Тимофей Бордачев

| Профиль

Саммит G7 показал, что этот формат утратил всяческую актуальность

Обсуждение  гипотетического возобновления участия России во встречах Большой семерки приобрело за последние дни откровенно гротескный характер. Частично, конечно, усилиями СМИ. Но в большей степени оно стало таким благодаря самим лидерам стран G7. Столь нездоровый ажиотаж вокруг очевидно надуманного вопроса – при всем нашем патриотизме, у семи ведущих стран Запада явно есть сейчас дела более актуальные, один Китай со своим «поясом и путем» чего стоит – позволяет поставить серьезные вопросы о судьбе этого международного форума в целом.

Если мы думали, что судьба ООН и других, менее демократичных международных форматов, не коснется и главного, хотя и неформального института западного мира – мы, похоже, глубоко заблуждались. Не осталось ничего святого для сердца тех, кто 30 лет назад верил в «конец истории» и мудрую гегемонию Запада. “Семерку” коснулись те же фатальные проблемы, что и остальных. Формат, основанный во второй половине 1970-х как закрытый клуб избранных, стал жертвой собственной популярности и успеха после завершения холодной войны. В результате поисков своего нового применения G7 стала просто не нужна в том виде, в котором такое закрытое сообщество только и может существовать. Стала ненужна, если и не своим создателям, то уж точно настоящим хозяевам – американцам.

Точнее сказать интересы и задачи, которые перед собой ставят  участники клуба, принципиально разного свойства. Европейцам нужно во что бы то ни стало вернуть «старый добрый» мир холодной войны, когда они, находясь на передовой, могли чуть-ли не на равных обсуждать с американцами проблемы отношений «Запад и остальные» (The West and the Rest). И даже, что более важно, играть в этом мире роль, несоразмерную реальным масштабам своего военного и экономического могущества. В этом мире Россия должна присутствовать обязательно. Но желательно на периферии, в качестве «объединяющего другого». Тем более, что такое положение дел никак не мешает поддерживать с Москвой экономические отношения.

Наиболее яркий проводник такой стратегии — президент Франции Эммануэль Макрон. В июне он фактически подмял под себя исполнительные органы Евросоюза, теперь стремится выступать в качестве дипломатического лидера Европы уже на глобальном уровне. Благо, печальное положение Великобритании и туманные перспективы политического лидерства в Германии открывают для этого все возможности. Для Франции Россия – исторический противник в борьбе за доминирование на континенте. И в отличие от многих других европейцев французы понимают, что европейская Россия мгновенно превратится в российскую Европу, что их совершенно не устраивает. Но Россия им все равно нужна как дипломатический партнер и средство консолидации. Поэтому европейцы и их интеллектуальные лидеры в Париже постоянно стремятся объединить G7 не «за», а «против». Идеально — России, но сгодится и Бразилия, с чьим лидером во время саммита вступил в перепалку Макрон.

Надо сказать, что европейцы в свое время сами изрядно способствовали дискредитации “семерки”, начав приглашать на ее встречи своих наемных работников – высших должностных лиц Евросоюза. И если присутствие на саммитах председателя Еврокомиссии было хоть как-то оправдано – все-таки он формально отвечает за большую часть экономической политики 4 из 7 членов клуба, то подменивший его в этом году председатель Европейского совета фигура совершенно здесь бессмысленная.

Для США сейчас мир гораздо более сложен. Точнее у Вашингтона есть ресурсы для более сложного мира. И поэтому им холодная война во втором издании совершенно не нужна. И борьба с Россией – это для США не стержень мировой политики и экономики, а так, один из вопросов, которые необходимо решить в рамках  борьбы за место под солнцем в глобальном масштабе. Россия для США, как и Америка для России – это важный, но не центральный для выживания в желаемом качестве партнер. И, по большому счету, Америка уже живет в том мире, где четкое разделение на своих и чужих невозможно. А стало быть разницы в предмете и стилистике разговора с теми и другими будут постепенно сглаживаться. При Трампе более эксцентрично по исполнению. При другом президенте – в более щадящей для отстающих форме. Но достаточно тактическое отношение к G7 и, соответственно, возможность приглашать к участию не того, кого можно, а того, кого в данный момент надо, останется.

Однако помимо того, что цели участников “Семерки” совершенно разные, она сама, как институт исчерпала потенциал для приспособления к новым интересным задачам. И здесь наиболее уместным, наверное, будет вопрос, а было ли в свое время расширение клуба за счет приглашения России девиацией или логичным шагом на пути в пропасть? Скорее всего, второе. Это для Москвы создание G8 играло важнейшую роль в собственной морально-политической реабилитации. Для США и их союзников присутствие за столом только что поверженного противника позволяло говорить о 7/8 как о новом главном органе глобального управления. Но с этой задачей не справились. Российская внешняя политика последних полутора десятилетий служит одним из самых зримых тому подтверждений. В итоге изменился международный контекст – управлять стало невозможно и органы управления потеряли свою актуальность.

Таким образом исчезло все, что давало “Семерке” жизнь – совпадение и даже близость интересов основных участников, международный контекст, даже формат и дух этого собрания. Что придет ему на смену сейчас сказать не просто. Весьма вероятно, что новый мир – гораздо более хаотичный и от этого свободный, вообще не сформирует запрос на постоянные форматы взаимодействия даже между теми, чьи базовые ценности практически совпадают. Поэтому сама Россия может относиться к спорам о ее участии во встречах Семи с полным спокойствием. Это все равно ничего не решает. И понимают сей факт и в Москве, и в Вашингтоне и в Пекине.

Метки: Большая Семерка, Европа, Макрон, Россия