Владимир Лукин: Я не мистер «yes»
Вышел двухтомник статей и интервью Владимира Лукина
Так небомондная политическая и культурная интеллигенция столицы приветствовала выход в свет двухтомника статей, интервью и даже глав из монографий Владимира Лукина, а также завидных и щедрых воспоминаний о нем, вышедших под названием «Я — не первый воин, не последний…».
«Он — вельможа: сенатор, тайный советник, и при этом у него безупречная репутация» — в почти обязательном (там, где Лукин) жанре шутки приветствовал главного автора двухтомника Сергей Караганов. Объявление его самым успешным человеком своего поколения непонятно кому больше льстило, герою или поколению. По крайней мере герой не был истерзан нарицательностью споров и избитостью суждений, в отличие от самого знаменитого «поколения» второй половины 20 века, которому он принадлежал — почти надоевших нашей памяти «шестидесятников».
Но то, что оно «присутствует» в теперешней жизни в лице Владимира Лукина — несомненный этому поколению комплимент. Потому что Лукин умен, здрав, адекватен, глубок, широк, смел, взвешен, понятен, неожиданен. И о своем поколении любит говорить стихами Бориса Пастернака «Мы были музыкой во льду». Наверное, ее главным героем был человек, не забунтовавшийся до самоистребительного для судьбы диссидентства, но при этом никогда не потерявший смелости жить и поддерживать добрые отношения со всеми дорогими и интересными людьми, этих самых диссидентов включая. «Не ставшее до конца свободным, но очень талантливое», скажет о своем поколении он сам и посоветует смотреть на него в контексте своего времени, и в просто благоприятном контексте.
Наталья Дмитриевна Солженицына рассказала, какой фурор в их доме в Вермонте произвел всегда любимый детьми «Посол Петрович», сыпавший в отсутствие Александра Исаевича баз всякой оглядки на нежный возраст детей острыми анекдотами. Алексей Арбатов вспомнил, как Лукин в 90-е годы после командировки на 12-ю погранзаставу в Таджикистане (знаменитую, потому что ее предыдущий состав был вырезан бандитами наркотрафика) пообещал пограничникам переносную электростанцию и выполнил обещание, хотя почти все об этом забыли.
Но важнее говорящих сюжетов были рецензии собеседников на модель политического поведения Лукина — быть верным своей линии, которая все время оказывается, то правее, то левее курса, взятого официально, но при этом никак не влияющего на «линию Лукина». Например, в свое время он не согласился с политикой «инфантильного проамериканизма» Андрея Козырева, за что даже чуть не был переведен послом в другую страну, но уцелел.
А еще важнее, наверное, его собственная рефлексия происходящего в мировой политике. Почти мимолетное, но столь важное замечание, что формы мирового противостояния сегодня совсем не такие, как во времена холодной войны. Или вывод о резком возрастании степени хаотичности и непредсказуемости в мировой политике, и столь же возрастающей уверенности, что нужна работа на понимание » существуют ли элементы рацио в этой хаотической среде, и что нам делать, и что не делать?».
Двухтомник, в который включены и дневники писателя Марка Харитонова, и стихи Юлия Кима, и воспоминания Юрия Карякина, и отрывки из книги Людмилы Сараскиной, и, к гордости «РГ», три интервью с ее страниц, сделанных теперь страшно довольным случившимся автором этих строк — памятник последнему герою своего поколения, еще продолжающему определять жизнь поколений совсем для него новых.
Лукин, конечно, принадлежит не дробным и пестрым маленьким постсоветским эпохам, а «большой истории», где неслучившееся способно становиться почти или отчасти случившимся — потому, что за ним стоит личность.
* Это расширенная версия текста, опубликованного в номере «РГ»
