Алексей Малашенко: Как поведет себя новый президент Узбекистана
Крутых перемен ожидать не следует, но какие-то попытки коррекции каримовского курса неизбежны, прежде всего в виде частичных экономических реформ. Узбекистан может расширить свои связи с Западом, поскольку страна нуждается в финансовой поддержке и новых технологиях. Поэтому не исключена легкая либерализации режима, чтобы продемонстрировать западным партнерам большее уважение к демократии
Как и предсказывало большинство экспертов, транзит власти в Узбекистане прошел быстро и безболезненно. В этом нет ничего удивительного. Во-первых, все группы и кланы, составляющие правящий класс, заинтересованы в сохранении созданной Исламом Каримовым системы, которая обеспечивает порядок в стране, а следовательно, их собственное благополучие. Во-вторых, первый президент убедил остальное общество, что именно стабильность является главным достижением его правления, тогда как ее отсутствие неизбежно приведет к усилению деструктивных сил, кризису, а возможно, и к развалу страны. Для большей убедительности он ссылался на негативные примеры: на гражданскую войну в Таджикистане в 1990-х и на «арабскую весну», закончившуюся победой исламистов. Так что перемен в Узбекистане боятся, но совсем без них обойтись все равно не получится.
Режим коррекции
Уход Ислама Каримова, родившегося в 1938 году, почти завершает эпоху действующих политиков, которые успели в детстве глотнуть сталинской атмосферы. В руководстве Узбекистана из этого поколения остался только глава Службы национальной безопасности Рустем Иноятов. На остальном постсоветском пространстве общее число «сталинистов» вряд ли превышает количество пальцев на одной руке. О том, насколько важны для политика его детские ощущения, наверняка сказать не берусь. Но именно эти люди составляли основу того, что принято называть «постсоветским поколением» лидеров.
Ставший вторым (пока еще врио) президентом Узбекистана, бывший премьер Шавкат Мирзиёев родился в 1957 году – это уже совсем другое поколение. В разгар перестройки ему исполнилось только тридцать, и как политик он формировался уже в независимом государстве. Кстати, новый премьер Казахстана Бакытжан Сагинтаев родился еще позже, в 1963-м. Можно сказать, что затянувшееся прощание с «чистым постсоветизмом», а заодно и с постсоветским пространством стремительно подходит к концу.
Кто он, врио главы Узбекистана, который официально будет избран 4 декабря нынешнего года (в его победе никто не сомневается)? Шавкат Мирзиёев окончил Ташкентский институт ирригации и мелиорации. Его политическая карьера началась в начале 1990-х: он был депутатом, с 1996 года – хокимом Джизакской, а с 2001-го – Самаркандской области. С 2003 года он бессменный премьер-министр.
Мирзиёев – выходец из самаркандского клана. Это деталь не самая главная, но полностью игнорировать ее не следует. И два слова о его характере: по своему напору он напоминает Ислама Каримова. Говорят, что он даже пожестче: ходят жутковатые легенды о том, как он наказывал провинившихся чиновников. На Востоке характер президента игнорировать нельзя, тем более что его человеческие качества в немалой степени определяют государственную политику.
Одна из причин того, что преемником стал именно Мирзиёев, – это его безупречная лояльность Каримову. Другая – его близость к Рустаму Иноятову, который годами копил компромат на всех узбекских политиков и считается серым кардиналом. Доводилось слышать, что Иноятова побаивался и сам Ислам Абдулганиевич.
Главная забота нового президента – экономика. Узбекистан переживает кризис, решить который паллиативными мерами невозможно. Начиная с 2010 года темпы роста ВВП постоянно снижаются. Снижается и уровень жизни. Прежний руководитель хоть и вспоминал время от времени об экономических трудностях, но упор все же делал на достижениях. «Знающие люди» говорили, что Ислама Каримова сознательно дезинформировало его окружение. Рассказывали историю, что однажды перед посещением Каримовым ташкентского базара «Чорсу» чиновники велели торговцам занизить цифры на ценниках.
Узбекистан нуждается в реформах. Мирзиёев назвал шесть приоритетных задач, среди них сохранение темпов экономического роста с опорой на собственные силы. С одной стороны, необходимы решительные меры по развитию экономики. Но очевидно и другое: отдача от реформ последует не сразу, к тому же любые перемены будут неизбежно сопровождаться издержками, а значит, и ростом напряженности в обществе. Мирзиёеву предстоит рисковать: оставлять все как есть невозможно, проводить перемены – чревато неприятными неожиданностями.
Но приступить, хотя и очень осторожно, к реформам придется. И здесь важно еще одно обстоятельство. Если реформы окажутся успешными, то президент Узбекистана постарается приписать их именно себе. Его можно понять. Точно так же поступил бы любой политический персонаж в Центрально-Азиатском регионе. Если они провалятся, то ответственность будет возложена на прочих «нерадивых руководителей», чиновников.
Развороты и замены
Если с реформами возникнут проблемы, то под угрозой может оказаться консолидация элиты Узбекистана. Внутри ее усилятся противоречия, которые сегодня выглядят не столь очевидными. Некоторые эксперты отмечают, что сложности уже могут возникнуть, например, у вице-премьера Рустама Азимова, который в прежнем правительстве якобы играл роль «надзирателя» Ислама Каримова, что раздражало и пугало членов кабинета. Неслучайно сразу после смерти Каримова прошел слух о задержании Азимова, но этот слух был быстро опровергнут.
Интересно и то, насколько устойчивым окажется влияние на ситуацию Иноятова. С одной стороны, политический ландшафт Узбекистана немыслим без его присутствия. Более того, высказывается мнение, что страной будет управлять тандем, состоящий из президента и главы СНБ, которому Мирзиёев и обязан своим приходом к власти. С другой – многие боятся Иноятова, имеющего досье на весь узбекистанский истеблишмент, поэтому не исключены попытки ослабить его влияние, а при случае вообще избавиться от всемогущего силовика, патриарха узбекской политики.
Зато Мирзиёеву повезло с тем, что в отличие от многих других постсоветских государств в Узбекистане нет «большой семьи». Родные Каримова значительной роли в политике не играли. Имевшая некоторые амбиции старшая дочь Гульнара была полностью выключена из игры во многом благодаря Рустаму Иноятову, отношения с которым у нее сложились. И тут я бы не стал искать сложный политический подтекст в том, что младшая дочь Каримова, Лола, и ее муж дали денег на строительство в Ташкенте мечети «Ислом ота», названной так в честь Ислама Каримова (мечеть построят на месте старой, сгоревшей в прошлом году). Этот одобренный новым президентом поступок – дань памяти Исламу Абдулганиевичу. Одновременно это и своеобразное свидетельство преемственности власти.
Нигде ни один преемник диктатора не способен достичь авторитета своего предшественника. Мирзиёев «отцом нации» никогда не станет. Играть роль посредника между группами интересов и кланами ему намного сложнее, чем Каримову, и прочность системы будет зависеть в большей мере от консенсуса между различными сегментами элиты. Однако практика показывает, что поначалу осторожный преемник впоследствии может оказаться склонным к диктаторским замашкам – взять хотя бы опыт соседнего Туркменистана, где Гурбангулы Бердымухамедов подражает своему харизматичному предшественнику Сапармурату Ниязову.
Проблемой для Узбекистана остается исламистская угроза, как внутренняя, так и внешняя. В борьбе с ней новый президент продолжит линию Каримова. Возможно, он будет действовать даже еще жестче. Однако реальную угрозу исламисты могут представлять только в случае ухудшения общего положения дел в стране, нарастания протеста, который, как и везде в мусульманском мире, может проявиться в религиозной форме. Только тогда могут активизироваться и вернуться на политическое поле две крупнейшие исламистские группировки, которые сумел ослабить первый президент, – «Хизб ут-Тахрир аль-Исламий» и Исламское движение Узбекистана.
Что касается зарубежных исламистов, прежде всего запрещенного в РФ «Исламского государства», то его влияние также зависит от обстановки в стране, от готовности разочаровавшихся во власти мусульман обратиться к идее переустройства государства и общества в соответствии с идеологией радикального ислама.
Во внешней политике Узбекистана многовекторность, безусловно, сохранится как основа доминирующего стратегического курса. Основными векторами останутся Китай, США и Россия. Правда, в Москве осторожно поговаривают, что значение российского вектора возрастет, но даже если вдруг это и произойдет, то нет оснований рассчитывать, что Узбекистан станет тяготеть к российским интеграционным проектам, прежде всего к Евразийскому экономическому союзу.
Зато можно предположить, что Ташкент расширит свои связи на Западе, прежде всего с Вашингтоном, поскольку Узбекистан нуждается в финансовой поддержке и новых технологиях, а Россия их в широких масштабах предоставить не в состоянии. Поэтому не исключена легкая либерализации режима, чтобы продемонстрировать западным партнерам большее уважение к демократическим ценностям, правам человека.
Делать окончательные выводы о том, что ждет Узбекистан при новом президенте, рановато. Крутых перемен ожидать в любом случае не следует, но какие-то попытки коррекции каримовского курса неизбежны. Это касается прежде всего частичных экономических реформ. В политике возможные изменения будут носить косметический характер. Главной целью правящего класса, как и прежде, остается самосохранение. Вероятность конфликта в верхах хоть и существует, но скорее дело ограничится несколькими перестановками или возможным задержанием нескольких персон, слишком опасных для нового президента и общей стабильности.
