Михаил Делягин: «Молись и кайся»: как порочат Советский Союз ради уничтожения России
Ненависть к прошлому убивает будущее
В известном анекдоте маленький ребенок криками «Молись и кайся!» поставил религиозную бабушку на грань помешательства, пока родители не сообразили, что он всего лишь посмотрел мультфильм «Малыш и Карлсон» (надеюсь, эта история не приведет к запрету последнего за «оскорбление чувств верующих»).
Как ни грустно, отношение массы громких публицистов и политиков к советскому периоду нашей истории удивительно напоминает данный сюжет.
После уничтожения Советского Союза прошло 27 лет, но ненависть к нему, стремление опорочить его, попытки заставить нас чувствовать себя виноватыми за величайшие в истории достижения человеческого духа и практического гуманизма лишь нарастают. По мере того, как великая цивилизация уходит в историю, агрессия против нее, отрицание ее достижений и навязывание нам ее трагедий как нашей личной вины только усиливаются, и это тем более странно, что гибель ее была бесславной и жалкой.
Начав с отмены Дня примирения и согласия 7 ноября (правящей бюрократии невыносима не только социальная справедливость, но и «примирение» с ней), попытки надругательства над Знаменем Победы, массы клеветнических и переписывающих историю круче любых украинских нацистов фильмов, рукопожатные общечеловеки договорились до «отлитой в граните» формулы о вынужденности, неискренности, фальшивости советского патриотизма и любви к советской Родине.
Вскипающая, клокочущая ненависть к Союзу доказывает: он не просто живет в сердцах и душах людей, но становится все актуальнее.
Для ассоциирующих себя с теми, кто сто лет назад потерпел крах в своем охранительстве (неважно, охраняли ли они монархию, покончившую политическим самоубийством и богохульством в виде отречения помазанника божьего, или служившей Антанте против своего народа либеральной диктатуре), ненависть к советской цивилизации — это реванш и попытка гальванизации, иногда с детальным копированием причин их исторического поражения.
С «демшизой» и ее воспитанниками, закостеневшими в агонии конца 80-х, тоже все ясно.
Животная ненависть к нашей истории естественна и для либеральных фундаменталистов: для обожествляющих прибыль и рынок даже воспоминание о нашей стране, отрицавшей наживу как смысл жизни, — невыносимое богохульство. Не менее ужасно для них, что СССР смел противостоять Западу, развивая народ вместо его ограбления.
Но главный источник ненависти, на мой взгляд, искусно дирижирующий всеми остальными, — либералы во власти. (Напомню: со времен Керенского либерал ставит государство на службу не народу, а глобальному бизнесу.)
Для них любое воспоминание о Советском Союзе — нестерпимое обличение их изнурительной суетливой импотенции и кликушеского воровства. Ведь самые страшные примеры советской бесхозяйственности и воровства не идут ни в какое сравнение ни с монетизацией льгот, ни с «реформой» энергетики, ни с превращением в свою противоположность здравоохранения, образования и культуры, ни с приватизацией…
Да, по завершении «лихих 90-х» в стране построено почти 300 новых заводов. Это прекрасный результат, если забыть, что в Советском Союзе столько вводилось за один год.
Он не был идеалом, иначе мы жили бы в нем и сейчас. Но при всех пороках советское государство действительно стремилось к народному благу. И оно в целом достигалось: сравните прогресс 20 лет между гражданской и Великой Отечественной войнами (с кошмарами коллективизации и Большого террора) или любых послевоенных 27 лет с итогами постсоветского развития России.
Стремление советского государства к благу народа — смертное обвинение превратившим государство в машину личного обогащения. Так, демографические последствия реформ как минимум сопоставимы с демографическими последствиями войны.
Советский Союз достиг колоссальных успехов во всех сферах: от промышленности до улучшения быта, который в конце 60-х — начале 70-х соответствовал уровню ведущих стран. (Бытовой техники было меньше, но это с лихвой компенсировалось отсутствием безработицы, безопасностью, лучшими образованием и здравоохранением.)
А нынешних либералов хватает лишь на то, чтобы добиваться забвения самой возможности бесплатного здравоохранения и по-честному бесплатного образования, бесплатного жилья и почти бесплатных ЖКХ, отдыха и городского транспорта.
Ибо платить за это в Союзе приходилось элите — ограниченностью потребления, за что ее третье, выродившееся поколение и уничтожило советскую цивилизацию.
Уровень жизни основной части россиян ниже, чем в последние годы советской власти, а пресловутые «права человека» защищены хуже (так, советские суды, если исключить политические дела, были профессиональны и независимы, а доля оправдательных приговоров в грозном 1940 году составляла 12,5% против менее 1% сейчас).
Помимо правящей тусовки мотив ненависти имеет и вполне приличная интеллигенция. Речь не о «грантоедах» и убежденных в своем «праве по рождению» воровать у «этой страны», не о культуртрегерах, стремящихся размыть российскую идентичность ради торжества Запада, не о бездарях с раздутым самомнением, не нужным никому в мире, кроме организаторов у нас «пятой колонны».
Речь о людях, частью контуженных трагедиями нашей истории, частью не простивших детских переживаний — от очередей до трагедий родителей, бывших сексотами. (Так, запрет абортов привел к рождению у интеллигенции детей, не любимых матерями, часть которых потом припомнила свое детство стране.)
Многие интеллигенты стараются проклясть и оклеветать свою страну в силу «эмигрантского комплекса», чтобы оправдать себя в своих глазах. Ведь воспитанные в советской культуре чувствуют, что, выбрав частную жизнь, пусть и в невыносимых условиях, они предали свою Родину, и чувство вины исподволь грызет их. И, чтобы оправдать себя, они обвиняют умершую страну во всех смертных грехах.
Важна и агрессивно-обиженная позиция ряда священников, твердящих о «безбожной» советской власти. Многие забыли, что народный взрыв богоборчества был вызван не только большевиками, но и привлечением с конца XIX века в священники массы бездельников, стремившихся к пороку вместо веры. (Блок не для красного словца писал о попе, который «портил девок».)
В то же время отдельные заявления в том стиле, что православный не имеет права на социальный протест (якобы он смеет только молиться), а советскую историю нельзя считать русской, грозят сделать зыбкой границу между церковными иерархами и пресловутыми «эффективными менеджерами».
Ненависть к прошлому убивает будущее.
Мы не станем единым народом, пока не поймем и не примем свое прошлое, пока не лишим своих конкурентов надежд превратить нас в манкуртов и «адольфов, не помнящих родства».
Либералы и коррупционеры, отвлекая нас от своих недавних и часто еще длящихся преступлений, пытаются привить нам парализующую вину за трагедии прошлого, внушить нам исходную, первородную преступность нашего существования, чтобы заставить каяться перед ними и платить их хозяевам на Западе. Нам пытаются внушить, что любовь к человеку у русского обязательно должна быть ненавистью к его прошлому и к его Родине.
Цель — лишить нас способности защищать свои интересы, лишив уважения к себе, своим родителям и своей истории, как говорят мошенники, «завиноватить».
Нам надо переосмыслить историю, вернув чувство ее целостности и превратив ее из источника слабости и распада в фактор силы и сплочения.
Наши конкуренты спешат разжигать псхоисторическую войну против нас и потому, что символ Союза — Сталин, как писал де Голль, «не ушел в прошлое — он растворился в будущем».
И это будущее, приближаясь, вызывает кромешный ужас у преступников всех наций и мастей, уверовавших было в свою безнаказанность за 30 лет национального предательства.
