Георгий Бовт

| Сноб

Почему вмешательство силовиков в экономику опасно и для общества, и для власти

На днях произошла история, которая в любой другой стране могла бы вызвать общенациональный скандал, расследования парламента, внимание всей прессы и, как результат, отставки высокопоставленных руководителей. Речь о чудовищной коррупции на сотни миллиардов рублей. Однако российская система власти даже не моргнула

За границей скрылся первый замруководителя Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Валерий Мирошников. «Издалека» он подал в отставку. Причем произошло это два месяца назад, а стало известно лишь теперь. Уже симптоматично. Ряд изданий тотчас связали эти два события с недавним арестом полковника управления «К» (Служба экономической безопасности) ФСБ Кирилла Черкалина, при котором были найдены 12 миллиардов рублей наличными. Взяли его в конце апреля, обвинив во взятке в более чем 800 тысяч долларов. В конце июня, видимо, согласовав где-то наверху, предъявили обвинение еще и в мошенничестве в особо крупном размере. Вместе с Черкалиным задержали двоих бывших сотрудников ФСБ. Которые, судя по всему, «разводили» на сотни миллионов рублей одного предпринимателя, участвовавшего в реализации московских строительных проектов.

Переписку Черкалина с Мирошниковым обнаружили в момент ареста первого. Тем не менее Мирошникову дали «уйти». Видимо, испугались масштабов разверзшейся бездны. И перспектив в ней копаться с угрозой для собственной карьеры. Речь о том, что один из руководителей АСВ (в данном случае Мирошников, хотя стоит, наверное, поставить вопрос шире — как о системе) при помощи сотрудников ФСБ шантажировал банки, угрожая лишением лицензии, затем «тормозил» уголовные дела, а заодно участвовал в схемах вывода за рубеж миллиардов долларов из «лопнувших» банков. АСВ — главный государственный орган, ответственный за ликвидацию и оздоровление проблемных банков. В результате «оздоровления» с 2001-го по 2016 год было обналичено или выведено из страны в офшоры 500 миллиардов долларов. С 2004 года на санацию АСВ принято 46 банков (ликвидировано 319), на что агентство получило от Центробанка 1,12 триллиона рублей. Можно сделать вывод (оценочное суждение), что весь процесс ликвидации и санации был не только насквозь коррумпирован, но и находился под плотным «кураторством» силовиков. Для корректности скажем — «отдельных».

И? Каков резонанс? Дума собралась на экстренное заседание, чтобы начать расследование? Центробанк отреагировал хотя бы формальным пресс-релизом: мол, сами в шоке, были не в курсе и приносим извинения? ФСБ заявила о начале кампании по очищению рядов от «оборотней в погонах»? Президент потребовал разобраться и наказать нещадно виновных?

Нет, ничего этого не произошло. Скрывшегося в Австралии (на «лечение») Мирошникова даже не требуют к выдаче. Политической реакции — ноль. Тема «не зажгла» ни одно яростное ток-шоу на федеральных каналах, там по-прежнему бьются за «нашу и вашу» Украину или Грузию.

Одновременно появляется еще более пугающая информация: 15 сотрудников ФСБ проходят по уголовному делу о разбое, в их числе — бойцы легендарного спецподразделения «Альфа». Там тоже фигурирует Служба экономической безопасности. И снова — незаконная «обналичка», что лишь укрепляет слухи о том, кто ее сейчас в стране «курирует/крышует»: якобы силовики вымогали деньги (крышевали?) у тех, кто ею занимается, а затем попытались банально ограбить некоего предпринимателя в момент получения денег. При этом банк, в котором это случилось, якобы был под крышей другой силовой структуры.

Новости об уголовных делах против силовиков в последнее время появляются регулярно. Казалось бы, надо радоваться — «идет очищение рядов, у нас неприкасаемых нет». Многие дела свидетельствуют о том, что силовые структуры глубоко вросли в бизнес, в том числе криминальный, выступая также инструментами «отжатия» бизнеса. У арестованных полковников находят миллиарды наличными. Система хоть и «самоочищается», но явно больна. Но о системном лечении даже вопрос не ставится.

Приход силовых структур в бизнес начался не сегодня, а еще в 90-е. Из «крышевания» выросла всепроникающая система «кураторства», участия в прибылях, распределении денежных потоков, вхождения в советы директоров крупнейших и не очень компаний и госкорпораций. А поскольку «бывшими» сотрудники не бывают, они активно задействуют в коммерческих схемах свои связи. Такая «коммерциализация» силовых структур не могла пройти бесследно. Это закономерно привело к росту коррупции в рядах самих силовых структур. Они все больше выходили не только из-под контроля общества (его толком никогда и не было), но и вышестоящего начальства. Играя во все более самостоятельные игры «хозяйствующих» направо и налево субъектов.

Представить себе аналогичную сращенность силовых структур, коих число с начала 2000-х сильно выросло, с бизнесом для любой другой страны немыслимо. Разве что иранские «стражи исламской революции» столь же глубоко вовлечены в экономику. Из отечественной истории вспоминаются опричники Ивана Грозного: у них в стране фактически был свой «офшор». Представить, что силовики, скажем, европейской страны или США «отжимают бизнес», участвуют в налетах на банки или совместно (в случае США) с ФРС зарабатывают откатами и шантажом на санации банков, решительно невозможно. Это даже не прошлый век, а, скорее, XIX.

Пока руководство страны предпочитает не делать далеко идущих «системных выводов», считая, видимо, что проблема может быть купирована в рамках существующей системы. Когда одни силовые структуры служат противовесом для других, а межклановая борьба между ними, даже если она носит характер коррупционных схваток, не представляет угрозы существующему строю. У нас вот такая «система сдержек и противовесов». А отдельных зарвавшихся полковников всегда можно поставить на место, то есть посадить. Учитывая огромную роль силовиков в управлении экономикой и страной в целом, считается, видимо, что кардинальная перестройка системы (с непредсказуемыми последствиями для «корпоративного государства») может быть более опасной, чем «тонкая настройка» сущего. И такая точка зрения в условиях неразвитости демократических институтов, надо признать, не лишена смысла. Однако вопрос в том, с какого момента «коммерциализация» и коррумпирование силовых структур перейдет в новое качество, выйдя из-под контроля высшего руководства, и создаст экзистенциальную угрозу самому режиму.

В нашей стране был чем-то похожий опыт. После смерти Сталина правящая номенклатура решила, что существовавшая при нем вседозволенность силовых структур опасна самой правящей номенклатуре. Был предпринят ряд важных политических шагов по так называемому «восстановлению партийного контроля» за силовыми органами, прежде всего КГБ. И до конца существования СССР эта проблема на системном уровне была решена: «органы» перестали играть в самостоятельную политику, они более не представляли угрозы для партноменклатуры, прекратились и массовые репрессии рядовых граждан. 

Рыночная экономика создала новые искушения. И в настоящее время никаких «противоядий» на системном уровне против «коммерциализации» и коррумпирования силовиков, по сути, нет. Говорить в нашей стране о «парламентском контроле» пока смешно. Карманные «общественные советы» при силовых ведомствах функции контроля если и выполняют, то в ограниченном виде. Нет аналогичного советскому «партийного контроля», хотя бы потому, что как бы «правящая» «Единая Россия» — это не партия в полном смысле слова. На скандальные публикации в остатках независимой прессы у нас давно принято плевать. Скажем, по следам публикаций «прогремевшего» журналиста Ивана Голунова не начато ни одного расследования по существу, в том числе на предмет предполагаемой им «ассоциации» ряда высокопоставленных чинов ФСБ с похоронным бизнесом.

В последние годы созданы еще более благоприятные условия для «коммерциализации» силовых структур. И разве сам факт создания подразделения «экономической безопасности» в них тому не свидетельство? Почему, собственно, именно ФСБ должна заниматься расследованиями в банковской и экономических сферах? Почему у нас вообще нет, по сути, четкого разделения «обязанностей» между силовыми органами в части того, кто что расследует? Скажем, Следственный комитет не занимается шпионами, а ФСБ не занимается расследованием чисто экономических преступлений, и не стоит притягивать их за уши к «национальной безопасности». При этом задача ФСБ, куда должен быть элитный отбор, «надзирать» (ну не нынешний парламент же, давайте смотреть на вещи трезво) за другими силовиками, чтобы они не впали в грех коррупции.

Однако «вовлеченность» той же ФСБ в экономику только растет. По некоторым подсчетам, она каждый год наращивает количество уголовных дел против предпринимателей, рост за последние 7 лет составил 20–25 процентов в год, число таких дел утроилось. Сегодня каждое четвертое расследование ФСБ приходится на экономические преступления, тогда как террористические составы занимают лишь 4 процента. В 2018 году общее число экономических дел в производстве ФСБ достигло 5 тысяч, хотя еще шесть лет назад их было едва больше полутора тысяч.

Это может свидетельствовать о том, что у руководства больше доверия к ФСБ и меньше к другим силовикам: мол, те не справятся в особо «деликатных делах» (например, с масштабной чисткой в Дагестане). Однако неизбежным последствием этого становится искушение среди «преторианцев» разрулить все на свой вкус, а не по закону.

Можно было, конечно, использовать против этих «болезней» рецепт, опробованный в других странах. Скажем, во времена Эдгара Гувера в США ФБР тоже была не очень-то подконтрольна выборным политическим институтам. Однако после ряда скандалов и расследований конгресса конца 60-х — начала 70-х была проделана большая работа. И хотя ФБР и особенно ЦРУ во многом остались закрытыми структурами, к тому же грешащими вмешательством в частную жизнь граждан, по части коррупции и угроз для правящего класса в целом проблема как таковая была решена. Эти организации не способны играть ни самостоятельную политическую роль, ни тем более коррупционную. Однако непременные условия для того, чтобы такие «лекарства» сработали, — независимая пресса, конкурентная политика и независимый суд. Пока они у нас не появятся, решение обозначенной проблемы может быть лишь частичным. А именно — постоянная ротация руководящих кадров в силовых структурах, четкое «разделение» полномочий и обязанностей, в том числе в части проведения следственных действий, сокращение правовых возможностей возбуждать уголовные дела по экономическим преступлениям (декриминализация), передача таких дел максимально в арбитраж и налоговым органам и так далее.

Впрочем, возможность задействовать даже такие механизмы в условиях закрытости этих структур и неподконтрольности их обществу все равно будет ограниченной. До тех пор, пока на самом верху не будет осознана опасность выхода силовиков из-под контроля. Если к тому времени не будет уже поздно.

Метки: банк, власть, коррупция, Россия, США, ФБР, ФСБ, ЦБ, ЦРУ, экономика