Александр Ломанов: Саммит Китай-США
Александр Ломанов, Михеев В.В., Луконин С.А.
| ИМЭМО
Состоявшийся 6-7 апреля 2017 года во Флориде китайско-американский Саммит не привел к прорывам в двусторонних отношениях. Однако мероприятие нельзя назвать бесполезным. Главными итогами встречи стали создание новой инфраструктуры диалога и восстановление конструктивной атмосферы в отношениях между Пекином и новой администрацией США. Стороны намеренно уходили от публичного обсуждения острых проблем, всячески подчеркивая дружественный и кооперативистский характер встречи.
Можно указать на два основных достижения переговоров Си Цзиньпина и Дональда Трампа.
Во-первых, был принят «План 100 дней» в области экономики. За это время эксперты должны разработать набор мероприятий по выправлению дисбалансов в двусторонней торговле. Американцы надеются, что смогут получить более благоприятные условия доступа на китайские рынки.
Во-вторых, произошло заметное расширение проблематики постоянно действующего и возглавляемого президентами двух стран стратегического диалога. Этот механизм был создан во времена Ху Цзиньтао и Барака Обамы в 2009 году. Теперь он получил название Стратегического и экономического диалога. Отныне сфера действия китайско-американского диалога охватывает четыре направления и осуществляется в формате четырех подгрупп:
- дипломатия и безопасность,
- экономика,
- совершенствование законодательства и кибербезопасность,
- культурные и гуманитарные связи.
Встреча лидера Китая с недавно избранным и еще не до конца вошедшим в курс дел президентом США была необычной для китайской дипломатии. По мнению ряда американских экспертов, инициатором «слишком раннего» Саммита был Пекин. Китайское руководство ожидало победы Хилари Клинтон на президентских выборах в 2016 году. В преддверии голосования ведущие китайские эксперты вели активный зондаж по линии второй и полуторной дорожек, дабы определить, какой может стать новая внешняя политика США при Клинтон. Однако результаты выборов оказались неожиданными – и не только для Китая.
Поначалу Пекин был ошеломлен произошедшим. В ходе предвыборной кампании Трамп обещал объявить Китай «валютным манипулятором» и ввести запретительную пошлину в 45% на ввоз китайских товаров. Из его уст прозвучал намек на готовность Вашингтона отказаться от «политики одного Китая» — а это могло бы привести к разрушению основ договоренностей Мао Цзэдуна и Ричарда Никсона, открывших в начале 1970-х годов путь к сближению двух стран. Ожидания роста напряженности в китайско-американских отношениях казались китайским экспертам еще более угрожающими на фоне обещаний Трампа быстро улучшить отношения с Россией. Появились опасения, что Москва превратится в основного стратегического партнера Вашингтона.
Чем больше времени проходило после выборов, тем более явной становилась заинтересованность США в поддержании конструктивных отношений с Китаем. Хотя внешнеполитический курс новой администрации еще не сформирован, предвыборные выпады в отношении Китая ушли далеко на задний план. Согласие китайской стороны на проведение Саммита можно объяснить стремлением побыстрее прояснить подлинные намерения Трампа и, по возможности, повлиять на формирование новой американской дипломатии в более выгодном для Пекина варианте.
Администрации Трампа также было выгодно показать на примере Китая, что она может действовать в отстаивании американских интересов не только жестко, но и гибко. Американская сторона отметила прямоту, открытость и позитивный характер Саммита. Глава китайской дипломатии Ван И заявил, что два лидера за время общения во Флориде «установили добрые рабочие отношения и личную дружбу». Трамп принял приглашение посетить Китай в нынешнем году, что открывает перспективы для продолжения диалога.
Накануне Саммита в американской повестке дня можно было выделить четырех ключевых аспекта:
- обещание ужесточить отношение к Китаю;
- приоритетность выправления дисбаланса в торговле с Китаем, в том числе за счет введения протекционистских барьеров на пути китайских товаров;
- попытка убедить Китай приступить к активному решению северокорейской ядерной проблемы;
- стремление не допустить расширение присутствия Китая и его военного влияния в Южно-Китайском море.
Трампу нужно было продемонстрировать новизну и эффективность своей политики по сравнению с действиями его предшественника Барака Обамы. Си Цзиньпину куда важнее было добиться подтверждения преемственности в американской политике (прежде всего — неизменности отношения к Тайваню как к «части Китая»). Поскольку администрация Трампа еще не до конца сформировала свой внешнеполитический курс, Саммит был нацелен на создание позитивной атмосферы для двустороннего диалога и на создание механизмов обсуждения проблем в будущем, а не на немедленное принятие вариантов решения этих проблем.
Китай согласился провести обсуждение американских претензий по экономическим вопросам. Си Цзиньпин рассказал американцам о том, что Китай проводит экономические реформы и расширяет внутренний спрос, а доля сферы услуг в структуре китайской экономики постоянно возрастает. Он подчеркнул, что развитие китайской экономики создает «широкие перспективы» для двустороннего торгово-экономического сотрудничества, обеим сторонам «нужно ухватиться за этот шанс». Си не стал отрицать того, что в экономике и торговле между Китаем и США «есть некоторые проблемы». Чтобы решить их, китайский лидер призвал расширять практическое сотрудничество в сфере энергетики и строительства инфраструктуры, «на взаимной основе открывать рынки», «продвигать более сбалансированное развитие» торговли.
Судя по всему, речь идет о расширении китайских закупок американских энергоресурсов и о возможности китайских инвестиций в инфраструктурные проекты на территории США. Пекин уже давно призывает США снять ограничения на экспорт в Китай высоких технологий. Однако этот путь выравнивания торгового баланса не вызывает большого энтузиазма в Америке, где опасаются усиления мощи Китая.
Си Цзиньпин предложил США развивать сотрудничество в рамках китайской инициативы «один пояс – один путь». Следует напомнить, что морской «шелковый путь», идущий через Индийский океан к Средиземному морю, и пролегающий через Евразию экономический «пояс», призваны соединить Китай с рынками Европы. Через территорию США они не проходят и не связаны напрямую с обещаниями китайских инвестиций в американскую транспортную инфраструктуру. Вряд ли американцы, столь сильно противившиеся китайскому плану создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, легко согласятся инвестировать свои капиталы в «пояс и путь» вместе с китайцами и по их правилам. Тем не менее, Си удалось продемонстрировать открытость китайских планов и подчеркнуть, что «один пояс – один путь» не является «антиамериканским» проектом.
По пути из Финляндии во Флориду Си Цзиньпин сделал остановку в Анкоридже, где встретился с губернатором Аляски. Китайский гость подчеркнул, что сотрудничество с Аляской обладает «высоким взаимным дополнением» и «большим скрытым потенциалом». Речь идет в первую очередь о сырье, нефти и рыбных ресурсах. «Аграрно-сырьевая» модель расширения американского экспорта в Китай способна помочь уменьшить дисбаланс в торговле, хотя большим стимулом для обещанного Трампом возрождения американской промышленности она не станет. С учетом растущего интереса Китая к интеграции Северного морского пути из Азии в Европу в общую сеть транспортных коммуникаций «пояса и пути», в отдаленной перспективе Аляска может превратиться в китайский инфраструктурный хаб.
Относительно Северной Кореи стороны согласились в том, что ядерная программа Пхеньяна становится неприемлемой, однако разошлись в понимании того, как можно остановить Пхеньян. Китайская сторона вновь изложила свою инициативу «двойного прекращения», в соответствии с которой Северная Корея должна прекратить ядерную программу, а США и Южная Корея – крупномасштабные военные маневры.
Идея размена прекращения американо-южнокорейского давления на замораживание северокорейской ядерной программы и прямые переговоры Вашингтона и Пекина выглядит привлекательно, но вряд ли может быть осуществлена на деле. Одна из причин состоит в том, что Пхеньян не идет ни на какие переговоры, так или иначе ограничивающие его ядерную активность.
В этой сфере между сторонами осталось очевидное расхождение. США исходят из того, что Китай не использует в полной мере свое влияние на Пхеньян. Китайская сторона выступила на Саммите с очередным осуждением размещения американской системы ПРО ТВД (THAAD) в Южной Корее.
Ради создания благоприятной атмосферы для будущего китайско-американского сотрудничества, Си и Трамп обошли острые темы поставки американского оружия Тайваню и ситуации в Южно-китайском море. Два лидера лишь обменялись общими тезисами о необходимости избегать и предотвращать конфликты и соблюдать нормы международного права. Китайская сторона формально напомнила американцам о своей позиции по Тайваню и Тибету, выразив надежду на то, что США будут следовать своим прежним обещаниям и не станут подвергать сомнению принадлежность этих территорий Китаю.
Саммит во Флориде совпал с американским ударом крылатыми ракетами по военно-воздушной базе в Сирии. Многие эксперты расценили это совпадение как демонстративный намек США на готовность к военному решению северокорейской ядерной проблемы, призванный убедить Пекин оказать давление на Пхеньян. Москва с гневом отреагировала на американскую бомбежку в Сирии. Официальный представитель китайской делегации на Саммите сделал лишь краткое заявление о том, что в ходе общения с Трампом председатель Си подтвердил последовательную позицию Китая, осуждающую использование химического оружия, указал на необходимость предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации и всеми силами придерживаться политического решения сирийской проблемы.
Осуждение применения химического оружия не означало осуждения действий Дамаска. После Саммита, 10 апреля 2017 года, пресс-секретарь МИД КНР пояснила, что Китай выступает против применения химического оружия «любым государством, любой организацией, любым индивидом при любых обстоятельствах и для любой цели». Иными словами, Китай не настаивает на том, что виновником трагедии было именно сирийское государство. Пекин потребовал полного и обоснованного расследования подозрений в применении химического оружия структурами ООН. Прозвучавшее при этом напоминание о необходимости «усвоить исторические уроки проблем в Ираке и Ливии» прозвучало как косвенное выражение недоверия к заявлениям американцев по событиям в Сирии.
Первый китайско-американский Саммит с участием Дональда Трампа можно считать успешным в плане создания новых диалоговых каналов общения между китайским и американским руководством. Открытыми остается вопросы о том, каким содержанием и с какой тональностью эти каналы будут наполняться.
В опубликованной в «Жэньминь жибао» (10 апреля 2017 г., с. 3) статье, подписанной редакционным псевдонимом Чжун Шэн (созвучно сочетанию «важное заявление»), было отмечено: «Предложения председателя Си Цзиньпина получили активный отклик со стороны президента Трампа. Китайско-американский саммит не только завершил стабильный переход в китайско-американских отношениях, но также положил доброе начало реализации китайско-американских отношений в новый период, ясным образом установил направление будущих китайско-американских отношений, все это окажет огромное влияние на продвижение мира, стабильности и процветания в Азиатско-тихоокеанском регионе и во всем мире».
Вероятность конфронтации Китая и США остается высокой. Однако встреча двух лидеров помогла сформировать благоприятную атмосферу в пользу сотрудничества, которое по-прежнему остается очень конкурентным.
Интересы России в ходе Саммита непосредственно затронуты не были. Замедленная реакция Китая на американский удар по Сирии показала, что Пекин следует собственной внешнеполитической логике и не превращает региональные «горячие проблемы» в препятствие на пути выстраивания отношений с Вашингтоном.
Торговые отношения России с США и Китаем на порядок меньше уровня китайско-американского экономического сотрудничества. Содержание торговой полемики между Китаем и США носит двусторонний характер, Россия не выступает в этом споре в качестве квалифицированного арбитра.
Российские интересы в регионе Южно-Китайского моря также находятся на менее значимом уровне важности. Москва не разделяет пропагандистской риторики Вашингтона по поводу создания Пекином «угрозы свободе судоходства» и «территориальных захватов». Вместе с тем Россия не стремится в полный голос заявить о поддержке китайских претензий на острова в Южно-Китайском море, памятуя, в том числе, о том, что Южные Курилы на китайских картах по-прежнему обозначены как «оккупированные» японские земли.
По тайваньской проблеме расхождений между Россией и Китаем нет. Эта позиция является частью прочного консенсуса Москвы и Пекина относительно необходимости уважения территориальной целостности друг друга и противодействия сепаратистским устремлениям.
Единственной сферой потенциального подключения России к взаимодействию Китая и США остается северокорейская проблема, где наши принципиальные позиции по недопустимости обладания Пхеньяном ядерным оружием полностью совпадают. Однако представления сторон о том, как это можно сделать, заметно расходятся.
В стратегическом контексте настораживающим выгладит тренд последнего времени, закрепленный последним Саммитом Си и Трампа. Не Китай, а Россия становится все более «чужой» для американского истеблишмента.
