Алексей Арбатов: «Интересы не совпадают. Во всем»
| Огонёк
О возрастающей напряженности в американо-российских отношениях
Президент Трамп на этой неделе анонсирует новую стратегию США по нацбезопасности, в ней наряду с пунктом о «распространении мира через силу» названы и угрозы американским интересам в мире, в числе которых оказалась и Россия, обозначенная как инициатор «войны нового поколения». А еще США увеличили оборонный бюджет-2018 — с 611 млрд до 700 млрд долларов. Куда может завести это противостояние, «Огонек» спросил главу Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН, академика Алексея Арбатова
— Алексей Георгиевич, в чем, по-вашему, главная опасность нынешнего российско-американского противостояния?
— В том, что у России и США отсутствует взаимное понимание правил поведения на мировой арене. Первая в последние годы стремится доказать, что является глобальной державой и более не позволит относиться к себе неуважительно и игнорировать свои интересы. А Вашингтон со свойственным ему высокомерием считает, что страна, дающая от силы 2-3 процента мирового ВВП (на фоне американских 20 процентов или китайских 16 процентов), крайне зависящая от мировых цен на нефть, имеющая высокий уровень коррупции во власти и низкий уровень жизни народа, не может требовать к себе отношений на равных.
— Но у России огромный арсенал ядерного оружия…
— Да, это весомый аргумент, особенно в условиях эскалации напряженности. Такая напряженность повышает роль ядерного фактора, а тот еще больше усиливает напряженность и пододвигает ее к грани ядерной войны — по некоей зловещей спирали. В последние годы широкая модернизация ядерных вооружений и сил общего назначения России, ее эффектные военные действия применительно к Украине и Сирии действительно заставили США с ней считаться. Пентагон и Конгресс открыто объявили Россию противником наряду с Ираном и КНДР, американская военная мощь впервые за последнюю четверть века стала разворачиваться против нас. В отношении исключительного ядерного статуса России администрация Трампа берет курс на его девальвацию за счет возрождения ядерного превосходства США с опорой на их экономическое и технологическое опережение. Начинается новый раунд гонки вооружений.
— А что может противопоставить этому Россия?
— Помимо наращивания военного потенциала Россия всеми доступными средствами оспаривает доминирование США и Запада в своем ближнем геополитическом окружении и совершает политические «вылазки» в тыл противника в Европе, на Ближнем Востоке, в Азии, Африке и Латинской Америке. Соединенные Штаты не намерены с этим мириться, хотя внутренние скандалы вокруг Трампа и его экзотические выходки связывают им руки. Впрочем, кампания против Трампа тоже выливается в беспрецедентную антироссийскую истерию.
Между двумя державами сегодня противоречия по всем международным проблемам и практически нет темы, по которой интересы совпадают. Конечно, мы все на словах за мир, безопасность и борьбу с терроризмом, но как доходит до дела, то оказываемся по разные стороны баррикад. Так было только в годы холодной войны, хотя напрямую мы пока еще не помогаем противникам другой державы, как было в войнах в Корее, Вьетнаме и Афганистане.
— Уровень паранойи такой же?
— Нет. В США сегодня никто не боится победы коммунизма на их территории или в Европе. К России относятся не как к стране — носительнице грандиозной идеи, способной подорвать буржуазный строй, а как к рисковому государству, которое по любому поводу занимает антиамериканскую позицию и таким образом повышает свой международный рейтинг. Во второй период холодной войны, после Карибского кризиса 1962 года, с СССР не только считались как с равным соперником, но и соблюдали некие негласные правила соперничества. Во-первых, велись переговоры по ограничению и сокращению ядерных и обычных вооружений. Во-вторых, по факту очертили сферы влияния, узаконив сложившиеся после 1945 года границы в Берлине, Германии и Европе. В-третьих, в других конфликтных районах мира избегали прямого вооруженного конфликта, оказывая военную помощь противникам друг друга, как во Вьетнаме и Афганистане.
— Может, модернизировать те соглашения? Начнем с границ…
— Не получится: Россия хотела бы прочертить их там, где США и Запад не согласятся: юридически — между Крымом и Украиной, фактически — между Приднестровьем и Молдавией, Южной Осетией с Абхазией и Грузией. А еще лучше — установить сферу своих особых интересов (что не равнозначно господству) на все постсоветское пространство и прилегающие регионы. Но Запад на это не пойдет, даже если он де-факто признал, что «крымнаш» — надолго, это вовсе не означает правовую легализацию статуса полуострова.
— Но во времена СССР это срабатывало…
— Да, в известном смысле так. У нас часто говорят: ну и что, Прибалтику тоже почти полвека не признавали частью СССР и при этом вели дела с Москвой. Дела-то вели, но вели в контексте холодной войны. А закончилось не признанием — после завершения холодной войны СССР распался, а Балтия вступила в НАТО и наряду с Польшей стала самым рьяным противником России. Я не провожу аналогий, но уточняю исторический аргумент. Запад и множество связанных с ним стран в обозримый период не признают Крым частью России по факту их воссоединения, хотя и не пойдут на отторжение полуострова военным путем. К тому же Советский Союз был второй в мире экономической державой после США по объему ВВП. Правда, последний нельзя было оценивать по общим стандартам, то была полностью государственная экономика, которая произвела танков и ракет больше, чем весь остальной мир, вместе взятый, в то время как народ глазел на витрины «Березок» и давился в «колбасных поездах» на Москву. Зато теперь российскую государственно-капиталистическую экономику судят по общим стандартам, по которым ее отставание быстро растет. На нашем телевидении новостные программы ежедневно начинаются и заканчиваются текущими ценами на нефть, поскольку от них зависит половина доходов бюджета. Такого не увидишь ни в одном телевизоре на Западе. Что до военного потенциала, то он не способен долго служить альтернативой экономической мощи государства, его роли в мировой торговле и финансах, достижениям в новейших технологиях.
Сейчас США относятся на равных к единственной стране — Китаю. Тридцать с лишним лет назад он начал «вставать с колен» путем глубоких экономических реформ, свел до минимума внешние амбиции (несмотря на великое имперское прошлое) и из аграрной страны превратился в глобального индустриального и финансового гиганта, после чего стал быстро догонять США в военном отношении. И 25, и 15 лет назад стартовые позиции России были гораздо выше, чем у КНР после Мао, но промежуточные итоги пока не воодушевляют…
— Если с границами и экономикой не выходит, то, может, усовершенствовать систему ядерного сдерживания?
— Это хорошо бы сделать, даже необходимо, но что мы видим и слышим? Например, у нас регулярным нападкам подвергается Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД от 1988 года). Якобы он был невыгоден СССР и явился уступкой со стороны Горбачева и Шеварднадзе. Действительно, по Договору СССР сократил вдвое больше ракет и втрое больше боеголовок, чем США, но что это было за оружие? Оно не достигало американской территории и угрожало лишь союзникам США в Европе и Азии. Американцы же ликвидировали вооружения, способные с коротким подлетным временем и высокой точностью уничтожить центральные подземные пункты управления СССР, то есть «обезглавить» советский потенциал ядерного сдерживания.
Еще иногда говорят: Договор ликвидировал только наземные крылатые ракеты средней дальности, тогда как у США были еще морские и авиационные, а у СССР их не было. На деле в 1987 году у нас уже были развернуты в значительном количестве и авиационные, и морские крылатые ракеты средней дальности. Правда, они все были в ядерном снаряжении, а у США на море были крылатые ракеты и с ядерными, и с обычными высокоточными боевыми частями. По таким системам Россия только недавно догнала США, создав и применив в Сирии ракеты «Калибр» и аналогичные авиационные средства.
Но сегодня наша геостратегическая ситуация объективно намного сложнее, чем была в 1987 году: нет Варшавского договора и Советского Союза, экономика страны другая. Ныне Договор РСМД для Москвы намного важнее, чем он был 30 лет назад. Если Договор канет в Лету, американцы начнут размещать новые ракеты средней дальности уже не в Германии и Италии, а в Румынии, Болгарии, Польше и даже Балтии… Хорошо бы это понять, отбросить поверхностные суждения об этом Договоре и взять инициативу по его спасению в свои руки. Пора перестать только обвинять друг друга в его нарушении, а выступить с технически продуманными предложениями по новым мерам контроля, которые сняли бы взаимные подозрения. Кроме того, если рухнет этот Договор, то посыплется вся договорно-правовая система контроля ядерного оружия, не удержится ни текущий Договор СНВ, ни остальные соглашения, включая Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) и Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).
— А как обстоит дело с сотрудничеством России и США по ядерной безопасности?
— Тут дело обстоит плачевно, все прежнее сотрудничество прекращено. Иногда по этому поводу высказываются спорные суждения. Например, отмечают, что Россия в рамках соглашения ВОУ-НОУ (от 1993 года между Россией и США о переработке 500 тонн российского оружейного урана в обедненный реакторный уран и его поставках в США.— «О») допустила американских специалистов на 600 объектов, явив пример невиданной открытости и без какой-либо взаимности со стороны американцев. То же самое говорится о программе американских сенаторов Нанна и Лугара (от 1991 года о помощи России в безопасной утилизации ядерного и химического оружия, ракет и атомных подводных лодок.— «О»).
Действительно, контроль на ядерных и иных объектах был с большим перекосом в пользу США, но ведь эти соглашения предусматривали американскую помощь России, а не наоборот. По программе ВОУ-НОУ Россия заработала на продаже обедненного урана 17 млрд долларов (из которых 13 млрд пошли в бюджет), а США хотели убедиться, что этот уран взят из оружейных запасов, а не из обогащения природного сырья. По программе Нанна — Лугара США выделили России почти 9 млрд долларов. В бытность депутатом Госдумы мне пришлось посещать базы ВМФ, где более ста устаревших атомных подлодок были выведены в отстой и уже опускались на грунт, а хранилища ядерных отходов на берегу разваливались, и все это угрожало радиоактивным заражением воды и почвы. Да, американцы в рамках этих соглашений контролировали процессы, но ведь платили-то они. А если уж нам хотелось контролировать все самим и не пускать американцев, то нужно было гордо отказаться от денег и раскошелиться на собственные нужды! Или предложить деньги на утилизацию Штатам и установить российский контроль над их ядерными материалами и объектами.
— Вас послушать, так вероятность конфликта в мире в целом, и между Россией и США в частности, растет день ото дня…
— Так и есть. Эта вероятность заметно выросла по сравнению с тем, что было за все годы после холодной войны. Нынешнюю ситуацию можно сравнить с началом 80-х годов — последним «всплеском» противостояния (корейский Boeing, размещение ракет средней дальности в Европе, ложные тревоги стратегических систем предупреждения). Самое опасное, на мой взгляд, что ныне стало возможным представить прямой вооруженный конфликт между Россией и США, что было немыслимо последние 30 лет. Сегодня любой инцидент — в Сирии, над Балтийским и Черным морями, в Арктике — может перерасти в прямое военное столкновение. Эскалация в этом случае может произойти молниеносно — за несколько часов. В том и опасность нынешних противоречий между Москвой и Вашингтоном, что они идут на встречнопересекающихся курсах. Одна надежда — что возобладает здравый смысл, а не желание испытать другую сторону «на слабо». Один раз Кремлю и Белому дому удалось затормозить в шаге от ядерной катастрофы — в дни Карибского кризиса 1962 года, но повезет ли так в будущем?
— Как действует система реагирования в случае инцидента?
— Решение о применении ядерного оружия всегда принимается только на высшем уровне. Тот самый «ядерный чемоданчик» совершенствуется по мере развития технологии, но его функция все та же — технически не допустить принятия этого рокового решения кем-то, помимо президента, но гарантировать это применение, если он так решит. При скорости баллистических ракет вероятного противника время на принятие решения исчисляется минутами, если ставится задача нанести ответный удар до падения ядерных боеголовок агрессора. Поэтому первое лицо всюду сопровождают два офицера связи: летает он со стерхами — они ждут на земле, ныряет с аквалангом — они стоят на берегу. Конечно, это напряжение можно снизить, если обеспечить способность значительной части ядерных сил и системы управления выжить при любых условиях нападения и нанести после него адекватный удар возмездия.
— А как быть с угрозой ложной тревоги?
— Автоматически ничего не происходит. Все предложения на сей счет — преступная безответственность, компьютеру нельзя доверять судьбу человечества. Даже если приходит сигнал тревоги, ответного запуска не будет, пока не придет подтверждение с использованием других физических принципов. Например, если ракету засекли инфракрасные сенсоры спутников на орбите, то ждут подтверждения от наземных радиолокационных станций. И лишь после этого должен прийти закодированный сигнал с санкцией на удар от президента, без которого ракеты технически нельзя запустить. За последние полвека ложных тревог возникало немало. Например, в 1995 году была запущена норвежская геофизическая ракета, которую российские радары приняли за американскую боевую баллистическую ракету «Трайдент». Ельцин потом рассказывал, как несколько минут «держал палец на кнопке», ожидая подтверждения нападения… Любил Борис Николаевич позировать: норвежцы заранее предупреждали о запуске, но в МИД России бумага где-то затерялась. Впрочем, тогда никто всерьез не опасался нападения. А сейчас? Сотрудничества нет, есть противостояние в Восточной Европе, на Балтийском и Черном морях, в Арктике и Сирии…
— Но если выработать новые правила игры не удается, может, стоит взять паузу в отношениях?
— Будет только хуже. Договоры по контролю над ядерными вооружениями развалятся или не получат продолжения. Если ничего не делать, то потеряем последнее, что остается… Ведь помимо ДНЯО и Договора РСМД нет ясности и с Договором по СНВ (от 2010 года), чье действие истекает в 2021 году. Разногласий вокруг него хватает — системы ПРО, новейшие неядерные высокоточные системы, которые Россия требует учитывать и ограничивать. Пауза в переговорах длится тут уже 7 лет — самый долгий «антракт» за полувековую историю переговоров по стратегическим вооружениям. Хотя после холодной войны «клуб ядерных держав» не сильно разросся, но ядерная энергетика и материалы интенсивно распространяются. В ближайшие десятилетия число атомных реакторов в мире может удвоиться, а с ними и число «пороговых» ядерных государств. Нужно выступить с инициативой спасения Договора РСМД и начала переговоров о следующем Договоре СНВ, скажем, с сокращением потолков с 700 стратегических носителей до 500, с 1500 боезарядов до 1300… Кстати, это позволит ограничить программы США, затевающих со следующего десятилетия модернизацию своей «триады» стратегических вооружений. Тогда они будут вынуждены проводить ее при пониженных потолках и окажутся ограничены в сфере, где у них заведомое преимущество (и по технологиям, и по финансам — их ассигнования на модернизацию стратегических сил в 10 раз больше, чем в России). Проблема в том, что в Вашингтоне, судя по всему, интереса к этой теме сегодня не наблюдается — там на первом месте КНДР, Иран, Сирия… Но и в США лишних денег нет, стоимость модернизации всей «триады» оценивается уже в 1,7 трлн долларов, другие военные и гражданские нужды подпирают, а дефицит бюджета и госдолг растут. От разумных предложений администрация Трампа не сможет отмахнуться, тем более в той сфере, где ее предшественников постигла неудача.
Одним словом, в российско-американском диалоге по ядерному оружию, как и по другим вопросам, самое легкое — выжидать и не предпринимать никаких активных усилий. Но тем труднее будет потом «собирать черепки» национальной и международной безопасности, если отношения пойдут вразнос и если холодная война и гонка вооружений наберут разгон на десятилетия вперед.
Беседовала Светлана Сухова
