Александр Гольц

| Сноб

Политика Путина, откровенно говоря, строится на тех же основах, что и политика Ким Чен Ына

Дональд Трамп совершенно неожиданно выказал удивительное мастерство в любимой игре авторитарных правителей — игре на нервах мирового сообщества в целом и своих оппонентов в частности. При первых признаках того, что северокорейский режим намерен отметить день рождения основателя династии новым, шестым по счету, ядерным испытанием, Трамп двинул авианосную группировку к полуострову. В СМИ появились утечки из Белого дома, что США готовы нанести превентивный удар при получении убедительных данных о подготовке испытания.

КНДР привычно разразилась угрозами, пообещав нанести «сокрушительный удар». Однако новый хозяин Белого дома не испугался, а приказал сбросить на боевиков террористического «Исламского государства», укрывавшихся в тоннелях и пещерах афганского Нангархара, сверхтяжелую бомбу, специально предназначенную для уничтожения подземных бункеров. И это был сигнал Ким Чен Ыну — отсидеться в созданных в горах убежищах не удастся. В результате ядерного испытания не случилось. То, что КНДР попыталась запустить баллистическую ракету, которая взорвалась через несколько секунд, не меняет сути дела. Ким Чен Ын понял угрозу (для верности Трамп передал ее еще и через председателя КНР Си Цзиньпина). Теперь, задумывая в очередной раз попугать человечество, он будет знать, что рискует столкнуться отнюдь не только с вербальным осуждением.

Нечто подобное полутора неделями раньше произошло и с Владимиром Путиным. Залп шести десятков крылатых ракет «Томагавк» причинил не самый значительный ущерб армии Асада. Куда больший вред был нанесен внешней политике Кремля. Политике, которая, откровенно говоря, строится на тех же основах, что и политика Ким Чен Ына. Пхеньян убежден (и не без оснований), что обладание ядерным оружием наделяет его иммунитетом перед любыми требованиями мирового сообщества. Кто рискнет использовать силу против диктатора, который может уничтожить по крайней мере Корейский полуостров?

Все последние годы угроза непосредственного военного столкновения с ядерной Россией и была тем волшебным средством, которое заставляло Запад отступать всякий раз, когда Москва действовала вопреки международному праву. Достаточно вспомнить, как в момент присоединения Крыма российский президент угрожал привести в боевую готовность стратегические ядерные силы. Угроза военного столкновения с Западом была движущей силой военной операции в Сирии. К осени 2015-го стало очевидно: Кремль находится в глухой международной изоляции из-за Крыма и Донбасса. Но Путин прорвал ее, разместив боевые самолеты в Сирии. Ведь в результате в воздушном пространстве страны оказывались и российские, и американские самолеты, что было чревато инцидентами. Обама не пожелал рисковать жизнями своих пилотов. Таким образом, Путин добился встречи с американским президентом, возобновил контакты с другими мировыми лидерами.

Дальше — больше. Россия развертывает средства противовоздушной обороны в Сирии, в открытую пытаясь запугать Вашингтон. Комплексы С-300 и С-400 надежно защитят, мол, сирийские войска от американских крылатых ракет. Опасность прямого военного столкновения России и США должна была служить щитом для войск Асада, какие бы преступления те ни совершили. Однако, стоило Трампу пойти на риск и отдать приказ об атаке, блеф стал очевиден. Москва или не смогла сбить «Томагавки», или не решилась это сделать.

Выяснились детали, о которых не торопились сообщать всезнающие эксперты, утверждавшие год назад, что комплексы С-400 и С-300 фактически создают бесполетную зону над всей Сирией. Оказалось, что на самом деле перехват возможен на расстоянии не дальше 25 километров от установки ПВО, а вовсе не в радиусе 250–400 километров. Однако, будучи предупрежденным о готовящейся атаке, Кремль даже не попытался перехватить хоть одну ракету.

Таким образом, Путин оказался совсем не тем безбашенным гордецом, которым он так успешно представлялся все последние годы. Такое проявление разумной трусости можно только приветствовать. Москва осознает все риски непосредственного военного противостояния с США и пытается его избежать. Однако, как только мировые лидеры осознают: Путин вполне нормален, он не готов нажать кнопку, это парадоксальным образом понижает влияние России на мировой арене. Ведь, кроме непредсказуемости, помноженной на количество боеголовок, Москве нечего положить на стол переговоров: ни экономической мощи, ни конструктивных внешнеполитических идей. Пхеньян приблизительно в таком же положении. Отличие только в степени жестокости режима и количестве боеголовок. А чем их меньше, тем выше должна быть непредсказуемость.

И вот теперь Трамп то ли в результате сверхдальновидного расчета, то ли вследствие фантастического легкомыслия провел с Путиным и Ким Чен Ыном своего рода тест на безумие. С северокорейским правителем результат не очевиден на все сто процентов, хоть и понятен. Хозяин Кремля свой тест провалил. Особого разговора заслуживает и американский президент, который, в отличие от предшественника, готов решительно поднимать ставки в противостоянии с любым оппонентом и тем самым подвергать риску и свою страну, и все прочее человечество. Эта готовность отбрасывает глобальную политику как минимум в эпоху Рейгана и его максимы о том, что «есть вещи поважнее, чем мир».

Внешняя политика при Трампе вновь становится очень опасным делом. А военное сдерживание превращается в важнейший фактор этой политики. Причем формула такого сдерживания будет куда сложнее, чем 40 лет назад. Прежде всего потому, что вместо взаимного сдерживания двух сверхдержав предстоит «новое сдерживание». Сдерживание «всех против всех». Определяющий элемент сдерживания — способность и, главное, готовность причинить «неприемлемый ущерб» потенциальному агрессору. Он это знает и воздерживается от агрессии. Однако в новом, так стремительно меняющемся мире определить, в чем этот ущерб состоит и каким образом его можно причинить, — не столь уж простой вопрос. Еще недавно казалось, что одна прорвавшаяся ядерная боеголовка и является тем «неприемлемым ущербом», который надежно удерживает США от военных действий против государств — обладателей атомного оружия. Однако разухабистый стиль Трампа говорит о том, что у него, может быть, другие представления. Еще сложнее с авторитарными режимами. Для них, может статься, сохранение «суверенитета» (а на самом деле — своей власти) может оказаться важнее безопасности самой страны. Ведь нельзя исключать, что после недавнего унижения Кремль может подтвердить свою непредсказуемость. А Трамп ответит, подняв ставки.