Дмитрий Тренин

| Московский Центр Карнеги

Уход Евгения Максимовича Примакова действительно большая и невосполнимая утрата для страны. Он был человеком нескольких эпох: брежневской, горбачевско-ельцинской и нынешней путинской, оставаясь активным участником событий вплоть до последних недель и дней своей жизни.

Он сменил множество должностей и постов – от корреспондента «Правды» до премьер-министра России, но так никогда и не ушел в отставку. В российской политике – внешней и внутренней – Примаков был примером служения общенациональным интересам и активным сторонником выстраивания ровных и равных отношений с другими странами. Именно поэтому его будет так не хватать нам всем сейчас.

Примаков, выросший в Тбилиси и долго проработавший на Ближнем Востоке, видел мир глубже, чем многие из его коллег.Он был по-настоящему мудр и был способен видеть в людях людей – редкое качество для чиновников и политиков.

Он умел и любил дружить. Он думал о будущем, находил и продвигал талантливых молодых коллег. Он создал Российский совет по международным делам, целью которого стало объединить ресурсы общества для интеллектуальной подпитки российской внешней политики. Он положил много сил на то, чтобы в ходе реформы Российской академии наук нечаянно не погубили саму российскую науку.

И по своему характеру, и по своему влиянию Примаков был генератором стабильности. В сложный период становления новой России он способствовал тому, чтобы внешняя разведка, которую он возглавил, сохранила свои кадры и свои возможности, оставаясь важным инструментом внешней политики государства. В период первого постсоветского экономического кризиса, так больно ударившего Россию в 1998 году, что в мире заговорили о ее неминуемом распаде и о «мире без России», Примаков возглавил правительство РФ и отвел страну от края пропасти, которую создал дефолт.

Придя на Смоленскую площадь в 1996 году на смену Андрею Козыреву, Примаков стремился найти баланс в отношениях с Западом, Востоком, соседями из бывшего СССР. Многие в Москве критиковали его за отход от либеральной линии предшественника, но коллеги на Западе уважали: «линия Примакова» ясно обозначала, где находится центр тяжести в российской внешней политике. Можно сказать, что сам Примаков был таким «центром тяжести»: его авторитет в глазах Горбачева, Ельцина, Путина оставался непререкаемым.

Примаков, конечно, не был «приятным во всех отношениях». В истории российской дипломатии останется «петля Примакова над Атлантикой», которую по его приказу совершил в марте 1999 года самолет главы российского правительства. Получив от вице-президента США Альберта Гора сообщение о готовящихся ударах НАТО по Югославии, Примаков принял решение развернуться и лететь домой. В том же 1999 году Примаков на выборах в Государственную думу возглавил предвыборное объединение «Отечество» и вступил в открытую борьбу с тогдашними олигархами, снискав их глубокую ненависть.

После начала украинского кризиса Примаков публично выступал в защиту национальных интересов России и одновременно за поиск путей нормализации отношений с США и Европейским союзом. Он был настоящим, а не ситуативным патриотом.

Его выступление в начале 2015 года в престижном «Меркурий-клубе», который он же основал, стало его политическим завещанием. Примаков много говорил о необходимости экономических преобразований, без которых страна обречена как минимум на постепенное угасание. Он также предостерегал от того, чтобы становиться спиной к Европе, Западу в целом. Не все оценили эти слова. Нашлись люди, объявившие бывшего директора СВР в том, что он является чуть ли не «вражеским агентом».

Евгений Примаков прожил долгую и успешную жизнь. Он встал вровень с крупнейшими дипломатами и внешнеполитическими мыслителями нашего времени – Генри Киссинджером, Збигневом Бжезинским и Гельмутом Шмидтом. Судьба, благосклонная к нему на публичных подмостках, была, однако, гораздо суровее в том, что касалось его личной жизни: Примаков вначале трагически потерял 27-летнего сына, а затем свою первую жену.

На свой последний – 85-й – день рождения Примаков получил в подарок от Путина примус. Это была удачная придумка: многие давно за глаза называли Евгения Максимовича «примусом» – «первым». Он им был, он им остался. Нам будет труднее без него.