Владимир Дворкин

| Независимая газета

Нужны ли Москве и Вашингтону договоры по СНВ

Одним из первых, кто считал нецелесообразным дальнейшее существование договоров по СНВ между Россией и США, был президент США Джордж Буш-младший, который после победы на выборах в 2000 году прислал в Москву своего представителя для обсуждения этого вопроса. Новый президент был уверен в том, что теперь, когда Россия и США не противники, а почти что друзья, подобные соглашения лишены смысла. Нет же у Вашингтона таких договоров с Лондоном и Парижем, говорил он. В Москве посчитали опасным оказаться в правовом вакууме в этой сфере, и все последующие трансформации отношений между двумя ядерными сверхдержавами подтвердили обоснованность российской точки зрения.

С тех пор прошло много лет, были заключены Московский договор по CНП 2002 года с привязкой к Договору СНВ-1, Пражский договор по СНВ 2010 года, но дальнейшие консультации и переговоры о новых соглашениях, что всегда происходило сразу после вступления в силу очередного договора, полностью прекратились вследствие обострения отношений между Москвой и Вашингтоном еще до украинского кризиса.

Кроме того, действует бессрочный Договор по РСМД, который испытывает опасные толчки с двух сторон из-за неурегулированных претензий.

В соответствии с Пражским договором по СНВ Россия и США к 2018 году обязаны ограничить свои стратегические вооружения до уровня не более 700 развернутых носителей и 1550 боезарядов на них, соблюдая эти ограничения до 2021 года.

В июне 2013 года президент США Барак Обама в Берлине предложил России заключить новый договор, сократив стратегические вооружения сторон примерно на одну треть. В этом случае российские и американские СНВ могли быть ограничены по числу боезарядов до 1 тыс. единиц, развернутые носители – до 500 единиц.

Очередное предложение со стороны Вашингтона о дальнейших сокращениях СНВ было сделано в январе 2016 года. Это вполне могло быть вызвано обращением к лидерам двух государств таких широко известных в мире политических деятелей и ученых, как сенатор С. Нанн, бывшие министры обороны США и Англии Б. Перри и лорд Д. Браун, академик Н. Лаверов, В. Лукин, Г. Бликс, Р. Экеус, академик Р. Сагдеев, С. Эйзенхаур и ряд других, которое было сделано в рамках совместной конференции Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы и Инициативы по уменьшению ядерной угрозы (NTI) в Вашингтоне в начале декабря 2015 года.

На это предложение последовал достаточно резкий ответ из Москвы. В качестве причин невозможности вести с США переговоры названы, во-первых, необходимость организации многосторонних соглашений с другими ядерными государствами, во-вторых, продолжение развертывания Европейской и глобальной американской ПРО, в-третьих, существование потенциальной угрозы разоружающего удара стратегическими неядерными средствами высокой точности по российским ядерным силам, в-четвертых – не снята угроза милитаризации космического пространства. Наконец, Запад во главе с США проводит откровенно враждебную санкционную политику по отношению к России в связи с ситуацией в Украине.

Смысл продления пражского договора по СНВ

В этой обстановке предложение американской администрации продлить на пять лет действие Пражского договора по СНВ 2010 года между Россией и США можно рассматривать в качестве резервного плана на случай отсутствия нового договора. Такая возможность заложена в тексте самого этого договора.

Если пока что не вдаваться в обоснованность утверждений о влиянии первых трех факторов на ядерный баланс России и США и признать, что переговоры между двумя странами в ближайшей перспективе невозможны, то продление срока действия Договора по СНВ представляется более чем целесообразным. Главным следует считать то обстоятельство, что отсутствие подобного договора переводит состояние и развитие СНВ сторон за пределы правового поля, которое в течение нескольких десятилетий позволяет сторонам надежно контролировать выполнение договорных обязательств по состоянию стратегических вооружений, их типажу и составу, характеристикам районов базирования, количеству развернутых носителей и боезарядов на них и количеству неразвернутых носителей, а также видеть ближайшую перспективу. В соответствии с условиями Договора по СНВ ежегодно проводится до 18 взаимных инспекций на местах в наземных, морских и авиационных базах ядерных триад сторон, передаются друг другу до 42 уведомлений по динамике объектов стратегических ядерных сил.

Известно, что отсутствие информации вообще о состоянии вооруженных сил конфликтующих сторон приводит чаще всего к преувеличению количественных и качественных показателей оппонента и наращиванию собственных возможностей до такого состояния, которое гарантирует адекватное противодействие. А это – прямой путь к неконтролируемой гонке вооружений. Особенно опасно это по отношению к стратегическим ядерным вооружениям, поскольку приведет к подрыву стратегической стабильности в ее изначальном понимании. Именно в этом может заключаться целесообразность продления Договора по СНВ на пять лет до 2026 года.

Целесообразность нового договора

Вместе с тем лучшим вариантом все же было бы заключение до 2021 года нового договора между Россией и США об ограничении СНВ до приведенных выше уровней. Рассматривая препятствия на этом пути, целесообразно учитывать ряд обстоятельств.

Во-первых, на пути многосторонних договоров по ограничению ядерных вооружений существуют практически непреодолимые трудности, поскольку все другие ядерные государства, кроме Великобритании, имеют на вооружении как стратегическое, так и нестратегическое ядерное оружие. Однако весь накопленный опыт контроля над стратегическим оружием совершенно непригоден по отношению к нестратегическому ядерному оружию из-за невозможности обеспечить контроль его исполнения, так как носители нестратегического ядерного оружия имеют двойное назначение, многообразный типаж и большое количество районов базирования.

Вместе с тем представляется возможным пошаговое продвижение к консультациям по мерам ограничения и транспарентности ядерного оружия.

В качестве первого шага на этом пути целесообразно было бы предложить Великобритании и Франции использовать ограниченную часть системы транспарентности, аналогичной той, которая действует между РФ и США в рамках Договора СНВ. К ним могут относиться периодические уведомления о составе, количестве и типах ядерных вооружений, о планируемых изменениях в составах и количестве развернутых средств ядерного оружия, о местах расположения объектов по производству ядерных вооружений, о начале и завершении производства ядерных вооружений, о постановке и снятии с вооружения ядерных средств и другие уведомления из практики договорных отношений России и США. Не исключено, что в последующем возможно будет подключение к подобным договоренностям Китая, состояние ядерных вооружений которого наиболее закрыто среди пяти официальных членов ядерного клуба.

Перечисленные меры представляются максимумом того, что можно было бы реализовать в сфере многостороннего контроля ядерных вооружений. Однако для организации каких-либо консультаций по многостороннему ядерному контролю необходима инициатива со стороны России и США, которая не может быть действенной в условиях застоя двусторонних отношений в этой сфере.

Во-вторых, по словам президента РФ Владимира Путина, сказанным на форуме «Армия-2015» в сентябре прошлого года, новые российские межконтинентальные баллистические ракеты способны преодолевать самую технически совершенную систему ПРО. При этом президент говорил о 40 ракетах, введенных в боевой состав в 2015 году. Но эти 40 ракет – новые только как очередные заводские серийные партии ракет типа «Ярс», «Булава» и других, которые уже находятся в боевом составе СЯС. Речь здесь не идет о разрабатываемой ракете «Сармат» или ракете комплекса «Рубеж», летные испытания которого еще, насколько известно, не завершены. Кроме того, как хорошо известно специалистам, и другие находящиеся в боевом составе СЯС ракеты – «Синева», «Воевода» и «Тополь-М» – располагают эффективными средствами преодоления такой ПРО, которая несопоставима по количественному составу и качеству той, что планируется Соединенными Штатами к развертыванию.

Наряду с этим можно быть уверенными в том, что военное руководство страны представляет себе особенности задания высоких требований к стратегическим вооружениям, в том числе к системам преодоления ПРО, которые предъявляются и подтверждаются в процессе государственных испытаний. На сегодняшний день модели перспективной ПРО США, соответствующие прогнозам ее развития, отличаются от тех, что были разработаны в соответствии с программой СОИ. Но уже реализованный и созданный технологический задел в этой области является наиболее надежным аргументом в пользу исключения ПРО из числа дестабилизирующих факторов в стратегическом балансе России и США.

Тем более что весь 50-летний опыт разработок и испытаний различных систем ПРО в СССР и США, в том числе и по программе СОИ, убедительно доказал невозможность создания ПРО любой плотности, которая могла бы защитить территорию страны от ответного удара сотен боезарядов. Сегодня нет ни одного специалиста, способного проводить соответствующие расчеты, который не подтвердил бы этого.

Вместе с тем проблема ПРО пока что остается препятствием на пути дальнейших сокращений СНВ России и США не только из-за текущих конфронтационных отношений, но и из-за практики односторонних действий США, которые, несмотря на совместную Декларацию о новых стратегических отношениях и партнерстве России и США от 2002 года, в которой есть специальный раздел по ПРО, предприняли односторонние действия по развертыванию ПРО в Европе. Как сказал Владимир Путин: «Мы предлагали сотрудничество, предлагали совместную работу с американскими партнерами. Все это, по сути, было отвергнуто. Нам предложена не работа, а разговоры на заданную тему. Все делается в одностороннем порядке, без учета наших озабоченностей. Это вызывает сожаление».

Для некоторого сближения позиций было бы целесообразным взаимное признание прошлых ошибочных действий и требований, допущенных Вашингтоном и Москвой. Вашингтоном – невыполнение положений Декларации 2002 года, Москвой – требование нереальных гарантий того, что американская ПРО не будет направлена против российских СЯС.

В-третьих, военные специалисты подтвердили невозможность безнаказанного разоружающего удара неядерными стратегическими высокоточными средствами даже по одному европейскому позиционному району РВСН, не говоря уже о позиционных районах в глубине территории страны, которые недосягаемы для крылатых ракет.

Переговоры надо продолжать

Таким образом, перечисленные факторы не должны препятствовать новым переговорам по СНВ. Дальнейшее сокращение стратегических вооружений до приведенных выше уровней (1 тыс. боезарядов и 500 развернутых носителей) позволяет сохранять устойчивый стратегический баланс сторон и выгодно прежде всего России, поскольку избавит от значительных затрат на достижение, двигаясь снизу, количества развернутых носителей, определенных Пражским договором по СНВ (от примерно 500 в настоящее время до 700 единиц). А также от затрат на неоправданно растущее количество типов ракетных комплексов в наземной группировке.

Продолжение переговоров по контролю и сокращению ядерных вооружений крайне важно и для укрепления режима ядерного нераспространения, что прямо предписано ст. VI ДНЯО.

Если же вся аргументация в пользу нового договора не окажет никакого воздействия, остается только продлить действующий Договор по СНВ на пять лет с осторожной надеждой на то, что время будет способствовать пробуждению разума.

Метки: Буш, вооружение, ДНЯО, Обама, ПРО, Россия, РСМД, СНВ, США, ядерное оружие