Алексей Подберёзкин: Анализ и долгосрочный прогноз развития международной обстановки в XXI веке
| Viperson
Анализ и долгосрочный прогноз развития международной обстановки в XXI веке имеет жизненно важное значение не только для российского государства, но и будущего всей нации, более того, – всей локальной человеческой цивилизации формирующейся вокруг «российского ядра» в настоящее время.
… в результате длительного и безоглядного восхваления якобы непревзойденной военной мощи США нынешняя администрация и впрямь поверила, что силовая политика и есть универсальная панацея для решения всех действительных и мнимых проблем…[2]
Н. Симония, академик РАН
… искать новые характеристики войн и конфликтов будущего необходимо в современных тенденциях развития человеческой цивилизации, международных отношений[3]
С. Нарышкин, Председатель Госдумы ФС РФ
Анализ и долгосрочный прогноз развития международной обстановки (МО)[4] в XXI веке имеет жизненно важное значение не только для российского государства, но и будущего всей нации, более того, – всей локальной человеческой цивилизации (ЛЧЦ) формирующейся вокруг «российского ядра» в настоящее время. Обострение межцивилизационного и межгосударственного конфликта, начавшееся в первом десятилетии XXI века, уже привело к тому, что этот конфликт перерос в силовую фазу развития и достаточно динамично сползает к её вооруженному этапу: современная МО все больше напоминает обстановку, которая была в самый начальный период Первой и Второй мировых войн. Этот факт – так или иначе – признается все чаще и все большим количеством экспертов и политиков. По политическим причинам признать этот факт публично никто из крупных политиков в мире что пока не решается. Но это только «пока». Между тем «вползание» в войну де-факто происходит ежедневно и проявляется на множестве примеров: то поймают в Австрии американских десантников, которые едут «мелкими партиями» с оружием на Украину, то «обнаружат» концентрацию войск или военной техники, то передадут новые полномочия военному командованию НАТО.
Во многом этот процесс сползания к активным действиям имеет под собой идеологическую основу. Как справедливо заметила профессор Т. Шаклеина, в мире стала происходить (в XXI в.) «обратная идеологизация» международных отношений, которая выразилась в ужесточении либерально-моралистской догматики, абсолютизации опыта западных демократий»[5]. Эта «идеологизация», следует напомнить, произошло после заявленной еще А. Яковлевым в конце 80-х годов XX века в СССР «деидеологизации», продолжающейся во многом в российской политике и сегодня уже под лозунгами «прагматизма» и «разновекторности». Получается, что когда против России начата война, включающая самые крайние в т.ч. силовые формы идеологических акций, Россия продолжает «деидеологизироваться», отказываясь от собственной идеологии, т.е. фактически:
- отказывается от ресурса противодействия враждебным идеологическим акциям;
- отказывается от системного подхода к тем или иным проблемам, будь то финансы и экономика, либо социальная или военная область;
- отказываясь от идеологии как эффективной системы политического управления в условиях жесточайшего управленческого кризиса.
Между тем идеология, как система взглядов, нужна для того, чтобы, во-первых, адекватно и точно реагировать во всех областях жизнедеятельности государства всему российскому обществу, а не только властям, во-вторых, – правящей элите необходимо максимально точно представлять себе не только современное состояние МО и военно-политической обстановки (ВПО), но и иметь адекватные представления об их будущем развитии, что также невозможно без системы взглядов, т.е. идеологии.
Известный субъективизм в политике и общественных науках, который в России зашкаливает давно, должен – если всерьез добиваться эффективности в управлении – в минимальной степени влиять на точность и оперативности такого анализа, а тем более вести к ошибочным предположениям и выводам, которые, к сожалению, в последние десятилетия не раз проводили руководство СССР и России к неправильным действиям. Тем более, что такой субъективизм может объясняться и внешним влиянием, а именно давлением, подкупом, шантажом, что очень активно используется Западом в последние годы, который даже сделал эту политику публичной, официальной, назвав её «политикой санкций».
Поэтому, в данной работе авторы попытались совместить логико-теоретический (аналитический) и политико-идеологический, а также эмпирический (конкретный), методы исследования. Кроме того, они попытались также проанализировать влияние некоторых субъективных факторов на процесс формирования МО. Прежде всего, конечно же, таких субъективного фактора, как влияние различных групп правящей российской элиты, которое в последние годы нередко пересиливало влияние объективных реалий на формирование внешней политики.
В данной работе предпринимается попытка такого адекватного политико-идеологического анализа и прогноза международной и военно-политической обстановки, который остается, конечно же, достаточно субъективным именно в силу идеологизированности. В ней развиваются во многом те положения, которые были разработаны в 2012–2015 годы в Центре военно-политических исследований, созданном МГИМО-Университетом и корпорацией ВКО «Алмаз-Антей», в частности, в серии аналитических докладов, посвященных анализу МО и ВПО[6], а также в нескольких теоретических публикациях – работах, посвященных стратегическому прогнозированию внешней и оборонной политики[7]. Эти вопросы были рассмотрены также в отдельных специальных работах[8], с которыми можно познакомиться на сайте Центра ВПИ www.eurasian-defence.ru[9].
Предлагаемая работа является, как хочется верить, дальнейшим шагом в развитии предпринятых Центром усилий и может быть использована не только в академических и образовательных целях, но и для решения прикладных задач. Прежде всего если речь идет об эффективном долгосрочном внешнеполитическом и оборонном прогнозе и планировании, которое необходимо для плана социально-экономического развития, государственного оборонного заказа и других целей.
Основной тезис, который отстаивается в первой части работы, заключается в том, что достаточно быстрое изменение соотношения сил не в пользу западной ЛЧЦ в XXI веке неизбежно должно привести к пересмотру всех систем (финансово-экономических, военно-политических, гуманитарно-ценностных и иных), образующих МО в начале XXI века и находящихся под контролем США. Такой контроль со стороны США предполагает огромную выгоду для одной из ЛЧЦ, а именно, – западной, и заведомо несправедливое распределение мировых богатств и возможностей, чему, безусловно, угрожает неизбежное будущее изменение соотношения сил в мире. Это – одно из основополагающих известных положений общей теории политического процесса, которое Б. Поршнев сформулировал следующим образом: «Социально-экономические системы, наблюдаемые нами на «переднем крае» человечества, существуют и развиваются лишь благодаря всасыванию дополнительных богатств и плодов труда из всего остального мира и некоторой амортизации таким способом внутреннего антагонизма»[10].
В предлагаемой работе такое противоборство рассматривается не столько как противоборство различных социально-экономических систем, сколько как противоборство – вполне естественное для международных отношений – локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ), объединяющих различных субъектов МО как на экономической, военно-политической, так и социо-культурной основе. Причем именно цивилизационная основа все более и более становится основной для стран, входящих в западную ЛЧЦ, включая не только представителей американо-европейского, но и японского и азиатского этносов. Не случайно Б. Обама еще в самом начале своего президентства говорил об «общих ценностях, которые могли бы заложить основу нового политического согласия»[11]. Разумеется, в интересах Запада и конкретно США.
Это положение было позже им развито и конкретизировано в том числе в последних важнейших нормативных документах[12], которые, в свою очередь, стали основой для дальнейшей конкретизации политики уже отдельными министерствами и ведомствами[13]. В результате развития этого процесса можно констатировать, что к концу президентского срока Б. Обамы в США сформировалась стратегия военно-силового противоборства с другими ЛЧЦ за сохранение сложившихся к началу XXI века и очень выгодных для США финансово-экономических и военно-политических систем, которые к тому же времени получили окончательное международно-правовое оформление. В основе этой стратегии лежат политико-идеологические и ценностные положения западной ЛЧЦ, преимущественно США.
Иными словами неизбежное будущее перераспределение силы и влияния в мире будет встречать военно-силовое противоборство со стороны западной ЛЧЦ, представители которой не питают иллюзий и напрасных ожиданий относительно «всеобщего братства» на планете, а спокойно готовятся к вооруженному отстаиванию своих интересов. Эта – общепризнанная, даже банальная, главная закономерность мирового переустройства, о которой очень точно в свое время сказали профессора МГИМО(У): «Каждая система международных отношений существует до тех пор, пока закрепленное в ней соотношение (баланс) сил не противоречит новым историческим реалиям»[14]. Она, однако, отнюдь не считается объективной и не является общепризнанной в США и других ведущих странах, представляющих западную ЛЧЦ, где полагаю, что с помощью военной силы эту ситуацию можно исправить. Они, вне всякого сомнения, попытаются предотвратить изменение существующих норм и правил в мире, в том числе используя для этого весь спектр силовых и даже военных средств. Что, собственно говоря, уже подтверждается политической практикой.
Поэтому эволюция всей системы МО в XXI веке вероятнее всего будет развиваться по одному (или периодически сменяющему друг друга) из двух вариантов наиболее вероятного из всех возможных сценариев развития МО, который авторы назвали сценарием «Глобального военно-силового противоборства локальных человеческих цивилизаций (ЛЧЦ)» – «пессимистическому» (или «реалистическому»). Оба варианта этого сценария предусматривают неизбежное применение вооруженного насилия на различных ТВД[15] и в глобальном масштабе. Вся разница в скорости развития того или иного варианта. В одном случае – «пессимистическом варианте» – такой сценарий может развиваться очень быстро, как в 2013–2015 годы. В другом случае – медленнее, как в 2008–2013 годы. Более того, по нашему мнению, оба варианта такого сценария попеременно уже реализуется в форме системной сетецентрической войны, начиная с 2008 года[16], в зависимости от внешних условий и внутриполитических обстоятельств.
Очень важно сформулировать политико-идеологическое отношение к этой реальности, которое может ее признавать, либо отрицать, либо признавать с оговорками. В России и в мире сформировались различные силы и слои «относящиеся к этой реальности субъективно по-разному. Авторы полагают, что сценарий усиления военно-силового противоборства с различными ЛЧЦ не только разработан и предусмотрен, но и фактически начат реализовываться США с 2008 года. Прежде всего по отношению к тем ЛЧЦ, как российская, которые попытались публично заявить и практически сделать пусть незначительные, некоторые (особенно публичные) шаги в политике, угрожающие сложившейся системе МО, находящейся под контролем западной ЛЧЦ. Очевидно, что такие попытки в той или иной степенипредпринимались исламской, российской, китайской и латиноамериканской ЛЧЦ в разное время и с разной интенсивностью.
При этом важно подчеркнуть, что угрозы сложившимся в XX веке прозападным и существующим в XXI веке системам и необходимость резкого противодействия нарождающимся для них угрозам видятся в западной ЛЧЦ во всех аспектах – от финансово-экономических и военно-политических до культурно-гуманитарных, образовательных, спортивных и пр. Легко заметить, например, немедленную реакцию Запада в любой области. Если появляются попытки оспорить право Запада контролировать ситуацию. Соответственно западная ЛЧЦ публично декларирует и готова в действительности, реально, всеми силами защищать свое «право» контролировать ситуацию во всех областях человеческой деятельности в мире и принуждать другие ЛЧЦ и нации признавать это право – от спортивных состязаний до защиты ЛГБ-сообществ.
На практике это выражено прежде всего в противодействии западной ЛЧЦ как попыткам угрожать господству доллара в качестве единой мировой расчетной единице и сложившейся системе военно-политических союзов, так и признанию однополых браков и проведению Олимпийских игр и чемпионатов по футболу в странах, «не соблюдающих нормы международного права», т.е. отказывающихся подчиниться контролю западной ЛЧЦ в существующей системе международных отношений.
Выбор главных политических противников западной ЛЧЦ объясняется прежде всего их публичным политическим отказом признать право западной ЛЧЦ на такой глобальной цивилизационный контроль, попыткой публично «поставить под сомнение» само право Запада формулировать систему ценностей и международные нормы.
Именно поэтому в первые два десятилетия XX века в качестве основных объектов военно-силового противоборства Соединенными Штатами были выдвинуты мусульманские государства, представляющие наиболее самостоятельную часть мусульманской ЛЧЦ – Иран, Ирак, Египет, Ливия, Судан, Йемен, Афганистан и др., против которых была развернута системная сетецентрическая война, включающая информационную войну, экономические санкции, гуманитарные, антиправительственные выступления, наконец, прямую военную интервенцию[17].
Другой приоритетный объект для военно-силового противоборства – российская ЛЧЦ, которая в конце первого десятилетия публично «посмела» поставить под сомнение как справедливость существующего мироустройства, так и права США контролировать сложившиеся под их контролем системы. Особенное беспокойство у США и их союзников вызвало то, что Россия не только практическими действиями в мире ставила под сомнение это право, но и публично, даже демонстративно его последовательно и настойчиво оспаривало, подчеркивая приоритет национального суверенитета, что в итоге было закреплено в июле 2015 года решением Конституционного суда России.
По мере изменения соотношения сил и усиления формирующихся новых центров силы, не согласных со сложившейся однополярной моделью мироустройства, прежде всего КНР, РФ, Индии, Бразилии и ряда других стран, будет усиливаться и военно-силовое противоборство западной ЛЧЦ с другими ЛЧЦ и странами. Представляется, что это и дальше будет происходить в соответствии с определенными приоритетами и с помощью различных стратегий. Так, очевидно, чтопо отношению к мусульманской ЛЧЦ будет применяться стратегия «управляемого хаоса» – создания очагов внутренних и внешних конфликтов, в которых будут участвовать преимущественно сами мусульманские страны. Это позволит западной ЛЧЦ не только разобщить и противопоставить, и, в конечном счете, ослабить мусульманскую ЛЧЦ, но и сохранить на ее территории сложившуюся систему финансово-экономических и военно-политических отношений, выгодных западной ЛЧЦ.
По отношению к другому политическому приоритету – российской ЛЧЦ – предполагается, что будет продолжено начатое в 2008 году достаточно быстрое, но постепенное усиление системного силового противоборства с включением в него «по нарастающей» степени все большего потенциала и элементов собственно военной силы. Важно понимать, что реальное фактическое применение военной силы, будет, во-первых, политически не признаваться, во-вторых, не демонстрироваться, а, в-третьих, контролироваться с тем, чтобы на каждой ступени военной эскалации инициатива развития или остановки оставалась за США. Это означает, что весь период с 2015 по 2021 году силовое и военное давление на РФ будет развиваться по нарастающей, включая в свою орбиту не только все элементы межгосударственных, общественных и межцивилизационных отношений – от торговли и спорта до культурных обменов, – но и скрытые, а постепенно и явные инструменты вооруженного насилия.
При этом также важно выделить два основных стратегических направления в развитии сценария западной ЛЧЦ «Глобального военно-силового противоборства» применительно к России, которые являются не только географически, геополитически и социо-культурно и экономически, но и военно-политически аргументированы. Это, во-первых, формирование крайне негативного и враждебного регионального сценария развития МО в Европе на базе усиления конфликта на Украине и активизации деятельности союзников США по НАТО, что уже нашло свое явное подтверждение и обоснование.
Во-вторых, – о чем говорят значительно меньше и реже – создание аналогичного враждебного регионального сценария развития МО на базе бывших азиатских советских республик – сначала в Таджикистане, Киргизии и Узбекистане, а затем – на втором, самом важном этапе – в Казахстане. Главная цель развития этого сценария заключается в том, чтобы создать на южной границе России угрозу не только Западной Сибири, Южному Уралу и Поволжью, но и территориальной целостности всей России, возможности в конечном счете «раздела» ее на европейскую и азиатскую часть, а в итоге – ликвидации самой страны и раздела нации на отдельные общности по примеру Украины и Беларуссии.
Политико-идеологические и мировоззренческо-цивилизационные аспекты анализа и прогноза развития МО и конкретных сценариев имеют очень важные значения, ибо они лежат в основе как логико-теоретического, так и конкретно-эмпирического исследований, взаимно дополняющих друг друга. Без них, как и без логико-теоретических положений, анализ и прогноз развития МО и ВПО превращается в простой набор эмпирических данных, подобранных достаточно субъективно и нередко противоречащих друг другу. «Прагматизм», как метод, в данном случае означает простое отсутствие внятной политической, а не только идеологической концепции.
И, наоборот, достаточно точный стратегический прогноз развития МО и ВПО в мире вполне возможен при условии правильного выбора политико-идеологических, мировоззренческих и логико-теоретических основ, на базе которых можно создать динамическую модель, иллюстрирующую современное и будущее состояние развития наиболее вероятного сценария МО и её составной части – ВПО[18], что лишает руководство понимания системности политического процесса, «топит» его в деталях.
Учитывая, что современные информационно-технологические возможности позволяют обрабатывать огромное количество параметров в кратчайшие сроки (одна из действующих отечественных систем, созданных в ВКО «Алмаз-Антей», например, позволяет одновременно мониторить состояние более 50 000 объектов, находящихся в космосе и атмосфере, со скоростью 1015), можно допустить возможность создания такой модели развития МО, в которой учитывались бы все основные количественного и качественные факторы и тенденции. Поэтому решение задачи эффективного прогноза развития МО зависит не столько от технических возможностей и ПО, а от построения адекватной реалиям логико-теоретической модели системы МО, учитывающей большинство наиболее важных тенденций, факторов и показателей.
Но такой положительный объективный анализ – следует подчеркнуть – будет полезен только в том случае, если его результаты и рекомендации будут использованы правящей элитой, а не игнорироваться ею, как случалось почти всегда в 1980-е – 1990-е годы и порой происходит сегодня. Качество принимаемых решений и их исполнение, т.е. эффективность управления (которые, как общепризнано, в России остаются на очень низком уровне) зависят не только от научной проработки экспертов, но и от личных качеств представителей самой правящей элиты.
Экспертные заключения могут играть определенную роль в повышении качества управления, но для этого необходимо, чтобы процесс принятия политических решений исходил из обязательности учета объективных данных исследований, анализа и прогноза (даже если в конечном счете принимаемые решения и противоречат этим рекомендациям), а не игнорирования изначально научных рекомендаций.
Процесс работы над темой анализа, прогноза и стратегического планирования развития МО происходил именно таким способом: готовилась сери докладов, затем – более детальная и объемная публикация, наконец, окончательный вариант, имеющий практическую направленность. Алгоритм этот очень похож на алгоритм работы британского Центра по исследованию глобальных стратегических тенденций, которые в последние годы выпустил пять фундаментальных докладов, включая последний «Глобальные стратегические тренды – до 2045 года»[19]. Этот процесс у экспертов ЦВПИ занял 4 года и вылился в серию опубликованных докладов и книг, насчитывающую почти 20 наименований. Боюсь, что и эта работа не станет окончательной.
Авторы, как всегда, наивно надеются, что их рассуждения окажутся полезными для тех, кто принимает политические решения. Так в конечном счете нередко и происходит, но через длительное время, когда актуальность таких решений, к сожалению, снижается. Вот почему мы надеемся и полагаем, что эта серия работ найдет своего читателя среди той оставшейся в абсолютном меньшинстве публике, которая еще что-то читает и что-то думает.
[1] Сокращения и аббревиатуры даны по: Подберезкин А.И. Сборник сокращений по международной, политической, социально-экономической и военно-политической тематике. – М.: МГИМИО-Университет, 2013. 239 с.
[2] Симония Н.А. Избранное. – М.: МГИМО-Университет, 2012. С. 679.
[3] Нарышкин С.Е. Вступительное слово // Подберезкин А.И., Султанов Р.Ш., Харкевич М.В. [и др.]. Долгосрочное прогнозирование сценариев развития стратегической обстановки, войн и военных конфликтов в XXI веке: аналитич. доклад. – М.: МГИМО-Университет, 2014. С. 3.
[4] Сокращения и аббревиатуры даны по: Подберезкин А.И. Сборник сокращений по международной, политической, социально-экономической и военно-политической тематике. – М.: МГИМИО-Университет, 2013. 239 с.
[5] Введение в прикладной анализ международных ситуаций / под ред. Т.А. Шаклеиной. – М.: «Аспект-Пресс», 2014. С. 35.
[6] Долгосрочное прогнозирование развития международной обстановки: аналитич. доклад / А.И. Подберезикн [и др.] – М. : МГИМО-Университет, 2014
[7] Стратегическое прогнозирование и планирование внешней и оборонной политики: монография: в 2 т. / под ред. А.И. Подберезкина. – М. : МГИМО-Университет, 2015.
[8] Подберезкин А.И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. – М.: МГИМО-Университет, 2015. – 169 с.
[9] Подберезкин А.И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021 года. – М.: МГИМО-Университет, 2015. – 325 с.
[10] Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (проблемы палеопсихологии): науч. ред. О. Т. Вите. СПб. : Алетейя, 2007. С. 25.
[11] Обама Б. Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты. СПб : «Азбука-классика». 2008. С. 14.
[12] National Security Strategy. Wash.: The White House. February. 2015. – P. 29.
[13] The National Military Strategy of the United States of America. June. 2015. Wash. : DOD, 2015. P. 17.
[14] Сидоров А.Ю., Клейменова Н.Е. История международных отношений. 1918–1939 гг. – М.: ЗАО Центрополиграф, 2006. С. 21.
[15] Подберезкин А.И. Третья мировая война против России: введение к исследованию. – М.: МГИМО-Университет, 2015. С. 13–15.
[16] Подберезкин А.И. Вероятный сценарий развития международной обстановки после 2021 года. – М.: МГИМО-Университет, 2015. – 325 с.
[17] Подберезкин А.И., Мунтян М.А., Харкевич М.В. Долгосрочное прогнозирование сценариев развития военно-политической обстановки: аналитич. доклад. – М.: МГИМО-Университет, 2014. 161 с.
[18] Подберезкин А.И., Султанов Р.Ш., Харкевич М.В. Военно-политические аспекты прогнозирования мирового развития: аналитич. доклад [и др.] М. : МГИМО-Университет, 2014. 167 с.
[19] Strategic Trends Programme Global Strategic Trends — Out to 2045. London, Ministry of Defence. 2015.
