Георгий Бовт

| Газета.Ру

Георгий Бовт о том, что внешняя повестка в России не подменяет, а диктует внутреннюю

Страна, если посмотреть на выпуски теленовостей, продолжает жить во многом внешней повесткой дня. А есть ли вообще какая-то внятная внутренняя? Если не принимать за таковую информационные всплески вокруг периодических предложений еще что-нибудь запретить. Иностранное, конечно. Музыку, фильм, порнографию с эротикой вместе.

Вроде даже странно. С одной стороны, налицо стремление значительной части правящей номенклатуры как-то отличиться по части дальнейшей изоляции страны. С другой — такой вот «космополитизм» в новостях. Впрочем, тут нет парадокса. Внешняя картинка призвана показать, что наша «осажденная крепость» окружена врагами, да и во всем мире неспокойно. Что ни день, то катастрофа. Либо с погодой, либо с войной, теперь с беженцами, которые вот-вот превратят Европу в загаженный варварский «халифат».

С беженцами, конечно, удачно получилось с точки зрения пропаганды. Украина уже поднадоела, прежнего драматизма там нет. И слава богу. Камлания про «киевскую хунту» заводят лишь отдельных посетителей политтелешоу. А картинки толп «варваров», угрожающих евроценностям, пришлись кстати, совпав по времени с проведением в стране (в более чем двух десятках регионов) выборов. Где-то еще это могло дать повод для активизации обсуждений своей, внутренней повестки. Но это не наш случай: рассуждения о предбанкротном состоянии большой части региональных бюджетов остались уделом лишь отдельных интернет-СМИ.

И партия власти, и ее оппоненты, в том числе из внесистемной оппозиции на этих выборах, кажется, обошлись вообще без всякой повестки, без проработанных предвыборных программ и даже по части агитационного креатива «не парились». Примитивизация политического дискурса и, соответственно, форм и методов агитации привела лишь к еще большему падению (в отдельных регионах до чуть более 20%) явки на пункты волеизъявления.

Напрашивается вроде бы традиционная трактовка подмены внешней повесткой внутренней. Мол, власти, чтобы отвлечь народ от тягот экономического кризиса, влезают в одну внешнеполитическую «авантюру» за другой. И ведь как удачно отвлекают: при падении уровня жизни и экономики никакого ропота не слышно. Разве что у отдельных блогеров, но те всегда недовольны.

Между тем внешняя повестка объективно есть. Мир пришел в движение. И чем это кончится, мы еще не знаем.

Напомнить стоит, что и на Украину мы влезли не просто так. Приход к власти после Януковича режима, который будет строить новую государственную идентичность во многом на противостоянии с Россией, было предопределено (и нашей собственной ошибочной политикой, и политикой Запада, игравшего там в перетягивание каната). То есть конфликт был предопределен и мог рассосаться лишь ценой одностороннего отступления Москвы по всем спорным вопросам, включая, кстати, уход из Севастополя (новая киевская власть не стала бы ждать до 2042 года, времени окончания аренды базы).

Однако, как теперь выясняется с учетом новых обстоятельств, Украина является лишь одним из, но не единственным тестом на дееспособность Евросоюза. Едва пройдя «тест на Грецию» (и не решив проблему в целом, а лишь опять отсрочив ее решение), Европа столкнулась с «нашествием варваров». Пока непонятно, как именно европейские институты, общество в целом справятся с этой задачей, обострившей, в свою очередь, отношения между новобранцами ЕС и ее грандами-старожилами, а также поставившей под сильное напряжение саму систему европейских ценностей.

О толерантности хорошо рассуждать абстрактно, но гораздо труднее, когда видишь, что жить придется бок о бок с сущими «инопланетянами».

И беженцы — это невыдуманная повестка.

Потенциально кандидатом в беженцы может стать каждый 10–12-й житель развивающихся стран. Это уже десятки миллионов людей. Они являются лишь одним из проявлений кризиса мировой экономики, не разрешающей, а лишь усугубляющей проблему разрыва в уровнях развития севера («золотого миллиарда») и юга. Она же — и проявление кризиса мировой политики, где можно сколько угодно смеяться и над «общечеловеческими ценностями», и над наивной горбачевской концепцией нового политического мышления, но нельзя отрицать, что выход из «холодной войны» произошел совсем не в ту дверь, в которую надо было бы. Выйди мы все в ту — там и украинского кризиса, кстати, не было бы.

Как уже шутят, еще несколько лет назад на Ближнем Востоке была одна воюющая страна — Израиль. Сегодня она (пока) едва ли не самая спокойная.

Пояс перманентной войны растянулся от Ливии (угрожая пойти еще дальше на запад) до Пакистана и Афганистана. Следующей станцией может стать все наше «мягкое подбрюшье» в Средней Азии. По мере смены нынешнего поколения светских (постсоветских) авторитарных правителей. Первые признаки того, похоже, мы уже видим в Таджикистане.

Как ни банально напоминать, воинствующий исламизм, рожденный в годы советского вторжения в Афганистан не без помощи того же Запада, мог быть успешно остановлен после вызова, который он бросил всей христианской цивилизации 11 сентября 2001 года. При условии единства действий этой самой цивилизации, в том числе России и Америки.

Нашу роль при всей разности экономических и военных потенциалов нельзя недооценивать: Российская империя, да и СССР имели весьма полезный опыт интеграции исламского мира. Однако сотрудничества не получилось: «вставая с колен» в начале 2000-х, наша правящая бюрократия не смогла обойтись без лошадиной дозы антизападничества и антиамериканизма. В свою очередь, совокупный Запад преуспел в политике двойных и тройных стандартов, ни разу (за все время после распада СССР) не выказав готовности принять нас в свой «цивилизованный мир» иначе как на правах побежденных. Конечно, такова вообще логика современного мира: со слабыми иначе не разговаривают. Мол, сначала покажи мне свой ВВП, сколь он велик.

Но тогда рано или поздно вы рискуете получить восстание маргиналов. Тех, кто был ничем.

Оно уже происходит на Большом Ближнем Востоке. В руинах Ливия, Саудовская Аравия воюет в Йемене, сама уповая на защиту египетской армии. В четырехмиллионой Иордании за миллион беженцев. В прежде роскошном Ливане заправляет «Хезболла». Ирак развалился на три части — примерно по границам провинций Османской империи, из которых его слепили чуть менее ста лет назад. Еще кто-то верит в священный послевоенный принцип нерушимости границ? По крайней мере применительно к Ближнему Востоку, где они через одну — искусственные, придуманные уходящими колонизаторами.

У «сильных» так и не получается укротить Афганистан. После ухода американцев в следующем году там либо вновь восторжествуют талибы, что будет уже меньшим злом, либо придет ИГИЛ (организация запрещена на территории РФ). Который бомбят уже который месяц силами коалиции аж из 60 стран. А он захватывает все новые территории.

Режим Башара Асада, который хотя и сатрап (а другие в этом регионе есть?), но не исламист, с трудом сдерживает напор исламистов разных мастей. Однако навязчивая идея Барака Хусейна Обамы свергнуть Асада, а также вконец испорченные отношения с Москвой (где антиамериканизм нынче уже заматеревший, махровый, местами даже дремучий), мешают как-то пойти навстречу здравому смыслу и предпринять хоть что-то совместное против «чумного» исламизма. Впрочем, военный министр Сергей Шойгу хотя бы поговорил с коллегой Эштоном Картером.

Хочется надеться на то, что мы случайно не поубиваем друг друга в «борьбе за мир» в Сирии, где ситуация косвенного противостояния России и США становится близка к афганской или даже вьетнамской.

Некоторые у нас критикуют всю сирийскую затею Кремля как циничную попытку пойти на сделку с Западом, разменяв услуги по борьбе с ИГИЛ на Украину. Мне не очень верится, что США сейчас, когда отношения столь испорчены (в том числе между Путиным и Обамой), пойдут на такую сделку в полном объеме. В Вашингтоне по-прежнему на всякое предположение о сотрудничестве с русскими следует риторический вопрос: «А какие, собственно, задачи мы не можем решить без них?»

Но даже в таких обстоятельствах, что порочного в такой сделке было бы с нашей стороны? Если это поможет предотвратить дальнейшее сползание к изоляции страны, ужесточение санкций и новую «холодную войну» с Западом, без финансов и технологий которого мы не потянем давно уже перезревшую модернизацию.

Или надо действовать по принципу «Чем хуже — тем лучше», он же «Поражение своего правительства»? А где гарантии, что именно после осуществления этих лозунгов настанет у нас всеобщее счастье по низкому обменному курсу? Хотя бы потому, что, напомним, внутренней повестки-то нет. Есть разрозненные предложения — от либерального институционализма (типа давайте сделаем нормальную судебную систему и защитим права собственников — и жизнь сама наладится) до патриотически-мобилизационных (деофшоризация, умноженная на дедолларизацию и положенная на индустриализацию).

Не просматривается и тех общественных сил, которые взяли бы на себя новую историческую инициативу. Все ждут, пока наконец «отскочит» нефть. Годить, приспосабливаться, безропотно затягивать пояса, пытаться выторговать, урвать, украсть отдельные условия для себя, но только не добиваться улучшения для всех на основе коллективных действий — так у нас принято.

Но тогда, значит, все правильно с новостной картинкой. Внешняя повестка и будет диктовать внутреннюю.

Попытки срежиссировать первую, скажем, пытаясь заморозить конфликт на Украине, разменять его на Сирию или еще что, могут обострять или ослаблять внутреннее напряжение. Но в мире, как мы видим, многое происходит не только помимо нашей воли, но и вообще чьей-либо еще. Если кто-то хотел получить «управляемый хаос» (хотя все рассказы о таких теориях — дремучая конспирология), то настает пока просто хаос. И лишь одно можно уверенно прогнозировать применительно к нам. Перемены — революционные или менее радикальные, но все равно сущностные в плане трансформации и общества, и власти — как уже много раз бывало в российской истории (да почти всегда), будут снова привнесены или спровоцированы извне, а не изнутри страны.

Так что смотрите пока телевизор. Вам там все покажут.

Метки: Афганистан, Ближний Восток, бывший СССР, внутренняя политика, Евросоюз, ЕС, ИГИЛ, Израиль, Россия, Сирия, СМИ, Украина, экономический кризис