О том, как выборы в США предсказывают конец привычной модели глобализации

События последних дней, связанные с президентской избирательной кампанией в США, обещают серьезные последствия всему миру.

После победы Дональда Трампа на праймериз в Индиане два его последних соперника в борьбе за республиканскую номинацию вышли из гонки.

Вероятнее всего, предотвратить участие скандального миллиардера в выборах в качестве кандидата от «Великой старой партии» уже не удастся (хотя попытка на съезде будет).

Вне зависимости от исхода (шансы Хиллари Клинтон на победу в таком соревновании велики) это означает крупное политическое потрясение, сдвиг настроений американского общества.

Барак Обама опубликовал колонку в газете The Washington Post. Президент США в очередной раз, но еще более жестко, чем раньше, заявил о том, что именно Америка с примкнувшими к ней союзниками должна писать правила мировой торговли, не позволяя делать это никому другому, прежде всего Китаю (прямым текстом). В статье главы государства содержится прямая отсылка к избирательной кампании, в которой китайская тема играет заметную роль. А практическая цель — добиться скорейшей ратификации конгрессом США Транстихоокеанского партнерства (ТТП), торгово-экономического соглашения, подписанного в ноябре прошлого года 12 странами АТР под эгидой Вашингтона.

Официальный Париж заявил о неготовности и нежелании на данный момент подписывать Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) — американо-европейский аналог ТТП, переговоры о котором администрация Обамы рассчитывает завершить до ухода с политической арены в январе 2016 года. Это предупреждение имело резонанс и в других государствах Западной Европы, прежде всего в Германии. А предшествовала ему утечка секретных материалов о ходе процесса, из которых следовало, что

Соединенные Штаты оказывают на ЕС жесткое давление, заставляя принимать условия, невыгодные объединенной Европе.

Эти три новости встают в один ряд, поскольку показывают, в каком направлении развивается политика самой могущественной державы планеты, приоритеты и подходы которой определяют глобальные тенденции.

Трамп стал настоящим шоком для политического истеблишмента. Никто и предположить не мог, что его эпатажная и откровенно провокационная манера сметет дюжину куда более опытных соперников, обладающих к тому же обширными связями.

Феномен Трампа — в способности привести на участки пассивную ранее часть населения, беднеющий средний класс, тех, кто все больше напуган скатыванием вниз по социальной лестнице.

Строительный магнат из Квинса предлагает понятный ответ, кто виноват, — коррумпированный и забывший о народе правящий класс, который вместо заботы о простом американце и собственной экономике открывает страну для дешевой рабочей силы (мексиканцев) и дешевых товаров (китайских).

Трамп играет на реально существующем и растущем повсеместно разрыве: все более глобализированный, участвующий в международных процессах высший слой живет иными делами и заботами, чем большинство, по-прежнему привязанное к национальной почве. Это происходит повсеместно, отнюдь не только в США. Европейские протестные партии — продукт того же противоречия, просто в Старом Свете их враг еще и институционализирован — Европейский союз, бездушная наднациональная и никем не избираемая бюрократия.

Недавний скандал с панамскими офшорами, который в Москве с присущей нам манией преследования интерпретировали как антироссийскую провокацию, на деле акция куда более масштабная. Не найти лучшего подтверждения того, как вся мировая верхушка (включая и незападные страны) живет в глобальном финансовом мире, отказываясь даже и налоги платить собственному бюджету.

Феномен Трампа и Берни Сандерса (демократ-социалист, другое открытие этой кампании) демонстрирует, что действительно волнует общество и насколько люди отчуждаются от «начальства». И оно это понимает. Статья Обамы — пример «контратаки». Президент США убеждает сограждан и конгресс, что вышеназванная проблема решается как раз посредством заключения новых больших соглашений, дабы другие не навязывали своего торгово-экономического доминирования.

Уговаривая внутреннюю аудиторию, хозяин Белого дома переходит на откровенно антикитайскую риторику, подчеркивает, кто именно является мишенью. Это явление довольно беспрецедентное. Либеральная глобализация всегда была сильна тем, что на словах отметала «игру с нулевой суммой». В ее основе лежало утверждение, что предлагаемые правила носят универсальный и справедливый характер, ни против кого не направлены, а значит, всем выгодны.

Отказ от этого принципиально важного постулата ведет к серьезным переменам.

Соединенные Штаты как лидер глобальных процессов с конца 1980-х годов фактически признают изменение своего подхода. Вместо управления единой мировой экономикой, как предполагалось прежде, курс на фрагментацию, создание американоцентричного ядра, противопоставленного остальным.

Поэтому надо делать выбор: либо встраиваться в намного более жесткие западные институты (партнерства под американским управлением), либо искать новые способы обеспечения собственного роста и развития в условиях по-прежнему взаимозависимой, но уже не целостной глобальной экономики.

В Европе это вызывает растущие колебания. В Китае — болезненное осознание того, что модель развития, которая дала стране три с лишим десятилетия роста, уходит в прошлое. В отличие от России, которая любит рубить с плеча, особенно на словах, Пекин реагирует осмотрительно, не желая делать необратимых шагов. Вот и реакция на резкий выпад Обамы была весьма сдержанной.

Это, однако, не означает, что Китай готов приспосабливаться к любой роли, какую только ни предложат ему США.

Напротив, действия последнего времени — от формулирования концепции «Один путь, один пояс» и поддержки идеи Всеобъемлющего регионального экономического партнерства до последовательного наращивания военной мощи — доказывают, что Пекин ищет способы 1) обойти американскую модель, 2) быть способным при крайнем развитии событий ей противостоять.

Китай ничего этого делать не хотел. Его более чем устраивало положение 1980–2000-х годов, когда страна, не заявляя больших амбиций, умело пользовалась возможностями, которые предоставляла либеральная глобализация по-американски. И сейчас отказ от привычной и вполне комфортной системы дается с трудом.

Но американская политика шанса на возвращение к прошлому не оставляет. В избирательной кампании звучит либо призыв ограничить свободную торговлю вовсе (большинство республиканцев, и стоит вспомнить, что против ТТП высказалась даже Клинтон), либо поставить ее исключительно на службу Америке, сокращая возможности прочих (Обама).

Выборы, конечно, закончатся, и избранному президенту, кто бы им ни стал, придется проводить более тонкую политику в отношении внешних партнеров. Однако общественные настроения никуда не денутся, и Америка продолжит меняться в направлении большего протекционизма.

А это конец модели глобализации конца ХХ – начала XXI века и начало чего-то совсем нового.

Для России и Китая это означает, что стратегии их развития уже не могут строиться на идее интеграции в «американский мир» — туда больше либо не приглашают, либо предлагают условия, которые смущают даже ближайших союзников Вашингтона.