Мария Захарова

| Эхо Москвы

Вот это «хлеба и зрелищ», мне кажется, оно заполонило нас всех

И.Баблоян: ―9:35 в столице. Радиостанция «Эхо Москвы». Максим Курников и Ирина Баблоян в студии. Живой гвоздь у нас — Мария Захарова, официальный представитель МИД России. Доброе утро!

М.Захарова― Доброе утро!

М.Курников― Приходят вопросы уже. +7 985 970 45 45.

И.Баблоян― Мы, когда готовились к эфиру с Максимом, один вопрос такой, который невозможно не задать. До вас, кажется, что такой должности, в принципе, не было, по крайней мере, как мы это наблюдаем последние годы.

М.Захарова― Вы знаете, что, я первый раз пришла в МИД, когда я училась в институте. Это что-то вроде практики. Это была даже не ознакомительная практика, а нас просто привели, учитывая, что мы учились журналистике, именно в пресс-центр МИД. Тогда он был на Зубовской площади, где сейчас «Россия сегодня». Это был пресс-центр МИД Советского Союза. И нас посадили в зал, нас повели на брифинг специального представителя. Это был Григорий Борисович Карасин, всем вам хорошо известный и он вел брифинги.

И я сидела в уголочке. Там был такой специальный отсек для гостей, потому что на брифинги не приходят нежурналисты. А если кто-то хочет прийти, то он не участвует в брифинге, он находится в секторе для гостей. И мы сохранили эту традицию. И я смотрела, думаю: «Боже мой! Это невероятно, это невозможно. Как это вообще может быть?» Если бы мне тогда сказали, что я буду заниматься этим же, я бы никогда не поверила. А, может быть, я бы просто вообще что-нибудь поменяла, потому что на тот момент мне на сто процентов казалось, что это фантастически нереальная, невозможная работа: как это может прийти человек и час отвечать на вопросы, о который он даже понятия не имеет?

Я не согласна. Во-первых, я уже сейчас сказала: и Карасин. Извините меня, а Ястржембский, а Чуркин, а Яковенко?

М.Курников― Вот смотрите. Я сейчас объясню то, что я имею в виду.

М.Захарова― Женщин не было. Женщины всегда привносят что-то такое, нестандартное.

И.Баблоян― У нас программа о нестандартном.

М.Курников― У нас есть такое выражение, что дипломат вообще ничего не скажет, дипломатический язык — это язык, который должен все углы сгладить и так далее. Вы выступаете ярко, иногда даже, как тут пишут, с троллингом таким.

М.Захарова― Чего стеснятся-то, да.

М.Курников― Как вы поняли, что с сегодняшнему моменту нужен такой язык?

М.Захарова― Вы знаете, я буквально на днях даже я не знаю, почему — может быть, потому, что мне в какой-то очередной момент задали в миллиардный раз аналогичный вопрос, пардон, за троллинг сейчас., — но дело в том, что я позвонила своим ребятам — где-то я была в командировке: а можно мне, пожалуйста, набрать штук 20–30 твитов или высказываний наших лидеров общественного мнения свободомыслящих, прогрессивных, людей, которые называют себя креативным классом, которые набирают наиболее хорошие, так сказать, очки в интернете, много лайков, много перепостов и так далее. И мне набрали 23 таких ярких. Вы понимаете, каким языком они написаны? Вы, понимаете, что там нет ни одного цензурного слова вообще.

И что нужно сделать? Либо переходить на этот уровень (никогда в жизни — ни в своей личной, частной жизни, ни в качестве эксперта, уж, тем более, официального представителя ничего подобного я не допускала, не допущу и делаю всё, чтобы этого не произошло), но при этом оставаться в рамках такого сюртука, застегнутого на все пуговицы, молнию, которая просто врезается в подбородок в тот момент, когда это всё вызывает просто отторжение аудитории, тоже было невозможно. Нужно было как-то где-то экспериментировать, находить нужные формы.

И.Баблоян― А коллеги не говорят: «Переборщила немножко»?

М.Захарова― Есть разные аудитории, есть разные ситуации, есть разные поводы. В нашей жизни задайте сами вопрос: «Переборщил…».

М.Курников― Я каждый день НРЗБ.

М.Захарова― Вот ты себе сам говоришь, а с точки зрения аудитории и информационной работы просто бывают разные грани, разные последствия, взятие разные высот или, наоборот, измерения разных глубин. Но это всё не бывает, на мой взгляд, совершенно к сожалению, не бывает так, когда люди бы сказали: «Вы знаете, давайте вернемся к каким-то стандартам». Люди не хотят этих стандартов, люди вышли за пределы этих стандартов. Они хотят чего-то абсолютно нестандартного.

И.Баблоян― Всё общество требует зрелища.

М.Захарова― Ну, это было всегда — хлеба и зрелищ. Это к нам пришло. Но сейчас к этому добавилось, во-первых, что, как мне кажется, у нас не осталось ни одной аудитории, которая бы этого не требовала. Все-таки всегда были либо классы, либо сословия, либо представители каких-то классов или сословий, которые оставались в рамках традиций. Сегодня традиции разбиты везде и всюду. Их просто нет.

И второй момент: мне кажется, что кроме хлеба и зрелищ опять же у людей, которые себя причисляют к интеллигенции (сейчас это называется новый креативный класс), всегда должно быть еще что-то дополнительное. А вот это «хлеба и зрелищ», мне кажется, оно заполонило нас всех.

М.Курников― Мария, вы делаете свои заявления на русском языке.

М.Захарова― Почему же?

М.Курников― Или нет? Расскажите, как это устроено. У меня большое количество и выступлений и интервью, и общений на английском языке.

М.Курников― Я просто к тому, что вот эти заявления, которые мы видим по телевизору, они делаются на русском языке…

М.Захарова― Я официальный представитель Министерства иностранных дел России…

М.Курников― Конечно, конечно. А они переводятся на иностранный язык?

М.Захарова― Да.

М.Курников― Вы следите за тем, как они переводятся? Не теряется ли смысл, не теряется ли накал, в конце концов, при переводе?

М.Захарова― Вот спасибо вам за этот вопрос, потому что его очень редко, кто мне задавал. По-моему, вообще не задавали. Мои брифинги, покуда я являюсь официальным представителем МИД России, — мы ввели в практику перевод на английский и французский язык — ну, английский — всегда, французский, по-моему, сейчас мы тоже делаем регулярно — синхронно. У нас очень много приходит журналистов, которые, например, только приехали в Россию или плохо говорят по-русски, или вообще не говорят. И они имеют возможность надеть наушники и слушать это в переводе синхронно. Но если они задают вопрос, то я принимаю его уже на английском без перевода.

То же самое мы делаем с пресс-конференциями Лаврова. Большие пресс-конференции, они тоже переводятся на английский язык. Когда приезжают иностранные гости, Лаврова переводят на тот язык, на котором они разговаривают с партнером.

М.Курников― Те заявления, которые вы потом смотрите, они теряются в переводе какие-нибудь может быть… игра слов, что-нибудь?

М.Захарова― Мало того, помимо синхронного перевода еще стенограмма брифинга переводится потом в письменном виде оперативно и профессионально. Мы не занимаемся аутсорсингом, у нет ничего не аутсорсинг, кроме одного — кроме перевода нашего сайта. Потому что сайта не хватило бы — даже двух-трех департаментов,— чтобы переводить оперативно, поэтому это единственная тема, единственная сфера, в которой мы прибегаем к услугам — это вот переводы. И они делаются профессионально.

Это большая проблема, кстати говоря. Я понимаю, вам, может быть, не очень интересно, но это один из примеров сложности работы, потому что у нас же есть соответствующе федеральные законы о закупках, о проведении тендеров, конкурсов. Это было очень сложно. Почему — потому что, учитывая, что сумма достаточно внушительная на перевод сайта. Как вы понимаете, это большая работа ежедневная, и переводится он на несколько языков, и надо было полностью соответствовать законодательству. При отборе поставщика этой услуги невозможно было оценить качество, потому что нет понятия устного перевода, есть понятие только письменного перевода, который ты заранее отправляешь компании, которая тебе в письменном уже виде присылает всё это в конверте обратно. Они переводили, не они переводили.

Это было очень сложно, поэтому несколько лет мы реально не могли выставить нормально, качественно эту работу. И посольства жаловались и аудитория жаловалась. Мы сейчас это решили. У нас сейчас и закон соблюдается и качество нормальное. Хотя огрехи, действительно, бывают.

Я сама не считываю, у меня нет такой возможности. Этим занимаются специально обученные люди, профессионалы.

М.Курников― На самом деле вопрос о том — вы к кому обращаетесь больше, ваши заявления для внутренней аудитории, для внешней? Вы как-то разделяете: вот это мы в первую очередь говорим, вот это для своих объясняем?

М.Захарова― Не-не, нет. У меня работа очень четкая: я комментирую международную повестку. Вот все те, кому интересна международная повестка…

М.Курников― Неважно, в какой стране они живут?

М.Захарова― Абсолютно неважно, и неважно, на каком языке они говорят. Потому что в сегодняшнем мире этой проблемы не существует. Эту проблему все посольства, зарубежные ведомства решают каким-либо образом. Либо они нанимают люди на месте — так делают американские посольства, западные посольства, они не привозят, как правило, с собой переводчиков; у них как эта сфера не так развита, как у нас, — они нанимают в основном переводчиков на месте среди специалистов страны, где находятся их посольства. И некоторые посольства привозят с собой. Соответствующая ставка — владеет языком или не владеет.

Но самое главное, на сегодняшний день, учитывая онлайн-трансляции, учитывая все возможности, для многих стран реципиентами заявлений министерств являются не их посольства, а напрямую пресс-службы соответствующих внешнеполитических ведомств. То есть если раньше посольство сидело и слушало, то теперь напрямую… Например, если идет брифинг в том же самом Госдепе, его слушает как наше посольство в Вашингтоне, так и мы можем его слушать напрямую для оперативности.

М.Курников― Времени просто не так много. Очень много вопросов.

И.Баблоян― Да, хочется к новостям… Спецназ штурмовал дом экс-президента Киргизстана ночью. Скажите, какая позиция России?

М.Захарова― На сегодняшний момент наше посольство в Киргизии уже прокомментировала. Я видела с утра эти комментарии. Они сказали, что это событие, безусловно, мы рассматриваем как внутреннее дело страны. И также посольство выпустило рекомендацию россиянам избегать района проведения спецоперации, если она продолжится и так далее.

Я думаю, мы еще дадим более глубокую оценку чуть позже этим событиям. А сейчас я просто хочу просто пожелать, может быть, немножко отойдя от своей ипостаси официального представителя, просто как человек, у которого есть и друзья и знакомые в Киргизии, в конце концов, мы вышли из одной страны — здравомыслия и ответственности.

М.Курников― Часто в Россию приезжают правители стран, которые испытывают проблемы у себя. Есть какие-нибудь такие разговоры по Атамбаеву сейчас?

И.Баблоян― Может быть, сам Атамбаев сам уже обращался с тем, что…

М.Захарова― У меня нет такой информации относительно того, что кто-то обращался. Учитывая, что я приехала к вам сюда, а не на работу, я узнаю об этом чуть позже, минут через 15, когда вернусь в кабинет.

Но дело в том, что это стандартная история, когда — про глав государств я не могу сказать, потому что не мой уровень, — главы внешнеполитических ведомств, когда приезжают в Россию, они обсуждают, в том числе, и свою внутреннюю повестку, которая, допустим, вызывает общественный резонанс в мире. Мало того, многие страны проводят специальные брифинги или, например, приглашают дипломатов зарубежных посольств, которые находятся в стране и информируют их о событиях у себя в стране.

М.Курников― Здесь небольшая пауза. Вернемся после рекламы.

М.Курников― Продолжаем. Для YouTube еще немножко отвечали. Тут спрашивают очень много, конечно, о текущих событиях. Давайте пробежимся, буквально пару слов. По ситуации с Deutsche Welle, например, с коллегами. Вообще, в принципе, давайте сначала общий более вопрос…

М.Захарова― НРЗБ

И.Баблоян― Про митинги и про американское посольство, в том числе…

М.Курников― Ведь все иностранные журналисты, они в контакте с МИДом постоянно. Они все время сообщают. Если вдруг их там задержат и так далее…

М.Захарова― Не все.

М.Курников― А как?

М.Захарова― Вы знаете, есть те, которые приезжают… У нас недавно обращался корреспондент, не просто корреспондент, а даже зав бюро одного из западных СМИ, сказал, что ему со мной было приятно работать. Я своим позвонила, говорю: «Вы мне хоть фотографию вышлите». Я просто не знаю даже, как он выглядел. Заехал на три года сюда… Причем СМИ, которое специализируется на международных вопросах. Я его просто не знаю, как он выглядел. Я никогда с ним не встречалась, ну, может быть, на каком-то общем мероприятии. Есть и такие. Чем они занимаются, большой вопрос. У вас, может быть, ответ…

М.Курников― Смотрите, тут ведь дело в том, что какие-то журналисты, которые аккредитованы в МИДе, их тоже задерживают на акциях. Они вам звонят… Как это работает?

М.Захарова― Все корреспонденты, которые работают в Российской Федерации как иностранные корреспонденты, они аккредитуются в МИДе. Но только это аккредитация не в вашем и нашем общем понимании — аккредитация на мероприятие, а это получение документа, который называется «аккредитация Министерства иностранных дел для работы на территории Российской Федерации» глобально. Она действует 24 часа в сутки на весь период ее выдачи. Выдается она на длительный срок.

М.Курников― Если задерживают сотрудника, он вам звонит и говорит: «Меня задержали. У меня есть моя аккредитация».

М.Захарова― Это тот документ, который в первую очередь журналист показывает сотруднику правоохранительных органов, если его задерживают. То есть для российского журналиста это удостоверение, которое выдается по форме. А для иностранного корреспондента это именно аккредитационная карточка министерства. Она унифицированная. Потому что, как вы понимаете, у корреспондента CNN, у корреспондента CNN, корреспондента «Синьхуа» совершенно разные могут быть удостоверения и написаны они на непонятном для наших правоохранителей языке или языках. Аккредитация МИД — вещь универсальная. Они ее показывают — соответственно, к ним относятся уже как к журналистам.

М.Курников― Но вы потом как-то с МВД разговариваете? «Дорогие, не задерживаете, пожалуйста, вот такие…».

М.Захарова― А как же. Нет, мы не просто разговариваем, а мы по каждому случаю разбираемся, потому что есть случаи, когда журналист не занимается своей журналистской деятельностью, а активно участвует в каком-нибудь мероприятии и, таким образом, просто нарушает свой статус. Вот и всё.

М.Курников― А что значит, участвует? Ну, вот он идет с микрофоном вместе с протестующими.

М.Захарова― У нас же есть всероссийски известный журналист Роман Цимбалюк., которого…

М.Курников― Наш постоянный гость.

И.Баблоян― НРЗБ единственный НРЗБ журналист в России.

М.Захарова― Это вам так кажется, что он единственный.

М.Курников― Агентство УНИАН.

М.Захарова― А мы, простите, выдаем огромное количество… ну, не огромное, но большое количество и виз, аккредитаций приезжающим в Россию украинским журналистам. Просто один известный у нас — Роман Цимбалюк. Вот я помню, он как-то — по-моему, это было года два назад — начал громко кричать, петь песни и что-то такое требовать где-то в районе МГУ, находясь в приподнятом состоянии эмоциональном. Люди просто вокруг…

М.Курников― Кто без греха?..

М.Захарова― Не-не… Хоть слова плохого я сейчас сказала? Нет, конечно. Я просто говорю, что люди, которые это всё наблюдали в районе общежитии МГУ, они же не знали, что это Роман Цимбалюк, всероссийски известный журналист. Поэтому они вызывали полицию. Полиция его в этом состоянии забрала…

М.Курников― Но мы говорим все-таки об акциях протеста, которые несогласованные…

М.Захарова― Да? А я не поняла, что вы о ней говорите. Но, может быть, это была акция его личного протеста. Я же не знаю. Но мы получили этот звонок. Он начал писать в соцсетях. Мы связались с МВД, поняли, выяснили. Его отпустили.

А бывают ситуации, когда… Вот, например, сейчас от Deutsche Welle получили письмо о том, что в ходе акций, которые проходил в Москве, их корреспондента где-то там задержали. Обычно мы эти письма не просто отправляем, а связываемся с коллегами по МВД и каждый случай конкретно выясняем. Но здесь мы даже не стали ничего никуда отправлять…

М.Курников― Почему?

М.Захарова― А очень просто. Deutsche Welle накануне митингов именно через свои журналистские ресурсы — не через свои личные даже аккаунты, про личные аккаунты — это отдельная песня, а через официальные ресурсы русскоязычной службы — занималась просто настоящей агитацией.

И.Баблоян― НРЗБ

М.Курников― Они просто отрицают это.

М.Захарова― Как можно отрицать, если на сайте русскоязычной службы Deutsche Welle появляются такие сообщения: «Москва, выходи!» Это вот куда Москва должна выходить?

М.Курников― Может быть, это было цитатой чьей-то?

М.Захарова― Выходить из состава Российской Федерации или куда она должна выходить?

М.Курников― Аккуратно! За это сейчас наказывают, за такие лозунги.

М.Захарова― Нет, это мой вопрос был: что имела в виду Deutsche Welle, когда писала «Москва, выходи!»? Куда должна выйти Москва? Конечно, речь шла о том, что люди должны были…

М.Курников― Это была цитата какая-то? Что это был за материал?

М.Захарова― Это просто твит их был. У меня скриншоты есть. Мы всё это им отправили. Поэтому, простите меня, если редакция считает возможным таким образом заниматься агитацией…

М.Курников― НРЗБ журналиста не будете защищать.

М.Захарова― Нет, мы говорим о том, что зачем удивляться, что вас расценивают не как журналистов, а как участников акции? А к участникам акции… мы не занимаемся вопросами участников акций.

И.Баблоян― Такая же, похожая история была с американским посольством.

М.Захарова― Журналисты Reuters получили аналогичное письмо. Мы с ним разбираемся и так далее. Это стандартная история.

Но я вам хочу сказать, что, конечно, несопоставимо отношение к западным журналистам… вообще к иностранным журналистам в России и к нашим журналистам за рубежом. Вот вытащить наших журналистов оттуда, которые занимаются журналисткой деятельностью — ходят с камерой, снимают и так далее — невозможно. Получить извинения за то, что их избили, например, при освещении французских событий тоже невозможно.

М.Захарова― Про американское посольство мы для YouTube сейчас уточним.

РЕКЛАМА

М.Курников― Итак, наш традиционный «Метеоскоп». Мария.

М.Захарова― Вы же мне сказали, что я нестандартная, я не хочу это читать. Ну, прочитайте это сами…

М.Курников― Российский МИД не подчиняется никаким правилам. Отказывается.

М.Захарова― Мы не подчиняемся диктату. Только лаской. Давайте я вам расскажу, что-нибудь интересное.

М.Курников― Время для погоды. Мы должны сказать нашим слушателям, что 20 градусов…

М.Захарова― Очень хорошая погода. Во-первых, не жарко, а, во-вторых, не холодно. Пока нет дождя. Солнце пробивается. А учитывая, что у нас всё интересно происходит в Москве и в Московской области, то утром может быть пасмурно, а вечером может быть дождь. Лучшего прогноза вы не найдете. Очень точно.

М.Курников― Мария, вы пишите стихи…

М.Захарова― Я не пишу стихи.

М.Курников― Нет?

М.Захарова― Нет. Я не пишу стихи.

М.Курников― Нас вводят в заблуждение наши слушатели.

М.Захарова― Они у меня иногда как-то появляются сами. Писать стихи — это такое, знаете, нечто глубокое, настоящее, правильное или неправильное. А у меня они просто иногда приходят как некая эмоциональная реакция.

М.Курников― Сегодняшняя погода не вдохновляет?

М.Захарова― Я еще пока не успела.

М.Курников― Тем не менее, плюс 20 градусов, относительная влажность 69%. Ветер… практически его нет — 1 метр в секунду западный. Давление 743 миллиметра ртутного столба. Пасмурно. По крайней мере , там сообщают нам синоптики. А на самом деле вроде бы было солнышко. Спасибо, Мария, что пришли, ответили на вопросы.

М.Захарова― Вам спасибо огромное!

Метки: дипломатия, журналистика, интеллигенция, история, Киргизия, МИД, Россия, русский язык, СМИ