Игорь Виттель

| «Эхо Москвы»

Татарстан всегда славился отдельным отношением к себе и был один из претендентов на региональный сепаратизм

А. Плющев― Здравствуйте. В «Особом мнении» у нас сегодня Игорь Виттель, теле— и радиоведущий, глава информационно-аналитического центра «Политика и безопасность». Добрый вечер.

И. Виттель― Здравствуй, Саша.

А. Плющев― Давай начнем с новости, я, честно говоря, ее воспринял сначала как комическую. И я думал, что это просто какой-то фейк, а так широко разошлось и все обсуждают. Много глав регионов уже вступили в обсуждение. Татарстан отказался праздновать освобождение русских земель от Ордынского ига.

И. Виттель― Ты знаешь, по-моему, это было в брежневские времена описано старым анекдотом. Я его целиком рассказывать не буду, чтобы под 282 не попасть. Но если ты помнишь анекдот про то…

А. Плющев― Незваного гостя.

И. Виттель― Абсолютно точно. В общем, это уже все описано. Ну, историческая память дело такое и все вольны обижаться, мы за эти годы видели, что все обижаются на всё. Все стали такими чувствительными. Как недавно пошутили в Америке очень грубо, я целиком рассказывать опять не буду. Дабы никого не оскорбить. Но в американском одном сайте написано, что в известном женском органе 80 тысяч нервных окончаний, а все равно (неразборчиво) чаще бывают чувствительные. Но мы чувствительны к таким. И Татарстан почувствовал себя задетым. Я не готов шутить даже на эту тему, потому что выясняется, что как только немножко копнешь, я тут в шутку сказал своему приятелю, что чего там просторы, вот Сибирь, как американцы завоевывали индейцев. Мы хоть в шкуры не заворачивали. Он говорит, ну поговори об этом с бурятами, с коренными народами, населявшими Волгу по поводу нашего продвижения. Я думаю, что если копнуть чуть глубже, сейчас все обидятся на всех. Тем более что Татарстан всегда у нас славился неким отдельным отношением к себе и был один из первых претендентов на региональный сепаратизм. Особенно в ельцинские времена.

А. Плющев― Тут еще мне кажется интересно, кто чьим наследником себя считает.

И. Виттель― Это уже другая история. Кто чьим наследником выясняется, кто выкопал Черное море. Если в этом копаться…

А. Плющев― Где у нас корни, где у вас.

И. Виттель― Во-первых, в этом смысле армяне превзошли всех. Потому что мы все знаем, что даже не евреи, а армяне все построили. На любую тему заговоришь – всегда выясняется… Если хочешь устроить национальный скандал где-нибудь в Грузии, спроси, кто грузинский алфавит изобрел. Скажи, а мне в Армении говорили, что (неразборчиво). Посмотри на реакцию. Это слишком тема как любая религиозная и национальная – кто себя с кем соотносит.

А. Плющев― С другой стороны, что делать в многонациональном государстве, где так…

И. Виттель― Жить дружно…

А. Плющев― Противостояние на реке…

И. Виттель― Понимаешь, я отвечу тебе словами Маяковского: чтобы в мире без Россий и Латвий. Я как националист-коммунист считаю, что надо позабыть национальные распри и жить вместе. Потому что это вообще опасная штука – ковырять любую историческую память. И вообще любые истории. Потому что любая попытка такого дихотомичного отношения: а вот вы, а вот мы – она никогда ни к чему хорошему не приводит. Кроме как к новому всплеску обид и выясняется, что абсолютно такие безобидные фенечки радио и телеведущий называет «бантиком» фенечку такую смешную. Вроде как история. Она для многих оказывается такой очень болезненной историей. Не надо ковырять эту болячку. А то мало ли что тут полезет. Может заодно застаревшее. Не знаю, я не готов к этому относиться как к шутке.

А. Плющев― Может как-то договориться. В смысле научные конференции. Исторические.

И. Виттель― Все научные и исторические конференции говорят противоположное. Вопрос только в том, либо мы договорились, забыли распри, мы многонациональная страна, живем дружно. Либо мы живешь, как знаешь, постоянно как с Украиной у нас.

А. Плющев― А касается ли это только национальных вопросов.

И. Виттель― Религиозных касается.

А. Плющев― Исторически я имею в виду. Вот Сандармох. И там сейчас два подхода. Один – что там были расстреляны советские военнопленные. А другой – что ничего подобного, это были репрессированные. И на этот счет разные группы ведут раскопки и пытаются…

И. Виттель― Там были расстреляны люди. Это трагический факт. И мне кажется, что дальнейшее уже просто неуместно. Потому что когда мы в очередной раз начинаем копаться, красные, белые и так далее. Причем, оперируя, как теперь уже выясняется, просто прямыми фейками, выдавая за то: но ведь так же могло быть. Как тут недавно произошло. Не хочу тоже называть фамилии, ты прекрасно знаешь, о чем идет речь. С известным плакатом. Где нацистская авиация вместе с советской бомбит якобы Англию.

А. Плющев― Пропустил

И. Виттель― Хорошо. Тогда и не надо. Не будем в это вдаваться. Потому что опять кто-нибудь обидится. Я считаю, что все научные конференции, на которой каждый говорит одно, я считаю, что любая ситуация с любой национальной, религиозной и прочими распрями, она всегда настолько болезненна, что ни к чему хорошему привести не может. Если мы не можем жить в мире и согласии, ну давай тогда либо договоримся шутить. Я считаю, что шутить можно на любую тему. Вообще на любую. Как у «Шарли Эбдо», они мне не очень симпатичны, но иногда все-таки стоит. Потому что как только смех начинают загонять в подполье, заканчивается очень плохо это все всегда.

А. Плющев― Дальше у нас темы, в которых вообще не до смеха. Сегодня конец или не конец истории вокруг Магнитского. 34 тысячи евро компенсации – решение ЕСПЧ. Это точка в истории? История такая шумная…

И. Виттель― Какая может быть точка в этой истории. Это страшная история, абсолютно как все, что связано с российской пенитенциарной системой. Как все, что связано с исполнением наказания в России. Кстати, во многих других странах. Но мы сейчас про Россию. Это страшная история. Человек замучен в тюрьме. И любая компенсация его родным и близким…

А. Плющев― Никак не покроет.

И. Виттель― Она никак не покроет. Поэтому я считаю, что очень цинично говорить, когда не дай бог про жертв авиакатастроф говорят: а миллиона-то достаточно. 30 тысяч – это достаточно? Ничего недостаточно. Вообще это история одна из самых мерзких в российской истории, прости за тавтологию. И говорить в  этой ситуации о размерах компенсации бессмысленно. Ну и я не знаю, чем мотивировался ЕСПЧ, по мне так конечно цинизм все, что относится к этой истории. Хотя сама история грязная и как подставили Магнитского, и как он оказался между двух огней. Не хочу об этом говорить. Хотя недавно опять у меня всплыла история абсолютно случайно. Всплыло имя известной английской разведчицы, точнее советской, которая была замужем когда-то за основателем Коммунистической партии Америки Браудером. Который дед этого Браудера. И опять я начал читать все эти моменты и всколыхнулось это все с новой силой. Вся история, единственное, что, перечитывая все это, трагическую историю 20-го и 21-го века, в общем, можно только фразой из известного фильма сказать: в общем, все умерли. Трагически причем. Потому что когда смотришь на судьбы этих людей, и судьба Магнитского на их фоне кажется не такой уж страшной.

А. Плющев― Но мы вспоминаем, что также связано с хищениями из российского бюджета. Вся история.

И. Виттель― Мы не знаем, кто похищал, зато мы хорошо знаем, кто потом эти деньги отмывал и в любом случае, даже не вдаваясь в эти детали, человек не должен быть пытаем в тюрьме, даже если он виновен. А уж невиновные тем более. Я не знаю степени виновности Магнитского в данном случае, но любое отношение к человеку вот такое в пенитенциарной системе, — это преступление. Так быть не должно. Поэтому первое, что должно быть реформировано в России – это система исправления наказания. И судебная система. Без этого никуда. Дальше ничего не двинется. Потому что мы каждый день слышим о пытках. Я вот вчера читал вообще страшнейшую абсолютно историю, как в Абакане арестовали маньяка, которого до этого брали несколько раз. Следователи просто смеялись в глаза жертвам выжившим. И говорили: да ладно, чего тебе. Закрывали дела, выбрасывали доказательства. На протяжении, по-моему, то ли 5, то ли 15 лет. Человек за это время четверых убил, а остальных просто насиловал. И вот такое отношение наших правоохранительных органов, конечно, без реформы этого ничего не двинется.

А. Плющев― А возможна такая реформа без, условно говоря, вреда всему строю. Потому что во многом как мне кажется, он и держится на этой несправедливой судебной системе.

И. Виттель― Да, безусловно. Это держится на несправедливой судебной системе. Только эта несправедливая судебная система была, к сожалению, у нас при всей власти. И, к сожалению, она при, скажу так, в постперестроечные времена стала еще хуже. В брежневские времена как мне кажется, ну были громкие случаи. Помнишь, было знаменитое убийство на Ждановской. Когда милиционеры взяли пьяного чекиста и убили. Но это были какие-то все-таки, как мне кажется более редкие случаи. А насчет реформирования системы это страшнейший вопрос, потому что за эти годы система при всех своих реформах выкинула из себя практически всех профессионалов. А ничтожество и быдло подняло все выше и выше. И когда реформируется система, вспомни Саакашвили, все же аплодировали, как здорово он избавился от преступности. Чем закончилось? Изнасилованием вениками в центральной тюрьме Тбилиси. Вот тебе и реформа системы. Это заметание сора под ковер. Я не знаю, как реформировать. Честно. Тут я тебе не отвечу.

А. Плющев― Мы здесь с Игорем Виттелем, журналистом и аналитиком можно, наверное, сказать.

И. Виттель― Я вот сейчас буквально еще одну фразу скажу. Любопытная история произошла вчера. Точнее вчера она всплыла. Когда мы с тобой говорили, по-моему, в прошлый раз или с другой ведущей, сейчас уже не помню, в каком-то из эфиров. По поводу того, что после дела Голунова до определенного момента полетели головы, а выше уже нет. Так вот вчера известного Маратика Медоева, кличка у него… Марат Медоев, его сняли, но отправили отнюдь не в отставку. А просто переместили в другие, не связанные с правоохранительными органами места. И это очень печальная история.

А. Плющев― Я сегодня вообще видел публикацию, что это даже и не очень связано с делом Голунова. А якобы с иностранным гражданством его вторым.

И. Виттель― Всплыло многое. Делать-то с этим чего-то надо. Невозможно бесконечно закрывать глаза на то, как себя ведут даже не самые крупные чины в правоохранительных органах.

А. Плющев― Возвращаясь даже к делу Магнитского, ведь там тоже крупных чинов не было. Насколько я помню в этой истории.

И. Виттель― А в этом самое страшное.

А. Плющев― И их система фактически покрывает. Непонятно почему. То ли потому что они как-то связаны с крупными людьми, то ли потому что она считает их своими.

И. Виттель― И то, и другое, и третье.

А. Плющев― Априори.

И. Виттель― Потом система, как только ей начинают бросать вызов, она обычно начинает прессовать гораздо больше. Дело Голунова это счастливое исключение. Потому что тут они просто не ожидали. Нужно было видеть. Ты видел степень их офигения, назовем это так. Когда пацан какой-то, чего за него столько народу вышло. Никто его не знал. И такое давление, когда это испортило питерский экономический форум. Тут, конечно это уже не замести было. А там посмотри, сколько несчастных людей, люди профессиональные правозащитники знают, сколько каждый день приходит из тюрем, зон писем. Каждый день читаешь Медиазону, почитайте. Если бы у меня были волосы последние, они бы выпали. То, что происходит. Это чудовищная система. Как ее реформировать — я не знаю. Потому что настолько все далеко зашло, возвращаясь к анекдотам 70х, что на конкурсе политических анекдотов победил сантехник Сидоров, который сказал, что менять надо не трубу, а всю систему. Видимо, так. Но, к сожалению, новая система тоже не гарантирует, что будет реформирована. Потому что каждый раз приходят новые лица, а реформы как таковой не получается. «Кресты» новые построили, самый большой изолятор в Европе.

А. Плющев― Это не реформа.

И. Виттель― Нет, слушай, после ада Бутырки и прочих изоляторов, это все-таки реформа. Потом выясняется, те же самые пресс-хаты, убивают, насилуют людей и так далее. Ничего не меняется. Видимо, гнать всех этих людей от и до взашей и набирать новых, которые наверняка станут, в общем, смотри стэнфордский эксперимент, теми же самыми. Не знаю честно. Вообще в России с пенитенциарной системой, что с царизмом, что с большевизмом, что с постбольшевистскими временами. Чего не меняется – так это пенитенциарная система.

А. Плющев― Но с другой стороны проблема мне кажется не в каком-то прецеденте, как привел в Грузии, а проблема в том, насколько систематически изменились дела. После реформы…

И. Виттель― В Грузии ничего не изменилось. Я тебе могу точно сказать. Ничего. Изменилась форма, я как-то ехал по Тбилиси, нас останавливает, а я как раз только приехал, потому что мне интересно было посмотреть. Почему у них получилось. Останавливает нашу машину, подходит полицейский. Водитель возвращается, я говорю: «Ну что, как же, у вас это…» «А, слушай, у меня сын в полиции работает. Мы договорились». Ничего, к сожалению, не меняется. Все абсолютно то же самое. Замели под ковер. Через три дня после того, как Саакашвили не было в Грузии, я был в Тбилиси и видел уже при Саакашвили, по крайней мере, не бросали окурки мимо урны. Мусора не было. Через три дня иголки валялись на улицах. И вся эта система, которая якобы была реформирована, которая его и смела, между прочим, ты же помнишь, чего Саакашвили погнали. Когда узнали про пытки, под выборы счастливо подоспело. Очередная революция.

А. Плющев― Естественно, традиционно много вопросов про выборы в Мосгордуму.

И. Виттель― Не только в Мосгордуму. У нас по всей стране выборы.

А. Плющев― Безусловно.

И. Виттель― В Питере…

А. Плющев― В Питере, вот хорошая ремарка. А у меня у одного впечатление, что в Питере они как-то мало волнуют даже местных.

И. Виттель― Нет, там же с губернатором гораздо более интересно. Они все увлечены борьбой с губернатором, что им лишние сейчас протесты на улицах не нужны. Потом, слушай, Питер это традиционный город, ты же знаешь, что нужно делать в Питере. Пить. Ребята более расслабленные, ребята сидят себе на Рубинштейна и на Думской. Пойдем сейчас против власти. Да, слушай, пойдем, тут кабак хороший один я знаю. За углом. И продолжается.

А. Плющев― Выглядит сейчас как троллинг.

И. Виттель― Почему? Абсолютно нет.

А. Плющев― Питерский наш слушатель из Санкт-Петербурга…

И. Виттель― Абсолютно не троллинг. Я просто в Питере сам впадаю в такое состояние, что, в общем, ни бороться с властью не хочется, ничего другого. Быстрее запить, только чтобы не видеть всего этого. Холодный город. Я его очень люблю, но холодно и не располагает к этому самому. Но 11 кандидатов там восстановили. Я по-прежнему считаю, что нужно допустить до выборов всех, вообще убрать идиотскую систему с подписями.

А. Плющев― Метельский не согласен с тобой. Он говорит, что на выборах в ГД по одномандатным округам надо всех прогонять через горнило подписей.

И. Виттель― Это слушай, почему должен быть согласен с Метельским. Я ни с Энгельсом, ни с Каутским не согласен. Я считаю, что нашу политическую систему нужно либерализовать. Я это говорил, когда в прошлый раз здесь был в гостях. Что в парламенте должны заседать, причем специально для ваших тех, кто расшифровывает эфир, они очень смешно написали – представитель еврейского бунта. Не бунта, а еврейской партии «Бунд». Неважно, кто «Справедливая Россия», «Бунд», правые националисты, хоть Демушкин. Но это должно пройти через выборы. Должна быть многопартийная система, в которой представлены все слои. Пусть дерутся себе как в какой-нибудь Корее.

А. Плющев― Кто же отдаст. Одни проникнут в Мосгордуму, потом глядишь, и в ГД.

И. Виттель― Я тебя умоляю, ничего не изменится оттого, что проникнет кто-нибудь в Мосгордуму. Я вижу несколько достойных людей, которых зарегистрировали. Шансы их пойти в Мосгордуму не потому что как бы это административный ресурс, а просто потому что не воспринимают… Хотя вот если сейчас народ пойдет голосовать по чесноку, если будет плохая погода 8 сентября, и народ забудет о дачах, то в общем, мы увидим красную Мосгордуму и я всячески желаю своим красным коллегам туда пройти. И КПРФ и «Коммунисты России» там покажут как зажигать… Да не только эти партии.

А. Плющев― Ты сам себя назвал коммунистом.

И. Виттель― Это некий сарказм отчасти. Но я симпатизирую левому движению. Да. Там очень много симпатичных людей сейчас идет. И от красных, и от других партий, но в общем, люди глубоко левых взглядов. И я считаю, что они должны пройти. Да от партии власти, замаскировавшись, идут некоторые очень достойные люди. Наши с тобой коллеги в том числе.

А. Плющев― Возможно. Я, честно говоря, особо не слежу за выборами в Мосгордуму-то.

И. Виттель― Почему?

А. Плющев― Как тебе сказать. Это тоже с известной долей иронии было сказано.

И. Виттель― Ты пойдешь голосовать хотя бы. Или ты забьешь на это.

А. Плющев― Я подумаю об этом. Скажу так. Но то, что спрашивали наши слушатели. Хочу задать этот вопрос. Кто и почему превратил все это в системный кризис? Если ты считаешь это системным кризисом, конечно.

И. Виттель― Понимаешь, дело в том, что у нас слишком много ветвей тех, кто считает себя властью и политическими элитами. И их внутренние разборки и абсолютно, знаешь, как приходит крошка сын к отцу и говорит: «Папа, что такое неграмотность и индифферентность». Он говорит: «Не знаю, сынок, мне абсолютно по фиг». Вот понимаешь, я сейчас смягчил, пытался подобрать цензурные выражения. И неинтересно, они не воспринимают это как угрозу. Они не воспринимают это как кризис. Мелочь сейчас какая-то прыгает там, подумаешь. Поэтому кто устроил системный кризис и является ли он кризисом – не является. Потому что это движение затихло и я тебя уверяю, что если там еще несколько недель назад я думал, что это будет идти по какой-то нарастающей, то сейчас, сегодня кто-то очень хорошо в Телеге написал о том, что протестующие пока с народом не объединятся, не поймут чаяния народа. То же самое, что в революцию. То режим не сковырнуть. Проблема в том, что народ не хочет никак ронять режим, потому что ему, в общем, при этом режиме живется хоть и плохо, но гораздо лучше, чем при предыдущем.

А. Плющев― «Единая Россия» уже стесняется идти под собственным брендом, по меньшей мере, в Москве.

И. Виттель― Да. И я тебе больше скажу. В российской провинции, где я часто бываю, там услышишь про нашу власть такое, что, в общем, в Москве далеко не каждый из протестующих скажет. Это заметенное, понимаешь, когда меня как-то спросили иностранные коллеги: а что происходит в России. Есть такая приписываемая Черчиллю, хоть это вроде и не его фраза про то, что в Кремле всегда борьба бульдогов под ковром. Знаешь, сейчас не очень удобный момент, когда ковер протерся и из-под него показалась задница бульдога. Неприятная такая история. И эти задницы уже обратно не запихаешь. Это не сор под ковер заметать. Тут уже видно, что шевеление идет, менять надо и как мы говорили, разговоры о транзите власти из маргинальных стали уже просто мейнстримом. Только вот Соловьев еще, по-моему, по этому поводу не высказался. И думаю, что еще выскажется.

А. Плющев― Он еще не все о либералах сказал. Так что нормально.

И. Виттель― Нет, поверь мне, это те люди, которые при всем моем уважении к Владимиру Рудольфовичу, он достаточно талантливый человек.

А. Плющев― Я не говорил, что он бесталанный.

И. Виттель― Все прекрасно переобуются на лету. И тут же начнут рассказывать. Про транзит власти уже стало мейнстримом. Сейчас только ленивый не говорит, по-моему, уже первые лица начали говорить об этом. Вопрос только в том, как кто понимает эти слова.

А. Плющев― Ну вот насчет Мосгордумы. Ты говоришь, что это было бы безопасно, можно всех пустить. Но разве не пугает пример Армении, когда один Пашинян фактически, будучи представителем протестующих во власти, депутат парламента…

И. Виттель― Нет, потому что Армения устроена по-другому. Мы не Армения. Мы не Сингапур. Когда всегда говорили, что Ли Куан Ю — наш бог. Ребята, во-первых, Сингапур со всеми натяжками это миллион населения. Мы огромная страна. И у нас не работают те системы управления, которые работали в Сингапуре. Во-вторых, я в Сингапуре был как-то после того как Ли Куан Ю передал сыну власть и я несколько раз бывал в Сингапуре, видел как опять-таки как в Тбилиси волки появились, там появились филиппинские проститутки, шелуха из-под орехов, жвачка на улицах. Тоже посыпалось. Поэтому опыт других стран не всегда так радикально применим в России. Нет, мы не Армения к счастью или к сожалению.

А. Плющев― Ну боятся-то у нас опыта других стран. Боятся у нас майдана.

И. Виттель― Украина. Это совсем другая история. Я бы тоже не сравнивал Украину с Арменией. А потом у нас нет таких пассионариев.

А. Плющев― Давай мы прервемся и продолжим через некоторое время.

НОВОСТИ

А. Плющев― У нас Игорь Виттель, теле— и радиоведущий, глава информационно-аналитического центра «Политика и безопасность».

И. Виттель― Можно я договорю. С Арменией плохое сравнение так же, как и с Украиной. Ты видел, сколько вышло в Ереване народу.

А. Плющев― Много.

И. Виттель― Это можно сравнить с нашими 80-ми. Перестроечными. Когда выходили реально миллионы.

А. Плющев― Там еще как-то армия присоединилась.

И. Виттель― И когда низы уже не могли совсем, а верхи не могли и не хотели. С Украиной посмотри, сколько разных представителей разных слоев вышло. Потому что терпеть уже было невозможно. Потому что Янукович со своим воровством и идиотизмом довел народ до такого состояния, что народ естественно вышел на майдан. Другое дело, куда их понесло после этого. Если их бы не понесло в антироссийскую риторику, как, в общем, несло с 1991 года, то может и Крым не случился. И там много чего могло не случиться. И экономика могла по-другому себя чувствовать. Я не хочу сейчас про Украину. Я просто говорю, что у нас майдан сейчас невозможен, потому что такого количества недовольных просто не выйдет ни в Москве, ни по всей стране.

А. Плющев― Тем не менее, это очень популярная пугалка.

И. Виттель― Слушай, мало ли кто чем кого пугает. Я в детстве очень Бабы Яги, например, боялся и сейчас иногда засыпаю. Действительно чего, не зря ее боялся.

А. Плющев― В случае чего прыгает человек на улице – это майдан, прыгать нельзя. Технологии майдана у вас.

И. Виттель― Во-первых, есть люди, которые реально считают, что он может произойти и не хотят этого. И я их отчасти понимаю. Я не желаю Россию сейчас судьбы майдана…

А. Плющев― Мне кажется это из разряда Бабы Яги пугаться. Ты же сам только что сказал, что его не может быть.

И. Виттель― Я считаю, что да. Вопрос: хочу ли я судьбы такой, как на Украине сейчас – нет, не хочу. Считаю ли, что она может быть такой – она может быть, но отнюдь не в случае майдана. То есть если наше государство сейчас потеряет управление окончательно, то есть не работающие системы управления и уверенность в собственных силах и невнимание к тому, мы с тобой, по-моему, в прошлый раз говорили, причины того, что люди выходят на площадь. Их не слышат, нет социальных лифтов. Лифто́в, ли́́фтов, неважно уже. Людей не слышат, выходят люди. В Екатеринбурге история с  храмом выеденного яйца не стоила. Просто игнорировать ее не надо было. Такого сейчас не происходит. Но если это будет дальше продолжаться, тогда мы вполне себе можем очень быстро увидеть, скажем так, 1989 год. Период 89-91, когда все дружно, история катилась к очередному ГКЧП.

А. Плющев― Так, я запутался. То есть Армения у нас возможна.

И. Виттель― Нет, я говорю, я сравнил Армению, что если бы у нас вышло пропорционально столько народу, сколько в Армении, то конечно у нас бы сейчас случился 1989-90-91 примерно так. Конечно же. У нас просто не выходит столько народу. Ну, сравни. В крошечной Армении, в которой население уже почти не осталось, вышло едва ли ни все население. Посмотри на фотографии, видео. Сколько выходит у нас. Сколько социальных страт затрагивает недовольство сейчас такое, какое может их толкнуть на улицу. А знаешь, чего из может толкнуть. Вот если эта система не только исполнения наказаний и судебная, и правоохранительная, когда очередного мальчика забьют, не дай бог, в отделении палками, предварительно изнасиловав. Одного, второго, третьего, десятого. Вот тогда это движение матерей, которое уже не выдержит и сметет это все к чертовой матери. Потому что вот это терпеть невозможно. А так пока народ, ну одного. Помнишь приморских партизан. С чего начиналось-то. Вот ровно с тех самых пыток, когда они не выдержали и пошли в террористы. Вот такие региональные, кстати, конфликты, мы начали шутить про Татарстан, а зря. Очень многое заметено. В том числе и в наших странах. Регионах, простите, оговорился по Фрейду. Исповедующих ислам, в общем, там ситуация в той же Башкирии и Татарстане весьма неспокойная с религиозными подпольными течениями. И посмотри на Узбекистан, при Каримове я знаю очень хорошо, бывал в Узбекистане при нем, ситуация заметалась с религиозными экстремистами. Причем так, что ты просто выходил, люди мне рассказывали, из мечети и тебя могли принять, тут же увезти. Никто не знал, где ты.

А. Плющев― А насколько мы реально понимаем эту ситуацию и насколько здесь мы не имеем дела с отчетностью местных силовиков, которые могут рисовать «палки» на этих экстремистов. На кого хочешь.

И. Виттель― Поговори с реальными силовиками, работающими в поле. Не теми, которые…

А. Плющев― Они же получается «палки» и рисуют.

И. Виттель― Нет, остались еще профессионалы. К счастью остались. Вот те люди, которые действительно работают в поле и которые предотвращают теракты…

А. Плющев― Но мне не близок формат «ОПЕР слил», честно говоря.

И. Виттель― Мне тоже не близок. Существуют другие форматы. Я тебе не предлагаю их в Телеге читать. Предлагаю, просто поезжай в Татарстан, пообщайся с людьми, которые занимаются этим. Просто пообщайся с народом. Тебе понарассказывают очень много интересного. И в Татарстане, и в Башкирии, и в других регионах. Я уж про Северный Кавказ молчу. Ты примерно представляешь, сколько там всего…

А. Плющев― Да.

И. Виттель― …под ковер заметено.

А. Плющев― И мы с другой стороны понимаем, что много историй таких, которые вообще не имеют ни к экстремизму, ни к терроризму отношения.

И. Виттель― Да, но очень много имеет и к нему тоже. Там все смешалось в такую кучу, и вот не дай бог, если они обидятся на какие-нибудь стихи М. Ю. Лермонтова и А. С. Пушкина. Это не относительно мирный Татарстан…

А. Плющев― Подсказываешь, где искать.

И. Виттель― Нет. Я уверен, что они это все читали. Просто закончиться может плохо. Извиняться придется.

А. Плющев― Хотел закончить с выборами в Мосгордуму. Просто на протесты перекинулись. Вернемся уже на голосование. Повлияет ли как-то Навальный и его стратегия «умного голосования» на результаты.

И. Виттель― Ты знаешь…

А. Плющев― В том числе и для коммунистов кстати.

И. Виттель― Я с грустью могу тебе сказать, что я прочитал программную речь Навального и была такая известная советская писательница Мариэтта Шагинян, у которой был первый слуховой аппарат. Едва ли ни первый. На очень дорогих японских батарейках. И вот она однажды на съезде союза писателей посреди очередной речи встала, выключила аппарат и сказала: «Такую фигню порите, что мне жалко батареек моего телефона». К сожалению, мне были бы очень симпатичны новые вожди оппозиции, к сожалению, мы имеем дело с тем, с кем имеем. Я прочитал речь Навального, программную…

А. Плющев― Я не спрашиваю, как тебе Навальный. Я спрашиваю, повлияет ли голосование.

И. Виттель― Нет.

А. Плющев― Эта тактика.

И. Виттель― Не повлияет. Потому что я вижу некое разочарование и оппозиции Навальным, и опять перегрызлись все друг с другом, к сожалению, к огромному сожалению все свелось к выяснению отношений. Поэтому никакая тактика работать не будет. Все будет так… Я уверен, что это будут прозрачные и честные выборы, на которых как обычно проголосуют, слушай, в конце концов, мы же не можем спорить с тем, что у нас достаточно подавляющее большинство нашей страны голосует за Путина. Какими бы самыми прозрачными и честными выборами не были. Кто сейчас победит на выборах сегодня? Вот сегодня.

А. Плющев― Ты имеешь в виду президентских?

И. Виттель― На президентских, да.

А. Плющев― Я не знаю, без малейшего понятия. Опять же какие будут условия, кого допустят. Если по тому сценарию, как это было до этого, то конечно Путин. Безусловно. Потому что там, собственно, он сам с собой и соревновался.

И. Виттель― Я бы попросил моего друга П. Н. Грудинина не снимать…

А. Плющев― Давай не будем смеяться тоже.

И. Виттель― Был достойный вполне кандидат. Ну, хорошо, кого сегодня должны допустить на выборы, чтобы он составил реальную конкуренцию Путину.

А. Плющев― Да кого угодно. Хоть Евгения Ройзмана. Например.

И. Виттель― Давай не будем смеяться.

А. Плющев― Почему? Первый, кто пришел в голову. Евгений Ройзман.

И. Виттель― После моего прошлого эфира Женя процитировал одну мою фразу и написал: Виттель же никому не обязан быть умным. Я то же самое могу сказать про Женю. Женя же никому не обязан быть умным.

А. Плющев― У нас не всегда умных-то выбирают. Ладно. Значит, не повлияет стратегия «умного голосования». Я спрашиваю даже в разрезе именно коммунистов. Мне кажется, они главные сейчас бенефициары вот этой истории.

И. Виттель― Да, главный бенефициар этой истории будет погода. То есть если дачи не будет, конечно, если 8-го числа будет плохая погода, народ останется в Москве и не поленится пойти на участки. Коммунисты станут прямо, у нас будут красные коммунисты, плюс «Коммунисты России». Плюс левые…

А. Плющев― Но это не благодаря Навальному.

И. Виттель― Нет.

А. Плющев― Не благодаря «умному голосованию».

И. Виттель― Очень интересно…

А. Плющев― Они такие хорошие.

И. Виттель― Кто сказал, что хорошие? Просто понимаешь, это вот…

А. Плющев― Мощные. Хорошо.

И. Виттель― Нет, это просто от противного уже. Действительно партия власти уже…

А. Плющев― Воспринимаются все-таки как оппозиция.

И. Виттель― … остаются всем. Особенно в некоторых регионах Москвы. Москва это все-таки не Россия. У нас есть такие участки в Москве, где естественно протестное голосование любое возобладает. Плюс пройдут некоторые люди от ЛДПР. Я думаю, Митрохин пройдет. В пресловутом округе. Ну такая будет у нас Мосгордума. Вопрос – как это повлияет на ее работу. Это уже другой вопрос.

А. Плющев― А что сейчас можно сказать о работе Мосгордумы. Можно ли ее как-то ухудшить?

И. Виттель― Мне главное, чтобы прошел Бунимович. Потому что я считаю, что это единственный достойный человек после Нюты Федермессер. Которую компания Навального затравила. Вот Бунимович мне очень симпатичен. Я не знаю, он по-моему идет на эти выборы.

А. Плющев― Конечно.

И. Виттель― Вот это великий человек и я считаю, что если он будет, значит все спокойно. Что мы можем сказать про Мосгордуму? – наверное, ничего. Что мы можем сказать про аппарат мэра Москвы – можем очень многое сказать, но нас тогда вполне выкинут сейчас из эфира. Я думаю.

А. Плющев― Нас, честно говоря, через две минуты и так выкинут. Поэтому последние две минуты можешь сказать про аппарат все, что хочешь.

И. Виттель― А у меня очень неоднозначное отношение к реконструкции Москвы, поэтому местами я вижу какие-то положительные моменты. В других городах России в том же Питере, в общем, туда бы Собянина отправить. Они бы…

А. Плющев― Клонировать.

И. Виттель― Да, но я боюсь, что его сейчас клонируют. Вся Телега писала про то, что после 8-го числа премьер-министром станет. У нас же да, президент сказал, что с экономикой не очень хорошо. У нас замедление темпа. Вообще все виноваты. И что самое интересное, на этой рабочей встрече не присутствовал Дмитрий Анатольевич Медведев. Начальник транспортного цеха куда-то слился почему-то. Вот интересная история.

А. Плющев― Сезон отпусков.

И. Виттель― Да. Но извини, когда в стране вдруг президент говорит: ребята, а у нас, в общем, все, что мы вам эти годы рассказывали, оказалось бронхиальной астмой, вспоминая другой анекдот. То, в общем, сейчас забавно будет.

А. Плющев― У нас минута буквально. И вот за эту минуту вернут Путина в G7 или G8 или нет?

И. Виттель― Зеленский же не велел. Теперь когда Украина не будет членом «восьмерки» и «семерки» и говорить, что Россия туда только после возврата Крыма вернется.

А. Плющев― Туск там топит за Украину.

И. Виттель― Туск, после сегодняшних некоторых заявлений Польши я бы вообще на них особо не обращал внимания.

А. Плющев― Хотя он не в Польше. Он от Брюсселя.

И. Виттель― Вернут. Сейчас все будет вообще очень интересно. И в отношениях с Ираном. Ты посмотри, как Трамп целует нежно моего брата близнеца Ким Чен Ына. Тот ракетами швыряется, а Трамп говорит: да ладно, чего там в Корее Южной испугались, чего испугались, 450 километров. Нам всю Корею… Ладно, я его видел, нормальный чувак. Нормальный ровный пацан, ничего не будет. Он сейчас так и с Путиным будет.

А. Плющев― Прекрасный Игорь Виттель, с которым за минуту можно обсудить всю в принципе международную повестку. Теле— и радиоведущий, глава информационно-аналитического центра «Политика и безопасность» был сегодня у нас в программе «Особое мнение». Спасибо и до свидания.

И. Виттель― Спасибо, Саша.

Метки: государство, история, религия, Россия