Несколько лет назад на какой-то конференции, посвященной мировым трендам, британский оратор сетовал: пока в Лондоне многочисленные природоохранные инстанции согласовывали проект строительства пятого терминала Хитроу, в Китае возвели с нуля пять (!) новых больших аэропортов. Участники обсуждали сравнительные преимущества демократии и авторитаризма и склонялись в пользу последнего.

Мол, в глобальном мире, где все взаимосвязано и конкуренция носит всемирный характер, демократические системы с их поиском консенсуса и конкурентной политикой проигрывают автократам, способным быстро принять решение и немедленно воплотить его в жизнь.

С тех пор описанное явление распространилось на политическую сферу и резко усугубилось.

Стремительная расправа с российско-турецкими отношениями производит впечатление. Еще две недели назад Анкара была привилегированным и очень тесным партнером, весьма интегрированным в отечественную экономику на уровне не только больших государственных договоренностей, но и быта обычных граждан. После сбитого бомбардировщика понадобились считаные дни, чтобы практически вся инфраструктура связей была если и не уничтожена (вероятно, окончательного решения об этом пока просто нет), но урезана до минимума и полностью подвешена на волоске.

В логике людей, принимающих у нас решения, возмездие Турции за крушение самолета и смерть двоих россиян носит сдержанный и дозированный характер.

Не войной же отвечаем, как в старые добрые времена, мерами экономического и символического характера. А могли бы и шашкой…

Чтобы оттенить и подчеркнуть эту сдержанность, в публичном пространстве имеется тюрколог со стажем из Госдумы, который предлагает атомную бомбардировку Стамбула, и множество специалистов широкого профиля, готовых в режиме ток-шоу обсуждать то, что раньше относилось к сверхсекретным операциям, — вооружение курдских сепаратистов, например. Раззадоренная публика воспринимает все это не как дымовую завесу, каковой подобные разговоры являются, а как реальные предложения, восхищаясь мудрой выдержкой руководства.

Турецкий случай ярче, чем все предыдущие, демонстрирует состояние общества и государства в России. Общество мобилизовано на поддержку практически всего, что делает государство. Государство же заряжено на реакцию — быструю, решительную и, по сути, любую по содержанию, лишь бы служила ответом здесь и сейчас.

Эта тактика гармонирует с логикой развития окружающей среды. На дворе — финальная фаза распада упорядоченного мироустройства, время фрагментации не только институтов, но и самой картины мира.

Когда несколько лет назад американский беллетрист Нассим Талеб придумал образ «черного лебедя» — неожиданного явления, которое ломает ожидавшийся ход событий, он пытался таким образом застраховать стратегов от неизбежных провалов прогнозирования. Сегодня «черные лебеди» прилетают едва ли не раз в неделю, что обессмысливает это и без того сомнительное концептуальное нововведение.

Если аномалии постоянны, они уже норма, из которой и надо исходить.

Раз непредсказуемость неизбывна, единственно правильная модель поведения — тренировать реакцию, быть начеку, чтобы ответить на что угодно и немедленно. А это не только про «матчасть», но прежде всего про психологическую готовность принять любой резкий поворот. Отсюда и постоянная тренировка общественного сознания.

Ситуация отличается от той, что была в советское время. Тогда, конечно, конъюнктура тоже колебалась: похолодание сменялось разрядкой, вооружение — разоружением. Однако политический ландшафт вокруг страны в целом оставался неизменным. Просто, условно говоря, то выходило солнце — и освещало привычную поляну приятным светом, то сгущались тучи — и все выглядело зловещим. Сейчас без конца меняется сам ландшафт. Можно, конечно, сказать, что все равно есть некое общее представление — «кругом враги». Но оно куда эфемернее, чем марксистско-ленинское учение о битве социализма и капитализма.

В условиях концептуальной зыбкости необходимо, чтобы реакция государства на вызовы была понятной обществу. Понятной не на интеллектуальном, а на инстинктивном уровне. Способность действовать как «один из нас» — сильная сторона президента России. Все его крылатые выражения, от знаменитого «сортира» до недавнего «бить надо первым», — отражение повседневного представления среднего соотечественника о том, как надо себя вести в кризисных ситуациях. А раз между лидером и большинством народа существует такое глубинное взаимопонимание, то и поддержка ему оказывается даже тогда, когда линия резко меняется.

Поддержка немедленная, рефлекторная.

Если уж брать в качестве примера турецкий случай, то противоположной крайностью выглядит происходящее между Турцией и ЕС. В Евросоюзе этого самого «инстинктивного единения» не может быть по определению: сама политическая модель другая, к тому же из-за сложности и неоднородности объединения любое решение принимается долго, мучительно и по принципу наименьшего общего знаменателя. Между тем условия для единой Европы те же, что и для всех остальных, — лавина непредсказуемых перемен. Ответом на вызов времени становится необузданное лицемерие как средство хоть каким-то образом решать текущие вопросы.

На чрезвычайном саммите ЕС – Турция в минувшее воскресенье Анкаре помимо денег на обустройство беженцев посулили ускорение процесса присоединения к Евросоюзу и безвизовый режим. За это Турция примет меры, чтобы не быть огромным ситом, через которое в Европу струятся потоки беженцев с Ближнего Востока.

Обе стороны знают, что обещания лукавы.

Турция не вступит в Европейский союз: влиятельные страны горой вставали против этого даже в спокойные времена, когда Эрдоган был белым и пушистым реформатором. И безвизовый режим отложат всеми правдами и неправдами: если боялись раньше, с какой стати давать сейчас, когда Турция в центре сразу нескольких острых региональных кризисов, главный из которых связан именно со свободным перемещением людей. Договоренность продержится от недель до месяцев, далее конфликт выйдет на новый уровень. Но это неважно, ведь главное — откликнуться именно сейчас.

Российский тип реагирования «честнее», но содержит принципиальный изъян.

Реагирование по типу «один из нас» не предусматривает «непопулярных» шагов, нужно неизменно соответствовать ожиданиям того самого большинства. Вообще, обычно высокие рейтинги набираются, чтобы в нужный момент «потратить» их на что-то, с точки зрения лидера, обязательное для блага страны и ее будущего. В нашей же модели максимальные цифры поддержки самоценны, ибо только они позволяют быть уверенным в способности быстро и верно ответить на любой шок, прежде всего внешний.

Меры, вызывающие неприятие общества, даже если они необходимы, подрывают эту способность. Поэтому ими приходится жертвовать, чтобы все время быть «в тонусе». И это ответ на витающие в воздухе предположения, что сложное экономическое положение может заставить власти взяться за очередной этап структурных преобразований. Пока вокруг вьются «черные лебеди», их не будет. Зато охота на лебедей предстоит знатная.