Сергей Цыпляев: Реально, контроль за действиями силовых структур довольно давно утрачен
Под 60% всех жизненных вопросов граждан решается в нормальных условиях на уровне местного самоуправления, без того, чтобы по любому поводу писать письмо президенту, патриарху, Папе Римскому, Господу Богу.
А. Петровская― 11 часов и 7 минут на часах в студии «Эха». У микрофона Александра Петровская и напротив меня Сергей Цыпляев, декан юридического факультета Северо-Западного института управления Российской Академии народного хозяйства и государственной службы, член комитета гражданских инициатив. Сергей Алексеевич, здравствуйте!
С. Цыпляев― Добрый день, Александра! Здравствуйте, уважаемые слушатели!
А. Петровская― У нас работают средства связи: SMS-портал +73912915800, также работает чат на канале «Эха Москвы СПб» в YouTube. Там необычный ракурс сегодня у нас видео-трансляции, но это не мешает вам смотреть, слушать и комментировать, задавать свои вопросы Сергею Алексеевичу. Чуть меньше недели прошло с послания президента и уже многие вещи, о которых президент говорил, они уже реализуются. В частности, заработала горячая линия при Следственном комитете для экстренного реагирования на сообщения о давлении на бизнес. Вот это послание, это такая публичного рода коммуникация между органами власти, между различными ветвями власти или это некое программное заявление, вот, на ближайшее время? Потому что работает вроде как, как будто, так и должно быть. Такая коммуникация.
С. Цыпляев― Ну, первое. Мы же понимаем прекрасно, что послание собирается из тех материалов, которые приходят от разных структур, министерств, ведомств и поэтому немудрено, что что-то они туда заложили, а потом они тут, как бы, решительно выполнили.
А. Петровская― То есть это договорной матч, вы говорите?
С. Цыпляев― В некотором смысле подготовка идет. Обсуждается, что реально, а не то, что сейчас открывается пакет, прикуп и все с ужасом видят, что там заложено такое, что никто не слышал. Если вообще вернуться к идее послания, то мы прекрасно понимаем, что в системе основанной не на приказе вертикали, а на праве – разные органы власти, уровни власти действуют весьма автономно. Федеральная власть – у них свои полномочия, свой бюджет, своя зона ответственности. У региональных властей – свое, у местного управления – отдельно. Ну, еще и ветви. И, в некотором смысле, периодически надо вести разговор о том, какие цели мы ставим, какие направления мы выбираем, на что мы сегодня концентрируемся, как мы будем это достигать. Вот, например, начинается футбольный матч, тренер всех собирает и дает некую установку на игру, вот это похоже. Президент должен, его задача давать людям какие-то ориентиры, идеи, выступать моральным лидером, формулировать политическую параграмму, мобилизовать людей на достижение этих задач. Вот в этом смысл послания, вот такой разговор. После этого начинается некоторое обсуждение, какие-то вопросы оказываются в центре повестки дня, благодаря этому выступлению, что могло бы быть, например, упущено. И это начинает работать. У нас послание, и не только у нас, конечно, постепенно переходит, с учетом телевидения и прочего, в несколько другую фазу. Это, такое, большое рекламное PR-шоу. Выступает президент, он демонстрирует, какой он крутой лидер, как сейчас все будет замечательно. Это тоже неотъемлемый элемент политической жизни. В этом году послание, в большой степени, носила операционный характер. Вот тот объем конкретных вопросов, который был изложен, это, конечно, характерно для деятельности правительства. Потому что исполнительная власть у нас в стране по Конституции это не президент, как многие почему-то считают. Это правительство. Вот оно осуществляет исполнительную власть. Эта детализация, конечно, это хороший правительственный план. А для президента ключевые вопросы, в общем, более стратегического порядка. Как мы устраиваем такое внешнее окружение, чтобы оно помогало нам развиваться, а не загибаться. Как мы можем сделать, чтобы наш экономический мотор начал крутиться. Как мы можем сделать, чтобы у граждан росло благосостояние. Вот эти ориентиры, принципиальные подходы, какие-то решение. Вот это хотелось бы услышать в послании, но, в общем, в этой части мы ничего нового не услышали. Да, мы будем двигаться дальше, еще лучше, будем тратить какие-то деньги на социальную поддержку, что, в общем, правильно. Оценили, что 120 миллиардов, приблизительно, оценка. Ну, где-то 600 миллиардов из карманов граждан будет изъято с помощью увеличения налога на добавленную стоимость. Ну, часть из них пойдет на социальную поддержку, а остальное пойдет, видимо, на финансирование более серьезных задач, которые звучали в конце послания. То есть, на вооружение и военную технику.
А. Петровская― Ну, про ракеты мы еще поговорим. Вы сказали о том, что эти ориентиры должны быть. Ну, в какой-то мере они тоже есть. Там, прямо внешней политике какое-то внимание уделялось, но об этом чуть позже. А что касается стратегических вопросов. Но, тем не менее, несмотря на то, что вы говорите, что мы ждем от президента стратегических ориентиров, всех очень волнует, а что президент думает по конкретным вопросам, казалось бы, которые в прямое видение президенту не попадают. Ну, в частности, ситуация с делом Калви и делом Baring Vostok. Параллельно с тем, как шло послание, параллельно с тем, как шел Инвестиционный форум в Сочи. Буквально все это параллельно развивается. И в послании речь шла тоже об инвестиционном климате, об экономике, о давлении на бизнес. Параллельно, по словам трех анонимных источников в Bloomberg, на прошлой неделе, якобы, на заседании за закрытыми дверьми, Путин заявил, что подозрения следствия о хищении руководства инвестфонда двух с половиной миллиардов рублей нельзя игнорировать. Вот такая вот формулировка якобы была по данным источников в Bloomberg. Песков отрицает эту информацию, и официально никаких комментариев не было. Почему, во-первых, так важно, сказал что-либо Владимир Путин по этому поводу за закрытыми дверьми, не говорил он ничего, что он сказал. Если мы говорим, что президент это про стратегию.
С. Цыпляев― Ну, первое. У нас в голове сидит все ж таки модель всемогущего царя. И уверенность, что он в состоянии принять к своему рассмотрению, решить любой вопрос. Вот так было написано в Конституции про Съезд народных депутатов. Он вправе принять к рассмотрению и решить любой вопрос. Абсолютный диктатор. И поэтому нам кажется, что это очень важно: а что он сказал, а как он подумал. Но если мы посмотрим на жизнь, на реальные события, то мы понимаем, что в мысли одно, заявление другое, а жизнь третье. Не потому что он разный внутри, а потому что жизнь сильнее любого президента. Это такой поток, с которым, в общем, очень тяжело справляться и очень тяжело даже его слегка регулировать. Потому что мы обладаем свободой воли, мы принимаем решения. Президент может завтра заявить всем: вести всем здоровый образ жизни, прекратить курить и выпивать по понедельникам. Ну и? Дальше, так сказать, в общий хохот. Горбачев через это прошел. Борьба за трезвость. Ничего не произошло кроме анекдотов. Поэтому, на самом деле, власть президента достаточно ограничена, это мы должны понимать. А что касается, у меня лично другое видение событий. Не то, что там есть два разных президента для разных решений. Вот то, что происходит, по существу, дезавуирует его. Президент говорит: не надо кошмарить бизнес, не надо, чтобы бизнес ходил под статьей. А в это время идет Инвестиционный форум, происходят эти аресты, которые ставят в тупик изумленной половины, по крайней мере, элиты. Это означает, что силовая часть просто ведет уже абсолютно самостоятельно. Реально, контроль за действиями силовых структур довольно давно утрачен. И это мы понимали на ситуации московских казино, когда президент собрал две группы враждующих силовиков и сказал фразу «Главное, детей не трогайте». Это было, конечно… Расписались. Ничего не можем. Только ведите себя прилично. Потом, снятие Сердюкова, ближайшего человека к президенту, где он его отбивал в течение нескольких месяцев от наседающего Следственного комитета. Ну и, как говорится, дальнейшая история с Улюкаевым, президент назначает министра, это его креатура. Поэтому, когда министра так снимают, премьер министр и президент не знали, как это объяснить. То есть, по существу, все больше и больше роль президента сводится к интерпретациям, выступлениям, PR работе по отношению к населению, а реальная силовая жизнь, она идет своей дорогой. Принимает самостоятельно решения, им приходится их объяснять. Но они не могут на это повлиять. Вот это мы видим на этой ситуации. То, что говорится, что не надо, чтобы ходили под статьей и эти действия показывают, что реально на эту ситуацию не влияют и не могут ее никак решить.
А. Петровская― То есть, выходит, что интересоваться надо не что Владимир Путин сказал за закрытыми дверьми, а что сказали в Следственном комитете?
С. Цыпляев― А надо еще смотреть на развитие событие. И понимать, что жизнь гораздо сложнее, чем та простая модель, которая живет в наших головах и которая постоянно тиражируется, в том числе, либеральной интеллигенцией. То, что есть один человек, который решает все. Вот это совершенно неверная модель. В России никогда не было того, чтобы решал один человек все. Вот, возвращаясь к тем дискуссиям, которые сегодня были с утра, в частности, воспоминания руководителя секретариата Брежнева. Который рассказывает о том, что Брежнев, практически, приезжал, некоторое время работал, хотел уйти в отставку, его не отпустили. И он спрашивает: «А кто, вообще, принимал решение-то в основном? Кто принял решение в Афган входить, кто все это делал?». «Ну, как – говорит – садились два человека, Устинов и Андропов, при КГБ и министре обороны» Принимали решения, и, в том числе, о введении войск в Афганистан. Люди, которые воспринимали мир через, исключительно, силовую призму. И поэтому раскручивалась спираль гонки вооружений. И постоянно выходили на все более высокий уровень противостояния с риском, как говорится сорваться в пропасть. И этот кризис, связанный с размещением ракет в Европе, который произошел и закончился. Мы НРЗБ детали обсуждать, подписанием договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, в промежутке была ситуация. Мы разместили ракеты, которые уничтожают всю Натовскую инфраструктуру, и мы сказали, ой, как классно. Мы в безопасности. Американцы в ответ поставили першинги, которые шесть-семь минут и просто уничтожали все наши центры принятия решений. И выяснилось, что НРЗБ американцы поставили к нам. Мы поставили ракету АК, 400 с лишним километров, которая уничтожает их установки першинговые. Тогда американцы пригрозили поставить ракеты Лэнс с нейтронными боеголовками. Реакция силового блока во время Андропова – выдвинуть подводные лодки к берегам США, что и было проделано. Все, ситуация взведенных пистолетов. Известная история, когда сработала ложная тревога и командир там пытался нажать на пуск. И там реальная фамилия офицера известна, который, в общем, сохранил самообладание и воспрепятствовал подобным действиям. Всё. Всё находится на волоске. И после этого, политики хотели начать разговаривать, Черненко пытался, Устинов блокировал. Мы не представляем себе на самом деле реальную роль и силу военно-промышленного комплекса в нашей стране. И только уже во времена Горбачева мы смогли провести эти переговоры. После серьезной смены людей, серьезной перебалансировке различных наших структур. И убрать эти ракеты и очень сильно вздохнуть спокойно. То есть угроза, буквально, что ядерная война за поворотом, она отошла. И я сейчас, как раз, поднимаю старые бумаги, в том числе архивные записки, которые тогда готовились к разным переговорам, поскольку я входил в комитет по обороне государственной безопасности. Открытые бумаги, но тем не менее. И я могу сказать, что позиция такая: сейчас резко возникают возможности договориться о том, договориться о сем, противостояние смягчилось, высвободились средства. И это было ощущение, что мы справились с этой угрозой. И вот на тех переговорах, на которых мне приходилось бывать, всегда были две точки зрения. Точка зрения МИДа и точка зрения Министерства обороны. И это понятно. Это люди, выросшие в разных философиях, в разных культурах. Министерство обороны и прочие силовики видят угрозы. И они ищут их, ищут варианты их парирования силовыми способами. Мидовцы обязаны искать варианты…
А. Петровская― Компромиссы.
С. Цыпляев― Варианты договоренностей. Варианты, как можно ограничить что-то. И как найти взаимоприемлемый диалог. И вот эта борьба, она сопровождала постоянно любые переговоры. Записка оттуда, записка отсюда. И политическое руководство, в лице того же Горбачева, было вынуждено балансировать. И когда он в какие-то моменты, конечно, больше шел по линии, которую предлагали мидовцы, это вызывало очень сильную и, я бы сказал, злобную реакцию со стороны представителей военного истеблишмента.
А. Петровская― Сергей Алексеевич, сегодня это чья эпоха? Мидовцев?
С. Цыпляев― Нет, сегодня эпоха силовая. Я хочу процитировать, как раз, цитату нашего страшного врага, Дуайта Эйзенхауэра, американского президента. Он был военный и он первый, который предупредил об опасности военно-промышленного комплекса, который может власть. Вот что он пишет. «Проблема заключается в том, чтобы достичь необходимой военной мощи, не допускать излишнего перенапряжения экономики. Наращивать военную мощь без учета экономических возможностей – значит защищаться от одной напасти, вызывая другую». И, возвращаясь к истории Советского Союза, мы в значительной степени вернулись на его рельсы. Мы знаем, чем это закончилось. Если мы не верим себе, не верим Западу, Китай проводил очень большое исследование, почему распался Советский Союз. Потому что для них это принципиально, они не хотят повторения. Они ведь тоже коммунистическая власть. Две основные позиции были заявлены. Первое: безумный акцент, чрезмерный акцент на военные блоки, на военном щите. И, второе: невероятное количество денег потрачено на поддержку союзников. То, что происходит: мы денег этим даем, тем. Нам кажется, что самое главное – нам быть главными. И финансирование военного комплекса чрезмерное, которое не выдерживает экономика. Причем это понимал даже высший истеблишмент. Но не могли уже остановить и развернуть. Вот книга секретаря КПСС Фалина. И он был, конечно, руководитель международного отдела. Он пишет, что один танк – это сельская школа. Один стратегический бомбардировщик – это госпиталь. Один дивизионный ракет – это университет. Одна атомная подлодка с баллистическими ракетами типа «Тайфун» — это годовая программа жилищного строительства города Москвы. И страна просто истончилась, экономика не выдержала и лопнула. И вот сейчас, возвращаясь к этой теме, которая сегодня была с утра: кто развалил Советский Союз? Мы должны хорошо помнить, что как раз Горбачев-то пытался его сохранить. Он подготовил к подписанию договор о союзе суверенных государств, которые были готовы подписать. Новый договор, девять республик. Включая Украину. А ключевой вопрос – это связка России и Украины. С этой связкой есть Советский Союз, нет этой связки – нет Советского Союза. И, мы помним, кто выкатил танки. Опять же, тот же самый силовой блок. Они решили решить вопрос танками. И все побежали от страха. И решение украинской рады 24 августа звучит так, что, в связи с последними событиями в Москве над Украинским государством нависла смертельная угроза. В связи с этим, выходим из Советского союза, останавливаем все действия советских законов и объявляем референдум. А за 18 дней, еще раз, всегда подчеркиваю, до Путча, приезжал Джордж Буш на Украину, выступал в раде и сказал, что Америка не поддержит националистические суицидальные диктатуры и режимы. Смысл был такой: там был шок. Идите, договаривайтесь с Горбачевым, подписывайте договор. Мы не поддержим распад Советского союза. О чем выступал Джордж Буш. Он был последним бойцом за Советский союз. И вот сейчас, если посмотреть, не понимая всех этих деталей, не понимая всех этих последствий, решая свои, опять, текущие задачи – у меня такое ощущение, что мы начинаем готовить дальше уже Россию к распаду. Если мы пойдем вот этой дорогой, будем продолжать, то я не знаю в каком варианте. Либо мы остановимся, либо мы дойдем этот путь до конца второй раз.
А. Петровская― Ну вот, как раз, к вопросу в послании упоминались ракеты, о которых вы сказали. Там есть и про новое российское оружие межконтинентальная баллистическая ракета, сарматы и прочее. И циркон, и так далее. Вот если пересчитать это все в больницы, жилищно-коммунальные программы и так далее.
С. Цыпляев― Это, конечно, колоссальный совершенно результат. И я могу сказать, что… Ну ладно. Я побывал два раза в Китае в пяти, приблизительно, китайских университетов, академий государственной службы. Но, кроме зависти и понимания, что нам будет тяжело – это не вызывает ничего. То есть, никакого сравнения. Я не знаю, что предъявить. Последняя вещь, приходится совсем сжать зубы. Я был на конференции «Сто лет Латвийскому университету». Они отстроили такой новый комплекс, что в Петербурге нам пока предъявить нечего. У нас тут ИТМО упал. А они новые корпуса строят университетов. А мы должны понимать, что если вы проигрываете соревнования в сфере интеллекта, то, как вы будете делать все это оружие, это пресловутое, через 10 лет? Просто будет некем и нечем сделать. Или вы оцениваете ситуацию настолько плохо, что, буквально, завтра-послезавтра начинается война и поэтому уже не до перспективы – тогда надо понимать, что все для фронта, все для победы, мы стоим на пороге. Не похоже. Если это используется только для внутренней риторики. Ну, в общем, это и используется для того, чтобы мобилизовать народ. Как говорится, племя должно сплотиться вокруг вождя. Недопустимы никакие дискуссии, тем более обсуждения, кто же там еще претендует на власть. Поскольку враг у ворот. Постоянная внешняя угроза. Но, если жить в таком состоянии довольно длительное время, то вы проигрываете перспективу. Перспектива требует совершенно другого. Это образование, это медицина, это условие жизни для свободного интеллекта, это возможность строить бизнес, это уверенность, что вас завтра не раскулачат и так далее тому подобное. Вот эти вопросы, они стоят ребром. И вот, на этом, по крайней мере, четкая рефлексия, понимание, что за решения мы принимаем и должно концентрироваться президентское послание. Пять квадратных метров добавить к необлагаемому какому-то, к льготной ставке аренды, добавить кому-то… Это очень важно. Ипотечные дела, это очень важные вопросы. Но они не дают ответа, куда же мы идем, к чему стремимся и какие итоги мы видим. Что касается ракет. Все это заявляете, что у вас есть классные ракеты, которых ни у кого нет. Чаще всего – это классная подача для военно-промышленного комплекса США, у которых военный бюджет, на секундочку, раз в десять больше нашего.
А. Петровская― Вот я как раз хотела спросить: там смотрят?
С. Цыпляев― Конечно, смотрят! И более того, тут же придут военные, тут же придет представить военно-промышленного комплекса и скажут правительству: вы что! Посмотрите, русские нас обошли!
А. Петровская― Дайте-ка нам еще денег…
С. Цыпляев― Быстро дайте нам денег, потому что мы должны их догнать и перегнать. И дальше начинается совместный бизнес ястребов с двух сторон. Который каждый объясняет, что, смотрите, они нас обошли и поэтому мы должны сделать то же самое, еще плюс 10%. И вот эта дилемма безопасности за несколько итераций вы залезаете на такой уровень противостояния, что безопасности не прибавилось и не прибавляется. Угроза становится все больше. И страх срыва по случайности возрастает, а деньги потрачены. И, в конце концов, либо это разрешается, действительно, военным столкновением, либо рухнет тот, у кого слабее экономика. Но я думаю, что тут вопрос ясен.
А. Петровская― Выход США из договора по ракетам средней и малой дальности – это тоже вот в эту же корзину?
С. Цыпляев― Это печальная история. Поскольку это один из важнейших документов, на самом деле, вслед за этим падает все остальное. Потому что любые вопросы про продление договора о сокращении наступательных вооружений, СНВ, так называемый, где мы все всякие боеголовки, носители ограничивали. Было обусловлено американским конгрессом, вот, порядком и решением всех этих спорных вопросов вокруг РСМД. РСМД упал, значит, СНВ скоро закончится. Уходит СНВ, тут же встают все остальные страны и говорят: «Стоп, стоп, стоп, товарищи великие державы! Вы помните, мы подписывали договор о нераспространении ядерного оружия?» Где страны взяли добровольное обязательство не производить, не разворачивать и не становиться ядерными державами. И мы привыкли, что они это обещали. А вы-то что обещали? А вы обещали: первое, их обеспечить гражданской НРЗБ технологией и второе, ввести курс на сокращение ядерного оружия, вплоть до его полного уничтожения. И вот на этом деле вы валите всю систему…
А. Петровская― Мы сейчас прервемся на «Московские новости».
А. Петровская― Мы продолжаем «Особое мнение» политика Сергея Цыпляева. Мы остановились на договоре ракет средней и малой дальности. Это плохой симптом.
С. Цыпляев― Очень плохой. И, самое главное, я считаю, что он не выгоден нам, в первую очередь. Почему договор СНД нам был нужен больше? Я уже говорил. Потому что здесь ракеты стоят у нашего виска, американцы через океан. Поэтому сейчас мы говорим, что только попробуйте еще раз поставить, мы нацелимся на центры принятия решений.
А. Петровская― Это нам по телевизору рассказывают.
С. Цыпляев― Это проблема, потому что, что решил договор? Он убрал все эти ракеты, целый класс был уничтожен. И там считать, кто больше уничтожен неважно, важно, что вы получили безопасность. И нам всегда выгодны эти договоры, ограничения по двум позициям. Всегда я говорю: если вы соревнуетесь с кем-то, кому выгодно ограничение скорости? У того, у кого мотор слабее. Вот экономический мотор наш не позволяет гнаться так быстро, как Америка и блок НАТО в целом. Поэтому ограничения нам нужны. И второе, когда мы снимаем какие-то классы ракет, мы всегда знаем, что по обычным вооружениям в Европе, у нас всегда было превосходство. Почему Запад всегда очень боялся всевозможных этих тотальных сокращений ракет? Потому что тогда, по танкам, по прочему – тут мы уже самые сильные. И здесь опять встала игла на весы. С одной стороны, договор. С другой стороны, ракета 9М 729, которую сделали военные. И которые считают, что нам она очень нужна. Она нас сделает тут же сильнее. Если вам договор ценен – возникает дискуссия разрешить этот вопрос. Пригласите соответствующие инспекции, покажите – это же не проблема. Мы вошли в режим очередного Клинча, сказать: а у вас мяса нет – а у вас негров вешают.
А. Петровская― Мы с вами возвращались: МИД и силовики.
С. Цыпляев― Да, опять МИД и силовики. В результате, приоритет силового ответа был обеспечен, договор лежит в руинах. И дальше, система домино. В какой-то момент мы можем выйти к тому, что страны скажут, что всё. Мы просто обретаем ядерное оружие без всяких обсуждений дальше.
А. Петровская― Но, тем не менее, в послании, кстати, меньше внешнеполитической повестки было в этом году.
С. Цыпляев― Это понятно, потому что те социологические опросы, которые прошли, показали, что, похоже, пересолили. Все же, на генетическом, условно, на ментальном уровне страх войны у нас довольно велик. Когда начинается эта игра «мускулами», многие, вдруг, начинают понимать: это что, война завтра? Это что, как говорится, соль и спички запасать? Это как? Это начинает людей пугать. И по опросам начинает нарастать запрос на мирную политику, на мирные инициативы, на решение текущих проблем. Вот эта реакция, что послание акцентировано, по крайней мере, по времени больше на внутренних социальных вопросах. Я не говорю о качестве и так далее. И в меньшей степени, вот эти вот силовые пассажи. Это говорит о том, что, в общем, это воспринято. Да, сейчас это добирается телевидением, но, возможно, это идет и в другие средства массовой информации. Возможно, там еще сильна инерция. Но, такое есть ощущение, что граждан угрозой войны перекормили. Начинается ровно противоположная реакция. Запрос на мирную повестку.
А. Петровская― Это кстати тоже хороший сигнал. У нас буквально есть пара минут, чтобы закончить с международной повесткой и переехать в Петербург. Про Трампа и США еще хочется спросить, не только отовсюду они выходят и вооружаются. Трамп еще и миротворец. По тому, как планирует он подружиться и, соответственно, с Ким Чен Иром и восстановить мир в Израильско-Палестинской территории. Этот конфликт разрешить. Как оцениваете успехи этих предприятий?
С. Цыпляев― Я планов наших люблю громадье. И, видимо, планы Трампа мы тоже будем любить громадье. Обычно, когда бывают какие-нибудь дискуссии, люди говорят: да ну, любая проблема, она же там может быть решена. Вот быстро сели и договорились. Я обычно говорил так: давайте, предложите план Израильско-Палестинского урегулирования и вам дадут Нобелевскую премию. Это настолько глубинная трудная тяжелая и бесконечная тема, завязанная на историю, на религию, на все, что угодно.
А. Петровская― Но, говорят, что у него готов план уже.
С. Цыпляев― План-то отличная штука, только, обычно, план начинает рассыпаться после первого шага. Это очень тяжелая задача. И мое мнение, что мы, конечно, не успеем в нашей жизни увидеть, как это конфликт будет разрешен. Это слишком глубоко. И при обычных Трамповых подходах и его уровнен дипломатичности, я думаю, что это малореально. Конечно, это очень хорошо может быть можно будет продать избирателям на ближайших выборах.
А. Петровская― К которым он готовится.
С. Цыпляев― К которым он готовится и пытается показать себя большим и крупным специалистом в сфере внешнего урегулирования. Там инициатива, здесь инициатива. Ну, посмотрим, во что выльется, во что-то полезное диалог с Ким Чен Иром.
А. Петровская― Да, вот с Ким Чен Иром, там больше шансов.
С. Цыпляев― Да, но арабо-израильский вопрос – это Монблан, я бы сказал, в политическом деле.
А. Петровская― Хорошо, посмотрим, кому достанется следующая Нобелевская премия мира. Мы с вами в Петербург переезжаем. Муниципальные выборы в Петербурге уже в сентябре, к ним активно готовятся и, буквально, каждый день появляются какие-то новые сообщения на эту тему. В частности, РБК сообщает о том, что на участие в муниципальных выборах в Петербурге, которые осенью пройдет, заявилось несколько тысяч кандидатов от непарламентской оппозиции. «Единая Россия» готовит больше тысячи молодых кандидатов. Но об этом говорят, в том числе, и временно исполняющий обязанности губернатора в Петербурге. О том, что да, вот нужно искать своих молодых. И весь этот ажиотаж вокруг выборов связан с тем, что верят в успех, который был в Москве. По тому, как события, которые там были на муниципальных выборах, были расценены как некоторая такая победа оппозиции. А во-вторых, что пристальное внимание к Петербургу и Элла Панфилова к нам приезжала… Соответственно, будут чистые выборы, поэтому такой интерес. У всех есть шансы. Как вы думаете?
С. Цыпляев― Первое, я считаю, что, пускай хоть через «муниципальный фильтр», через эту проблему обращают внимание на местное самоуправление. Мое глубокое убеждение, что это главный вопрос политического устройства страны, какое у вас местное самоуправление. Оно либо у вас есть, либо у вас его нет. Если у вас его нет, оно бесправно, безденежно и безлюдно, тогда у вас нет никаких шансов построить нормальную управленческую систему в государстве. У вас будет оторванная от реальной жизни власть, сидящая в далекой башне, не понимающая что происходит на местах и принимающая странные централизованные решения. Которые, на самом деле, ухудшают положение в стране. Поэтому, и во всем мире и придумана такая вещь, что от государственной власти отделена другая публичная власть. Она негосударственная, это местное самоуправление. Это власть самая близкая к народу. И там, на самом деле, решается большинство вопросов жизни. Под 60% всех жизненных вопросов граждан решается в нормальных условиях на уровне местного самоуправления, без того, чтобы по любому поводу писать письмо президенту, патриарху, Папе Римскому, Господу Богу и так далее. Решаем все на местном самоуправлении. Поэтому то, что обратили внимание – отлично. То, что касается того, как это будет выглядеть… Ну, первое. Несколько комментариев по поводу московской истории. Конечно, мы понимаем, что Бородино – это большая победа. После этого, правда, сдали Москву. Там такая же картина. В двенадцатом году выборы были, и были последние эти выборы. Брали оппозиционных кандидатов еще меньше, чем было раньше. «Единая Россия» расширило свое представительство на 20%. И, вообще, никаких шансов пройти «муниципальный фильтр» нет. Поэтому назвать это победой можно, но в каком смысле, наверное. Что немножко научили самоорганизовываться. Но по результатам, которые на табло, это, конечно, серьезное падение.
А. Петровская― А в Петербурге договорятся? Самоорганизуются?
С. Цыпляев― Очень большая проблема. Я сам лично предпринимал подобное усилие в прошлые выборы. Как комитет гражданских инициатив, мы два или даже больше года вели школу молодого депутата. Школу местного самоуправления в городах Северо-Запада. Мы объездили и Новгород, и Псков, и Мурманск, и Архангельск, и Вологда, Петербург, Ленинградскую область. Везде учили людей, как становиться депутатами муниципального уровня. И как раз это подходило под предыдущие муниципальные выборы. Мы говорили, что ребят, у нас есть площадка, мы готовы учить, мы готовы выступить в качестве неформальной, может быть, площадки, где могут быть представлены разные политические силы, потому что 1500 депутатов в Петербурге не потянет ни одна партия. Я повстречался и с Явлинским, разговаривал с Дмитриевой, и беседовал, сейчас уже не помню, кто от «Справедливой России», и с Касьяновым говорил, с Рыжковым говорил. На словах говорят все: «Наверное, надо». А дальше все задают один и тот же вопрос: «Кто у нас будет главный?» Мы не можем договариваться.
А. Петровская― Ну, не поделить.
С. Цыпляев― Это беда. И сейчас, теперь, может быть, конечно, нас организуют варяги. Я имею в виду московскую публику, которая приехала и она своим ресурсом медийным, финансовым и прочим задавит местные амбиции. Но в прошлый раз не вышло ничего.
А. Петровская― Это вы про кого? Про Гудкова с Навальным?
С. Цыпляев― Ну, да. Я это имею в виду. Поэтому, конечно, это будет опять столкновение. У нас в Петербурге всегда шерсть дыбом встает, когда появляются москвичи по любому поводу. Но это непростая задача. Даже на уровне координации и разведения кандидатов, начинается выяснение кто тут у нас главнее в демократическом движении. У меня ничего не получилось по итогам всех переговоров.
А. Петровская― Сергей Алексеевич, но из Москвы приехали не только Гудков и Навальный. Начальник управления президента по внутренней политике Андрей Ярин сегодня начнет серию совещаний с главами районов и муниципалитетов в Петербурге. Об этом пишет КоммерсантЪ. Каждый из них, то есть из глав районов, должен будет представить собственную стратегию проведения губернаторских муниципальных выборов в городе. Такой план: встретиться и обсудить, как будут работать. Вот такой интерес к выборам в Петербурге, в том числе и муниципальным со стороны Москвы, о чем говорит?
С. Цыпяев― Это говорит о том, что, в общем, Петербург является принципиально важным городом. И за колыбелью трех революций надо присматривать. И внимательно. Все же Москва – город более состоятельный, более финансово обеспеченный. Там гораздо сильнее развиты имперские настроения, традиционно. Петербург – это такой город, с которого начиналась всегда «оппозиционная буза». Город требует внимание. А не просто так по остаточному принципу: а что там будет – неважно. Даже не Приморье. И поэтому, конечно же, приезжают. Единственное, хочу заметить, это, конечно, в некотором негосударственная, а партийное мероприятие. Поскольку органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти и, вообще, полностью самостоятельны. И, поэтому, они не обязаны предъявлять планы избирательной кампании, согласовывать с Администрацией. Вся эта вещь может осуществляться только пол линии партийной вертикали.
А. Петровская― Ну что ж. Посмотрим, чем же закончится эта история. У меня к вам еще вопрос, буквально, на минутку. Состоялось 23 февраля празднование праздника в Исаакиевском соборе. Там выступал концертный хор Санкт-Петербурга. Различные композиции исполнял, и среди прочего в сетях появилось видео с одной из песен об ударе, который нанесут по Вашингтону. Какие-то такие слова. Это, в общем, песня не новая, но само по себе это выступление в Исаакиевском соборе, хор уважаемый… Это все откуда?
А. Петровская― Это, в общем, изменяют чувство меры. Включая даже творческую интеллигенцию. И это, конечно, серьезное ментализация сознания. До этого, я такие песни, о том, как ракеты ударят по Вашингтону, видел в исполнении детей Северной Кореи. Здесь полная аналогия. Одинаковые подходы двигают нас в ту же самую сторону. Я не считаю, что это говорит о здравости наших настроений. Нам бы научиться удивлять мир какими-нибудь новыми продуктами, новыми идеями. И то, что позволяет миру становиться лучше и быть более открытым, и более дружественным, нежели чем постоянно говорить, что мы круче всех и что можем кого-нибудь замочить с помощью ракеты. Вот это то помрачение, которое, например, очень дорого обошлось Германии.
А. Петровская― Сегодня мы на этом заканчиваем. Спасибо. Это был политик Сергей Цыпляев.
С. Цыпляев― Всего хорошего и удачи!
