Алексей Малашенко: Сирийский капкан: «вежливые люди» против ИГИЛ
| Forbes
Увидим ли мы «российский ограниченный контингент» на Ближнем Востоке?
Вопрос пока остается без окончательного ответа. С одной стороны, в СМИ появляется информация о том, что российские военнослужащие уже замечены в Сирии, что они даже воюют против «Исламского государства» (организация признана экстремистской и запрещена на территории РФ), а подкрепление к ним продолжает прибывать. С другой — официальное подтверждение Москвы отсутствует. Все ждут, что скажет на этот счет президент Владимир Путин на открывающейся Генеральной ассамблее ООН.
Пока что ситуация чем-то напоминает Крым, где российских военных не было, зато потом Кремль признал присутствие на полуострове «вежливых людей». Если вскоре наличие таковых будет признано и в Сирии, то российскую дипломатию это никак не украсит.
Впрочем, нельзя забывать, что советские (а Россия — преемница СССР) военнослужащие в качестве советников и специалистов присутствуют на Ближнем Востоке еще с 1950-х годов. Советская и российская техника находится на вооружении едва ли не всех арабских стран, и при ней всегда состояли наши офицеры, одетые в арабскую военную форму. Более того, советские военнослужащие принимали участие в военных действиях, например, сбивая «фантомы» ныне дружественного России Израиля.
Так что ничего принципиально нового в вероятном появлении россиян в погонах в Сирии нет. Однако если с советским присутствием на Ближнем Востоке все было понятно и с ним свыклись, то российские амбиции воспринимаются иначе.
Что хочет Россия?
Во-первых, подтвердить статус если не великой, то хотя бы «полувеликой» державы, имеющей национальные интересы в самых разных частях мира. Во-вторых, продемонстрировать последовательность своего курса на поддержку Башара Асада (своих не сдаем). В-третьих, так сказать, навязать себя международной коалиции. А вдруг это обернется, не скажу, сотрудничеством, но взаимопониманием — враг-то общий.
Увы, появление российских военнослужащих только усилит напряженность в отношениях между Москвой и Западом. «Намек» на это — запрет Болгарией пролета над ее территорией самолетам с грузом «двойного назначения». Такая акция России будет рассматриваться не как вклад в борьбу с ИГ, но в первую очередь как поддержка Асада, на отстранении которого от власти настаивает коалиция.
Что касается борьбы против собственно «Исламского государства», то Россия, очевидно, должна действовать точно так же, как «коалиционеры», а именно — наносить по исламистам удары с воздуха. Однако практика показала, что этим ИГ не обрушить.
Если же будет принято безумное и безответственное решение принять непосредственное участие в сирийской гражданской войне, то никаких дивидендов от этого Россия не получит.
Одолеть ИГ малыми силами в наземной операции невозможно.
Кроме того, россиянам придется воевать не только с ИГ, но и с сирийскими оппозиционерами. А этим вполне можно восстановить против себя местное общество.
Наконец, войны без жертв не бывает, и «грузы 200» не добавят популярности ничьим политическим рейтингам. И что тогда, «второй Афганистан»? Будем надеяться, что в Кремле не заходят дважды вступать в бурную мусульманскую реку, смывшую однажды СССР.
