Андрей Кортунов

| РСМД

Уходит в историю 2018 год. Чем он запомнится потомкам и какое наследство оставляет человечеству?

Генеральный директор РСМД Андрей Кортунов подвел итоги года и поделился мнением относительно развития военно-политической ситуации в мире в интервью для «Красной звезды».

Андрей Вадимович, завершается 2018-й год — очень непростой во внешнеполитическом плане. Но, тем не менее, были в нем и определенные успехи, и неудачи. Что, на ваш взгляд стало важнейшим событием года уходящего?

Если бы мне предложили обозначить итоги уходящего года всего двумя словами, я бы сказал — «растущая неопределенность». 2018 год поставил много вопросов, но предложил мало ответов. Удастся ли избежать американо-китайской торговой войны? Получится ли договориться о цивилизованном разводе Великобритании и Евросоюза? Как будет развиваться дальше ситуация в Керченском проливе? Сохранит ли Пхеньян мораторий на ядерные и баллистические испытания? Когда состоится следующий российско-американский саммит? Многие важнейшие решения международной жизни переносятся на 2019 год, а возможно — и на более отдаленное будущее. В таком переносе есть свои плюсы, но и свои минусы. Плюсы в том, что в будущем году для решения многих проблем могут сложиться более благоприятные условия, чем в году уходящем. А минусы в том, что время — главный невосполняемый ресурс и у отдельного человека, и у всего человечества.

Наверное, США остаются для нашей внешней политики самым важным направлением, поскольку, так уж вышло — именно наши две страны во многом или большей частью определяют мир и спокойствие на планете. Наши отношения завершаются на негативной ноте встреча Трампа и Путина отложена на неопределенное время, США, как известно, отказываются от ДРСМД, опять же новые санкции, далее по тексту. Возможны ли какие-то новые позитивные сдвиги во взаимоотношениях наших стран?

Одним из самых важных, но не самых позитивных итогов года можно считать слом привычного для всех механизма российско-американских саммитов. Уже пятьдесят лет эти саммиты были своего рода камертоном мировой политики, во всяком случае – в сфере безопасности. Встречаясь друг с другом, лидеры Москвы и Вашингтона принимали важные решения по стабилизации и двусторонних отношений, и мировой ситуации в целом. В уходящем году встреча лидеров в Хельсинки не остановила ухудшения положения — ни в двустороннем, ни в глобальном измерениях. Односторонний отказ США от ДРСМД, новые санкции, продолжение антироссийском кампании в Америке и за рубежом — с этим нелегким багажом мы входим в 2019 г.

Но руки опускать, разумеется, не стоит. Промежуточные выборы в США остались позади — значит, тема российского вмешательства будет терять свою остроту, по крайней мере, до 2020 г. К санкциям американская администрация тоже стала относиться более аккуратно — все помнят ее скоропалительные апрельские решения по РУСАЛу, чуть не обвалившие мировой рынок алюминия. Двусторонние консультации по стратегическим вопросам Вашингтону тоже нужны не меньше, чем Москве. Будем надеяться, что наступающий год окажется для наших отношений более плодотворным.

В свое время советско-американское противоборство, как мы понимаем, больше даже определялось не противоречием социальных систем, а глобальным соперничеством двух держав. Нынешняя Россия, обретая силу и влияние, сталкивается со все возрастающими вызовами, а США, похоже, начинают утрачивать позиции единственного вершителя судеб. И то, и другое дается тяжело. Но нам вместе жить, более того, как говорится, соседей не выбирают, что дальше делать?

На Западе многие проблемы в отношениях с Москвой принято связывать с российской «пост-имперской травмой». Но эта же травма — возможно, в еще более тяжелой форме — характерна и для Соединенных Штатов. Мы видим стратегические метания США – от стремления присутствовать во всех уголках мира и всеми там командовать до желания отовсюду уйти и снять с себя любую ответственность за происходящее в мире. Последние решения Трампа по Сирии — характерный пример этих метаний. 

Понятно, что процесс превращения США в «нормальную страну» не может быть быстрым и безболезненным. Волатильность, непоследовательность непредсказуемость американской политики в ближайшем будущем сохранится. А это значит, что всему миру надо создавать страховочные договоренности, механизмы, институты там, где на Америку пока нельзя будет рассчитывать. Эти механизмы и институты совсем не обязательно должна быть антиамериканскими, просто весь мир не обязан ждать, пока завершится внутренний политический кризис в одной из стран, пусть даже эта страна и называется Соединенными Штатами Америки.

Год завершается бурными событиями во Франции, которые подобно эпидемии перекатываются на другие страны Европы, обостряя те проблемы, на которые лидеры ЕС закрывали глаза. Как вы оцениваете происходящее в общеевропейском доме, если такой еще существует, и каковы перспективы развития ситуации в Старом Свете?

Я бы сравнил современную Европу с больным, который одновременно страдает от радикулита, сердечной недостаточности, расстройства желудка и еще от зубной боли. Для Европы такими болячками выступают проблемы с Лондоном, подъем правых (а кое-где — и левых) популистов, национализм и сепаратизм, нерешенные вопросы миграций, финансовая дисциплина стран-членов и многие другие. Ни одна из этих болячек по отдельности не смертельна, но в своей совокупности они являются самым серьезным вызовом Европейскому союзу за всю историю существования организации. И здесь очень многое зависит от того, как в наступающем году будут развиваться события в Германии и Франции — двух главных, «опорных» странах Евросоюза.

И в Берлине, и в Париже обстановка непростая: в Берлине началась смена поколения лидеров, и нынешний канцлер Ангела Меркель постепенно входит в роль «хромой утки», а в Париже президент Эммануэль Макрон пока теряет позиции и все больше напоминает своего неудачливого предшественника Франсуа Олланда. В любом случае, без сильного — и обязательно единого — лидерства Германии и Франции больную Европу не вылечить. А рядом с больной Европой и России будет не слишком комфортно. Хотя, разумеется, можно и позлорадствовать по поводу различных европейских хворей. Но злорадство — чувство не очень хорошее, в том числе и в мировой политике.

Последнее время происходит определенный перенос нашего внимания и экономической деятельности на Дальний Восток. Китай стал прочно нашим главным торговым партнером, объем взаимной торговли перевалил за 100 млрд долл. Там образуется совершенно новый кластер. Как нам развивать отношения с нашими восточными соседями и при этом соединить воедино восток и запад страны, чтоб она не развалилась на две автономно действующие половинки? 

Мне кажется, что если говорить об успехах российской внешней политики в уходящем году, то нужно в первую очередь обратиться к Азии. С Китаем мы вышли на рекордные показатели в торговле, запустили целый ряд крупных инвестиционных проектов. Многое было сделано в отношениях с Индией, дополнительный импульс получили отношения с Японией, а с Южной Кореей Россия подписала соглашение о создании зоны свободной торговли. Шанхайская организация сотрудничества наконец-то заработала в расширенном составе, с подключением Дели и Исламабада.

Однако, сделать предстоит еще больше. Современная Азия развивается очень быстро, здесь никого не удивишь годовыми темпами роста экономики в 6–7%. Но дело не только в количественных показателях, но и в глубоких качественных изменениях. Например, известный многим россиянам китайский «Хуавэй» — это давно уже не только производитель недорогих смартфонов, но один из признанных мировых лидеров в технологиях искусственного интеллекта. Я не думаю, что перед Россией стоит реальная угроза развалиться на две части где-то по линии Уральских гор. А вот угрозу навсегда остаться главным образом «азиатской бензоколонкой», «азиатской лесопилкой» или чем-то подобным, как мне кажется, недооценивать ни в коем случае нельзя.

Сейчас многие крупные игроки, включая США, Канаду, Мексику, Бразилию, переориентируются на Азиатско-Тихоокеанский регион, обретающий не только экономическую силу, но и политический вес. Есть у него и определенный минус: страны АТР отделены друг от друга огромными океанскими расстояниями. Он на самом деле со временем сможет заменить традиционный евро-атлантический центр силы и влияния, и насколько мы к этому процессу можем быть причастны?

Изменение географии экономического роста в пользу АТР — объективная тенденция, которая, насколько можно судить, будет сохраняться еще очень долго. Из этого нам и следует исходить.  Но интеграция в АТР — очень сложная задача для России, требующая максимального напряжения сил.  Если сравнивать АТР с Европой, то в АТР у нас меньше наработанного опыта сотрудничества, хуже инфраструктура, больше культурно-цивилизационных проблем, отсутствуют крупные русскоговорящие диаспоры и пр. АТР «строже» Европы, конкуренция на азиатско-тихоокеанских рынках носит более ожесточенный характер. Но при всем при том АТР имеет для России как минимум два решающих преимущества по сравнению с Европой. Во-первых, в отношениях с большинством стран АТР, при всей сложности этих отношений, у России нет столь длинного шлейфа исторических обид, взаимных претензий, негативных стереотипов, которые присутствуют в отношениях со многими европейскими партнерами. Для большинства азиатских стран Россия не выглядит экзистенциальной угрозой, а негативный образ Москвы не является источником национальной идентичности. Напротив, Россия воспринимается в первую очередь как одна из крупных потенциальных возможностей для экономической экспансии, причем возможностей такого масштаба в АТР найдется не так много.

Во-вторых, «проект АТР», в отличие от «европейского проекта» пока еще только начинается. Здесь еще не устоялись правила игры, раз и навсегда данные процедуры, мощные бюрократические структуры, давно и прочно укорененные в Евросоюзе. Более того, далеко не очевидно, что формирование нового АТР вообще будет копировать строительство тяжеловесных европейских конструкций — место европейской кирпичной кладки могут занять легкие сборно-разборные каркасы из полимерных материалов. А значит, России проще включиться в азиатско-тихоокеанские процессы на правах равноправного участника, а в каких-то сферах — и на правах лидера.

Но, очевидно, наиболее сложным с политической и военной точек зрения остается Большой Ближний Восток. Это и продолжающийся конфликт в Сирии, и распространение угрозы терроризма, и образующееся ядерное соперничество местных государств. Россия в полной мере заявила о своей важной роли в делах региона, фактически переформатировала ход конфликта в Сирии. Сможем ли мы и дальше способствовать решению местных проблем, например, смягчению саудовско-иранских трений, ведь мы имеем достаточно хорошие отношения как с Тегераном, так и с Эр-Риядом?

В этой ситуации есть одна особенность. Действительно, России традиционно удавалось поддерживать тонкий баланс между всеми конфликтующими сторонами на Ближнем Востоке — между израильтянами и палестинцами, шиитами и суннитами, арабами и персами, турками и курдами и так далее. Эта наша способность — одно из самых значительных сравнительных преимуществ, которыми располагает Москва в регионе. Но чем больше мы вовлекаемся в региональные проблемы, тем труднее нам сохранять баланс. Тем более сегодня, когда террористическая группировка ДАИШ потерпела серьезные поражения, и борьба с ней уже не может, как раньше, отодвигать на задний план застарелые споры, конфликты и предубеждения. Осложняющим фактором для нашей политики оказывается Дональд Трамп с его исключительно черно-белым, весьма упрощенным представлением о регионе.

Конечно, снижение интенсивности боевых действий в Сирии — заслуга в первую очередь России и ее союзников. Но нельзя забывать, что по мере завершения военной фазы конфликта в Сирии, тут все больше значения начнут приобретать невоенные, в первую очередь, финансово-экономические рычаги влияния. Выиграв войну, России нужно не проиграть мир, сохранив в максимальной степени свое влияние и в Сирии, в регионе в целом. Очень хочется надеяться, что наша дипломатия окажется на высоте.

На фоне острых международных событий мы как-то начинаем забывать о наших взаимоотношениях со странами СНГ, видимо требуется вдохнуть в них свежую струю.

Забывать о нашем ближайшем окружении ни в коем случае нельзя — никакие успехи России на Ближнем Востоке, в Африке или в Латинской Америке не перевесят нерешенных проблем с соседями.  На протяжении уходящего года на постсоветском пространстве произошло множество самых разных событий –— вспомним хотя бы политическую революцию в Армении или драматические президентские выборы в Грузии. Из российских достижений я бы отметил поступательное развитие Евразийского экономического союза. Например, в этом году вступил с силу Таможенный кодекс Союза, статус государства-наблюдателя при ЕАЭС получила Молдова, было подписано соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве с Китаем, достигнута договоренность о создании зоны свободной торговли с Ираном.

Но, в конечном счете, динамика наших отношений с соседями по СНГ в определяющей степени зависит от социальных и экономических успехов России. Если наша страна сможет выстроить современную, динамичную, привлекательную модель развития, то она неизбежно станет главным локомотивом интеграционных процессов в СНГ. А если будет топтаться на месте, то наши соседи рано или поздно начнут разбегаться в поисках альтернативных интеграционных вариантов.

И, конечно, самым серьезным испытаниям подвергаются наши отношения с Украиной. Под конец года два события — автокефалия украинской церкви и инцидент с украинскими катерами не сходит со страниц газет, экранов телевидения. Более того, Рада вообще призвала П. Порошенко объявить России войну. Насколько это серьезно?

Прежде всего, давайте признаем: за прошедший год ситуация в российско-украинских отношениях не улучшилась, а продолжала ухудшаться. То, о чем Вы говорите, — самые наглядные проявления этого негативного тренда. Можно, конечно, все списать на особенности украинского политического процесса, на предстоящие президентские, а затем и парламентские выборы. Но я бы не исходил из того, что после выборов в Киеве все радикально поменяется, и многие наши проблемы решать будет намного легче. Эти надежды, на мой взгляд, не очень обоснованы, поскольку в нынешних политических условиях ожидать прихода к власти какого-то «пророссийского» украинского президента не приходится. А любой «умеренный» лидер в Киеве, который попытается проявить гибкость на российском направлении, тут же станет объектом жесточайшего давления со стороны радикальных националистов.

Поэтому в будущем году я бы предложил сосредоточиться на более активной работе с европейскими участниками Минского процесса. Именно с европейскими, поскольку рассчитывать на конструктивную и последовательную политику США на украинском направлении в нынешний политической ситуации было бы слишком большим оптимизмом. А для Европы вопрос Украины — один из важнейших.  На мой взгляд, российской политике здесь потребуются новые, смелые инициативы, нам пора выходить из той глухой обороны, которую Россия занимала в украинском вопросе в последнее время. Вспомните, какой международный резонанс имело прошлогоднее предложение Москвы об использовании миротворцев ООН в Донбассе! В 2018 г. подобных «прорывных» предложений я что-то не припоминаю.    

Какие, на ваш взгляд, проблемы станут доминантой года 2019?

Как говорят англичане, «надейся на лучшее, а готовься к худшему». В наступающем году может произойти смена тренда — от углубления глобальной нестабильности к укреплению миропорядка. А может продолжаться и нынешний тренд — в направлении снижения управляемости мировой политики и накопления элементов хаоса в мире.

Индикаторы будут самыми разными — положение в Сирии и на Ближнем Востоке в целом, динамика российско-американских и российско-китайских отношений, результаты выборов в Европарламент и выборов в отдельных европейских странах, состояние мировой экономики и мировых финансов. Российской внешней политике придется действовать в очень подвижной, быстро меняющейся обстановке. Наверное, придется импровизировать и рисковать. Важно, чтобы мы сохранялись способность смотреть на мир не только как на источник угроз и вызовов для России, но и как на необъятное поле новых возможностей и новых перспектив.   

---

Сокращенная версия опубликована в газете Красная Звезда

Метки: АТР, внешняя политика России, германия, Дальний Восток, Европа, ЕС, Китай, Международные отношения, санкции, США, США-Россия, Украинский кризис, Франция