По данным социологов, большинство наших сограждан (40%) уверены: в XXI веке России следует стремиться быть одной из самых экономически развитых и политически влиятельных стран мира. Чуть меньше — 38% — мечтали бы вернуть статус сверхдержавы, какой был у СССР. И лишь 7% не считают нужным «стремиться к каким-то глобальным целям». Какой же стратегии лучше придерживаться?

Об этом рассуждает Сергей Караганов, декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ, почётный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике:

— Для России более чем естественно стремиться быть великой державой. Она унаследовала от СССР, а ранее от Российской империи огромную территорию и великую историю побед над всеми своими главными противниками. Она сумела и выгнать монголов, и разгромить доминировавших в Европе шведов, а затем французов и немцев… С такой историей очень трудно не претендовать на высокий статус в мировой иерархии. Стремление быть именно великими, а не «середнячками» — это, можно сказать, часть генома нации, которую мы приобрели ещё со времён Петра.

Пушки или масло?

Фактически Россия является сейчас одной из трёх великих держав на планете — наряду с США и Китаем. Всё это благодаря самой успешной в мире внешней политике, превосходной дипломатии и готовности решительно и эффективно действовать на мировой арене, ощущая при этом свою правоту.

Три основные составляющие мощи государства — военная, политико-дипломатическая и экономическая. Но есть ещё и четвёртый показатель — так называемая мягкая сила, от которой зависит привлекательность страны в остальном мире. Так вот, по первому показателю мы безусловно одни из лидеров в мире, по второму — вообще номер один. Недавние извинения Эрдогана — лишнее доказательство того, что мы ведём себя как великая держава. Но вот по третьему пункту мы, конечно, отстаём, экономика — наше самое слабое место! И если мы не начнём реформы и не добьёмся экономического роста, то рискуем подорвать своё влияние, достигнутое умелой политикой и дипломатией.

Нам необходимо развивать науку и технологии, образование и здравоохранение — всё то, что обеспечивает высокий уровень «человеческого капитала». Именно этот капитал в современном мире в конечном счёте служит главным источником мощи и влияния государств. Хотя вопрос — что важнее, пушки или масло? — перед Россией сейчас всё-таки не стоит. Во-первых, масла всегда не хватает, сколько бы его ни было. Люди всегда хотят жить лучше, независимо от количества выпускаемых пушек. Во-вторых, 5% ВВП, которые мы сейчас тратим на оборону, — это терпимая ноша. Другое дело, что если мы не начнём развиваться — а пока расходы на образование лишь сокращаются, — эта ноша будет становиться всё тяжелее.

Что же касается 4-го пунк­та — «мягкой силы», то здесь у России также есть своё преимущество. Мы предложили миру некую альтернативу. Это готовность защищать свой суверенитет, своё национальное достоинство, собственные интересы и традиционные ценности — в противовес «универсальным ценностям», которые Запад пытался навязать всему миру. Причём речь идёт не о том, что одни ценности лучше, а другие хуже. Речь об уважении ко всем ценностям, о недопустимости навязывания каких-то представлений. И эта позиция России привлекает к ней всё больше сторонников, в том числе и в странах Запада.

«Сверх»? Не надо!

Но при этом превращаться из великой державы в сверхдержаву нам всё-таки не стоит. Быть сверхдержавой — это значит нести бремя чудовищных расходов на поддержание такого статуса.

Эту неимоверную цену в своё время платил Советский Союз, помогая десяткам стран в Цент­ральной и Восточной Европе, Азии, Африке и Латинской Америке. Мы оказывали другим государствам помощи больше, чем весь остальной мир, вместе взятый! И при этом ещё тратили на собственную оборону около четверти своего ВВП — в 5 раз больше, чем сегодняшняя Россия. Повторять этот опыт я бы не советовал.