Дмитрий Тренин: Управление конфронтацией: как не перейти грань в конфликте с Америкой
| РБК
Приход в Белый дом нового президента США не улучшит российско-американские отношения. Преемник Барака Обамы, скорее всего, будет действовать в отношении России более жестко
Отношения России и США вступили в третий год конфронтации. Хорошая новость заключается в том, что за последний год эта конфронтация стабилизировалась, стала «новой нормой» отношений. Плохая новость — состояние противоборства носит долговременный характер, а в последнее время приобретает черты военно-политического противостояния на востоке Европы в сочетании с разворачивающейся гонкой вооружений.
Несмотря на частичную стабилизацию ситуации на востоке Украины и локальное сотрудничество в Сирии, опасность прямого столкновения России и США сохраняется. Надо учитывать, что нынешнее противоборство в отличие от холодной войны носит явно асимметричный характер. Очевидное неравенство сил в пользу США требует от России компенсировать свою слабость повышением ставок, готовностью идти на больший риск и внезапными действиями, ставящими оппонента в невыгодное положение.
С другой стороны, неравенство в сочетании с ощущением морального превосходства толкает США к недооценке России, «находящейся в состоянии усиливающегося упадка», восприятию российских действий как блефа и дальнейшему усилению прессинга. В таких условиях велик риск просчетов, неверных оценок и просто инцидентов, связанных с отказом техники или человеческим фактором. Столкновение российских и американских самолетов или самолета и военного корабля в Балтийском или Черноморском регионах может поднять конфронтацию на качественно иной, еще более опасный уровень.
Появившиеся в последние пару месяцев надежды на ослабление российско-американской напряженности и даже изменение вектора отношений с самого начала были призрачными. Конфронтация носит фундаментальный характер. Она рождена не недопониманием или конкретными ошибками сторон, хотя то и другое имело место, а столкновением двух исключительностей: американской, которая не видит в мире никого равного США, и российской, настаивающей на равноправии с самыми сильными. Речь, таким образом, идет о миропорядке, о роли в нем США и о статусе России.
Из этого вывода следует, что даже наличие очевидных общих интересов — таких как предотвращение распространения оружия массового уничтожения или борьба с исламистским экстремизмом — не может принципиально изменить ситуацию. Сотрудничество, развиваясь в отдельных нишах, не отменяет соперничества. Именно соперничество определяет общий характер и содержание отношений. Сами условия сотрудничества являются предметом острой борьбы. Не стоит и надеяться на потепление отношений в результате прихода в Белый дом нового президента США. Скорее всего, преемник Барака Обамы будет действовать в отношении России более жестко, чем нынешний президент.
Вряд ли скоро оправдаются надежды тех, кто ждет ослабления и даже снятия западных санкций против России. Санкции США — это очень надолго, но и санкции ЕС, несмотря на стремление отдельных политиков к их отмене, останутся в силе на длительный срок. Дело не только в трансатлантической солидарности, хотя и в ней тоже. Увязка Берлином и Брюсселем отмены санкций с выполнением минских договоренностей в условиях, когда Киев просто не может выполнить их без фатального ущерба для стабильности нынешней власти, делает отмену санкций нереальной в обозримом будущем. Вина за провал Минска будет при этом возложена на Москву.
Российско-американские отношения необходимо поместить в более широкий контекст. В середине 2010-х годов завершился четвертьвековой период Pax Americana — никем всерьез не оспаривавшегося глобального доминирования США. При анализе этого феномена до сих пор делался акцент на второй элемент — американскую гегемонию, «однополярный мир». Имеется, однако, и второй аспект — собственно «мир», т.е. в целом неконфликтные отношения между всеми крупными игроками. Сейчас этот мир завершился, мировые державы — США, Китай и Россия — вступили в период соперничества.
Реагируя на эту перемену, США изменили глобальную стратегию. От упора на универсализм (стимулирование глобализации, продвижение демократических ценностей институтов во всем мире и вовлечение всех государств в единый глобальный проект) Вашингтон переходит к укреплению позиций расширенного Запада и активному сдерживанию стран, бросивших вызов США. Администрацию Обамы часто упрекают за отсутствие стратегического подхода к внешней политике. Это несправедливо. Подписание Транстихоокеанского партнерства и переговоры о Трансатлантическом торгово-инвестиционном партнерстве свидетельствуют о наличии долгосрочного видения и плана, по масштабам сравнимого с созданием Бреттон-Вудской системы и НАТО в 1940-х годах.
В сложившихся условиях пока еще рано искать выход из конфронтации. Ситуация развивается, исход конфронтации не предрешен. Руководство России действует активно, бьет, что называется, «выше своего веса», но максимум, что можно получить благодаря такой тактике, — это выиграть время. Важнейший вопрос заключается в том, сумеет ли Москва использовать это время, чтобы подкрепить свою заявку на место и роль одной из ведущих мировых держав существенным укреплением своей финансово-экономической, научно-технической, культурно-информационной мощи.
Что же касается отношений с Соединенными Штатами, то главным их содержанием на ближайшую и среднесрочную перспективу становится управление конфронтацией. Речь идет прежде всего о предотвращении инцидентов с участием военнослужащих двух стран; об эффективной «заморозке» конфликта в Донбассе; наконец, о поддержании постоянных и надежных контактов с влиятельными лицами США с целью исключения неверной трактовки тех или иных действий Москвы и Вашингтона.
