет во власти Владимир Путин уже не раз прибегал к смене лидерской парадигмы, так что, возможно, решит это сделать вновь.
Вопросом (точнее, пока скорее интригой, домыслами) остается механизм, который позволит провести досрочные президентские выборы, не называя их при этом досрочными. Это принципиальная позиция: дополнительная легитимность без нивелирования легитимности действующей. То есть не разрушить «до основанья, а затем…» — а добавить, расширить, укрепить.
Если власти таки примут решение о новой легитимности, это станет главной задачей. Старая идея Союзного государства вряд ли пригодится. С Минском и прежде было непросто, а сейчас вопрос единых выборов и вовсе не стоит. Изменения в закон о выборах, очевидно, возможны, но и под них нужно важное политическое обоснование. Прежде всего — именно политическое, а не правовое. Что здесь возможно?
Пока видится очень экзотический, но красивый сценарий:
после обретения Россией двух новых субъектов Федерации получается, что вроде как Путин — не всенародно избранный президент. Ведь Крым его еще не избирал!
Получается, что новые граждане России еще не высказали — и в ближайшие два с лишним года не смогут высказать — своего электорального мнения. А ведь это несправедливо! Следовательно, если мы имеем Россию в новых границах, то и президент должен быть избран с учетом этих факторов.
Здесь, правда, возникает вопрос именно международной легитимности. Если десятки стран не признают присоединение Крыма, то вряд ли они признают и российские выборы на этой территории. А следовательно — дополнительная легитимность будет приобретена только внутри страны (где она и так есть), но с точки зрения отношений с миром станет еще труднее.
Пример Казахстана, который часто называют как пример фактически единоличного правления Нурсултана Назарбаева при одновременном выстраивании отношений с миром, к России, к сожалению, не применим. Просто потому, что в глазах Запада Россия — западная страна, а следовательно, должна вести себя совершенно иначе, чем Казахстан, Саудовская Аравия и даже Китай.
В связи с этим рождается еще одна версия, однако она кажется еще более экзотичной, чем сами досрочные выборы, а именно:
Путин вновь выставит вместо себя преемника, как всегда, сделав совершенно неожиданный для всех выбор.
Однако пока такой сценарий выглядит еще менее вероятным, чем сами досрочные выборы. У президента уже есть память о том, к чему приводит пусть даже недолгое пребывание во власти другого человека и какими социально-политическими последствиями оборачивается. Не для того он все эти годы выстраивает национальное единение, чтобы позволить кому-то враз это разрушить с мало предсказуемыми последствиями.
Поэтому здесь логика «лучше уж я сам», скорее всего, будет сохранена. Что же касается сроков и обоснований, то форсирование всех избирательных кампаний, конечно, заставит проснуться и проявить себя всех. То есть одновременно можно не только переподтвердить собственную позицию и проверить подчиненных на эффективность и лояльность. Такой «стресс-сценарий» позволит породить много новых идей, обсуждений (может, впрочем, и убить оставшиеся живые частицы).
Есть, правда, в этом сценарии одна опасность, и она также лежит не в рамках действующей логики. Действительно, у действующего лидера нет конкурентов, и они не успеют прорасти и заколоситься в случае досрочного сценария.
Здесь нет угрозы, угроза в другом: результат может оказаться меньшим, чем сегодняшние рейтинг поддержки и одобрения.
Дело в том, что на стадии опускания бюллетеня в урну избиратель часто ведет себя совсем не так, как ему предрекали соцопросы, сделанные всего за несколько дней до голосования. Здесь тоже иногда срабатывает другая логика.
