Сергей Караганов

| Российская газета

На западе идет привыкание к новой реальности и новым, теперь уже основанным на уважении интересов, правилам игры с Россией

Прошлый год был одним из самых удачных в истории российской внешней политики. Переведя в начале 2014 года назревавшую и ставшую очевидной уже в 2013 году латентную конфронтацию с Западом в открытую форму, «ударив первой», Россия резко осложнила свои отношения с ним, попала под малоприятные санкции, ей попытались организовать международную изоляцию, усилились центростремительные тенденции в западном союзе.

Изначально смешная, но провозглашавшаяся ставка на «смену режима» через «дворцовый переворот», который был бы спровоцирован недовольством подпавших под санкции олигархов или даже через подстегивание недовольства масс, предсказуемо провалилась. Столкнувшись с жестким внешним давлением, общество и элиты объединились вокруг Кремля. Откололась лишь микроскопическая часть. Еще важнее то, что присоединение Крыма, поддержка повстанцев на Юго-Востоке Украины позволили выполнить программу минимум — создать условия для невозможности дальнейшей экспансии западных союзов на территории, которые Москва считает жизненно важными для интересов своей безопасности. Демонстрация готовности их жестко защищать не прибавила любви к России, но усилила опасения перед ней и соответственно готовность уважать ее интересы. К сожалению, расширение западных союзов пришлось останавливать не по взаимоуважительной договоренности, но жесткой политикой. Оказалось, что другого языка партнеры понимать не хотят. Теперь идет их привыкание к новой реальности и новым, теперь уже основанным на уважении интересов, правилам игры. Крым почти уже не упоминают. Он остался хотя и в смягченной форм в риторике только Вашингтона и его наиболее послушных союзников в Европе. Новые попытки раскрутить украинский кризис возможны. Но первый тур противостояния и давления Россия выдержала. И в целом в конфликте вокруг Украины политически выиграла. Созданы условия для более здоровых, основанных на взаимном уважении интересов отношениях с западными партнерами. Но это пока только обещание. Завалы недоверия с обеих сторон, прошлых ошибок и иллюзий велики. С обеих сторон сохраняется желание использовать образ внешнего врага для внутреннего объединения.

В 2015 году стал окончательно очевидным, во всяком случае для меня, не только провал системы европейской безопасности в том виде, в котором она сложилась после «холодной войны» : на основе де-факто доминирования Запада, его организаций и политических взглядов. Такое доминирование, неприемлемое для большинства российской элиты, не принесло мира и стабильности на субконтинент. Полагаю, что старая система без ее кардинального переформатирования невосстановима. Даже в случае активизации ОБСЕ. Сужу в том числе и исходя из годичного опыта работы в «Группе мудрецов» ОБСЕ, призванной предложить обновление системы евробезопасности в качестве «общего проекта». Несмотря на длительные усилия, почти ничего не получилось.

ОБСЕ — организация, несущая в себе генетическую память «холодной войны». Превратиться в действенный, направленный в будущее инструмент создания постблоковой системы безопасности ей не позволили. В результате в первые двадцать лет после окончания прежней «холодной войны» организация играла по большей части негативную роль. Позволяя притворяться, что на общеевропейском пространстве «все в порядке», сохраняя через постоянные обвинения сторон в нарушении принципов, принадлежавших другой эпохе, дух «холодной войны». Не случайно ОБСЕ оказалась полезной в первый раз только когда угли той недотушенной войны, которые в том числе и оберегала эта организация, вспыхнули вновь на Украине. Тут ОБСЕ пригодилась, став координатором миротворческой миссии. Возможно, в качестве форума для диалога и антикризисного центра организация и сможет выжить еще какое-то время. Но пока не видно признаков реальной готовности западных партнеров с помощью кардинальной перестройки этой организации либо создания альтернативных институтов заполнить зияющий вакуум безопасности, образовавшийся в Европе. Он опасен.

В 2015 году были сделаны важные реальные шаги на пути экономического поворота России на Восток. Заработали территории опережающего развития, обещающие приток российских и иностранных инвестиций. При общем сокращении внешней торговли из-за экономического спада, падения цен на энергоносители, девальвации рубля доля азиатских рынков в ней увеличилась. И обещает расти и дальше, делая структуру внешнеэкономических связей более сбалансированной и выгодной. Договоренность между Россией и КНР о сопряжении Экономического пояса Шелкового пути и ЕАЭС потенциально открывает огромные возможности для создания в большой Центральной Азии вместе с прилегающими регионами Сибири и Запада Китая нового центра экономического роста. Но это пока только обещания.

Для их реализации требуются системные бюрократические усилия, которые после подписания договоренностей были почти не видны. Нужны и конкретные проекты.

Безусловным успехом 2015 года для всего мира стало урегулирование иранской ядерной проблемы. Решение которой было бы невозможно без активного и творческого участия российской дипломатии. Удалось не только избежать цепной реакции распространения ядерного оружия в самом нестабильном регионе мира, но и казавшейся еще 2 — 3 года назад весьма реальной войны против Ирана, которая окончательно взорвала бы Ближний Восток, имела бы и глобальные последствия. И теперь можно рассчитывать на конструктивные отношения с потенциально самой мощной державой Среднего Востока.

В прошедшем году было завершено уничтожение сирийского химического оружия. Это еще одно крупное достижение российской дипломатии. Успех был мощно развит, когда Россия, руководствуясь стремлением бороться с исламским терроризмом вдали от своих границ, укрепить свои международные позиции, продемонстрировать новую мощь своих вооруженных сил, предотвратить падение законного правительства и избежать расширения зоны контроля ИГИЛ, увеличить свои возможности для активного воздействия на ближневосточный кризис, направила свою авиационную группировку в Сирию. Пока все с блеском удалось. Но не устану повторять: ближневосточный кризис безысходен на многие десятилетия. Нужно проявлять крайнюю осторожность, чтобы не оказаться глубоко втянутыми в эту трясину. А желающие помочь есть. И нужно иметь мужество быстро уйти, если такая опасность появится. И готовить к такой возможности общество.

Взаимодействие по Сирии помогло снизить накал в долгосрочном плане невыгодной конфронтации с Западом, усилить в отношениях с ним элементы взаимодействия. Но конфронтация не снята и не будет снята в ближайшем будущем в силу в том числе и внутренних для него причин: часть элит, особенно в Европе, считает необходимым иметь внешнего врага для внутренней консолидации. Часть стремится взять реванш за провал последних десятилетий. Часть пытается спасти старый расползающийся миропорядок, правила которого в значительной степени диктовал Запад и которые были ему выгодны. В 2015 году уже почти вся российская элита поняла, что противостояние с Западом надолго и неслучайно, что России придется жить в иной реальности, чем предполагали прекраснодушные мечты об интеграции с Западом при сохранении независимости и суверенитета. Они превалировали в российском политическом классе чуть ли не до конца 2000-х гг.

Это осознание, правда, не привело пока к необходимой кардинальной смене вектора экономического и социального развития, жесткой ориентации государства, буржуазии и общества на экономическое развитие и рост. А ведь надеждой на такое изменение политики питались многие из тех, кто поддержал резкую смену внешнеполитического курса в 2014 году. Один из главных побудительных мотивов политики внешнего давления расчет на то, что продолжение экономической стагнации рано или поздно заставит Москву отступить, если не капитулировать. Такие опасения сдерживают и союзников, и друзей, например, в Китае, где опасаются, что Россия вернется к курсу 1990-х гг.

Итак, российская политика во внешнем мире была успешной на большинстве направлений. При всех маневрах она была стратегичной и последовательной. Ей удалось перевести соревнование за международные позиции в те сферы, где Россия сильнее — военно-политическую, борьбу мозгов и воли. Можно поздравить наших дипломатов, военных, политическое руководство, всю нашу страну, которую они представляют. Но праздновать еще рано. В конечном итоге почти всегда, но особенно в современном мире возможности и влияние страны определяются экономической мощью, технологическим уровнем, качеством человеческого капитала.

Хотя, разумеется, качество руководства тоже играет немалую роль. Пример от обратного. В начале 2000-х гг. США были бесспорным экономическим и технологическим лидером, превосходили чуть ли не весь мир вместе взятый по военным расходам, были во многом и моральными лидерами. Но эти преимущества растранжирили в том числе и из-за скверного руководства, головокружения от успехов, приведших к участию в проигрышных войнах, откладыванию необходимых экономических реформ, накоплению долга.

Российская элита и руководство пока не воспользовались конфронтацией, подъемом патриотизма для внутреннего, прежде всего экономического, возрождения на любых, хоть либеральных, хоть антилиберальных рельсах. Вернее, на их сочетании. А без него нынешние блестящие достижения внешней политики удержать будет все труднее.

Метки: Ближний Восток, внешняя политика России, ЕАЭС, ИГИЛ, инвестиции, Китай, обсе, оружие, Россия, санкции, Сирия, холодная война, Экономический пояс «Шелковый путь», элита