Федор Лукьянов: Геополитика по Станиславскому
Китай опровергает утверждения классической геополитики
На открытии ежегодного заседания Валдайского клуба в воздухе витали духи «отцов геополитики» — американского адмирала Мэхэна, немецкого генерала Хаусхофера, британского географа Маккиндера. В центре дискуссии, однако, оказалась страна, утверждающая, что она как раз никаких классических геополитических постулатов не разделяет, — Китай. Элегантная дама-посол Фу Ин, одна из самых ярких интерпретаторов китайской внешнеполитической стратегии, высказалась в том духе, что геополитика, к которой так тяготеют на Западе (Россия в этом плане тоже Запад), Пекину чужда. Китай, который является в равной степени и морской, и континентальной державой, самим своим существованием опровергает утверждения классической геополитики, которая строится на противопоставлении двух этих типов держав.
Так что Китай против экспансии и баланса сил, зато за гармонию и «совместное использование» (прозвучало слово sharing, напомнив популярный ныне в крупных городах способ краткосрочной автомобильной аренды), разделенную выгоду, игру с положительной суммой… Остальные участники, особенно европейский и американский, с такой трактовкой не согласились, а дали прямо противоположную — Китай, напротив, является интенсифицированным выражением геополитики именно по той причине, что сочетает в себе характеристики обеих категорий стран. И проект «Один пояс, один путь» — геополитический в квадрате, поскольку соединяет и морское, и сухопутное начало.
Развернувшаяся полемика показала одно — у Китая серьезные трудности с тем, чтобы убедить остальных (не только Запад, но и практически всех соседей) в собственных исключительно благих намерениях. Пекину нужна какая-то другая линия аргументации. Мантры про гармонию и бескорыстие совместного развития перестают работать, когда речь идет о гигантской стране с огромным экономическим, человеческим и опять-таки геополитическим потенциалом, которая к тому же активно наращивает свои военные возможности. Не верят, как Станиславский…
Китай — лишь один пример того, как страны в современном мире сталкиваются с вызовами, к которым не вполне готовы и которые они пытаются встречать с применением прежних, казалось бы, давно опробованных инструментов. Но они почему-то не работают вовсе или даже работают наоборот.
Днем позже в Пекине председатель КНР Си Цзиньпин, открывая 19 съезд КПК, призвал отказаться от менталитета «холодной войны» и опоры на применение силы в международных отношениях. В то же время пообещал к 2035 году провести полную модернизацию китайских вооруженных сил. Превратить Китай в по-настоящему великую и могучую державу, но даже в этом случае не претендовать на мировую гегемонию.
Наверняка самые бурные дискуссии вызовет следующий пассаж из речи председателя:
«Мы активизируем деятельность, связанную с сетевым контентом, создадим систему тотального контроля над Интернетом. Тем самым будут обеспечены чистота и свет глобальной Сети».
Интернет всегда считался символом и гарантом свободы, и представление сохраняется до сих пор, хотя все больше известных фактов свидетельствуют об ином: сетевой мир давно превратился в пространство борьбы разных влияний. Прежде всего, кстати, на Западе, откуда родом синонимичность Интернета и свободы. Как бы то ни было, на концептуальном уровне этот синоним по-прежнему прочен в общественном сознании, и слова о «тотальном контроле» способны многих шокировать.
Китайский лидер, как и свойственно культуре этой страны, стремится избежать противоречий, бинарных оппозиций, примирить противоположное в диалектическом единстве. Получается с трудом, потому что внешний мир, где по-прежнему доминирует западный строй мысли, все равно хочет ясности — что хорошо, что плохо, налево или направо и пр. Из речей председателя КНР каждый может извлечь то, что хочет. Так, например, произошло с нашумевшей речью Си в Давосе в январе этого года. Одни усмотрели в ней претензию Китая на то, чтобы перехватить у США знамя глобализации, отброшенное Трампом, другие обратили внимание на несметное количество оговорок, сводящих на нет глобализационный пафос. Речь на съезде — из той же категории, хотя в Китае, конечно, поймут лучше, что имел в виду председатель, там такой стиль привычен.
Сегодня в Сочи ждут президента России, и по сложившейся традиции выступления на Валдае — не просто комментарий к текущим событиям, но обозначение программных установок. Владимир Путин обычно формулирует намного четче, чем китайский коллега, его стиль — определенно расставлять акценты. Тем не менее и российский руководитель избегает безапелляционных утверждений, всегда оставляя пространство для обсуждения. Правда, с обсуждениями в последнее время на международной арене не очень — каждый слышит прежде всего, а то и исключительно себя. С выступлениями Путина зачастую та же проблема — что бы он ни пытался донести, явно тщательно работая над формулировками, аудитория выхватывает то, что соответствует ее стереотипам.
Сложность современного мира заключается как раз в том, что линейные решения или жесткие идеологические схемы не приносят результата. Главная задача любого руководителя — сочетать максимальную гибкость и маневренность в практических действиях с твердой ценностной (не путать с идеологической) базой. Только тогда поверит не только Станиславский, но и собственные граждане.
