Тимофей Бордачев: Становится ли Европа интересной?
| Профиль
Итоги года для ЕС: катарсис и новые перспективы
На внутриполитической сцене год оказался для Европы преисполненным ярких и драматических событий. Выборы в Европейский парламент (ЕП), проходившие в мае, стали наиболее заметными за все 40 лет с тех пор, как этот орган начал избираться прямым голосованием граждан стран ЕС. Лейтмотивом выборов стала необходимость не допустить победы правых антисистемных сил, которые теперь присутствуют в практически каждой из стран Евросоюза. В результате ЕП оказался наиболее фрагментированным за всю свою историю.
Сейчас в Европарламенте не просматривается силы, способной предложить новую повестку для интеграции и, одновременно, не зависела бы от национальных властей ведущих стран-членов. Чисто теоретически, такую повестку могли бы предложить европейские правые и зеленые. Но они пока не готовы перехватить инициативу у старых элит. Новый состав Европарламента, как и остальные органы ЕС, будет, скорее, ассистировать крупным странам, среди которых наиболее активна Франция. Тем более, что Брекзит, после декабрьских выборов в британский парламент, похоже дошел-таки до завершающей стадии.
Одновременно в 2019 году пришло, наконец, осознание того, что Европа на геостратегической карте мира занимает уже положение не хищника, а объекта соревнования более агрессивных и успешных держав. В первую очередь, США и Китая. Россия от них отстает незначительно — хотя она и не может тягаться с этой парой по размерам населения и экономики, но компенсирует это своим военным могуществом и решительностью.
Верховным глашатаем такого осознания и необходимости искать выход из ситуации стал в 2019-м президент Франции Эммануэль Макрон. Он на протяжении всего года планомерно отстраивал фундамент для своей империи – захватил власть в Европейском союзе, сделал несколько громких заявлений относительно роли Европы в мировых делах и отношений с ведущими партнерами и альянсами. Даже заблокировал начало переговоров о вступлении в ЕС Албании и Македонии, хотя жест этот и был чисто символическим.
Все это стало возможным на фоне окончательного увядания идеи «германизации Европы» — превращения континента в добродушного лицемерного гиганта, который не играет в большую мировую политику, а планомерно подчиняет себе соседей при помощи экономического влияния и распространения собственных правых норм. Резервируя, конечно, за собой право определять, как эти нормы могут интерпретироваться.
Попытка построить такую Европу не выдержала проверки общением с державами, у которых за душой больше, чем желание прильнуть к «постисторическому раю» Евросоюза и вкусить его священные блага. Результат – конфликт с США, напряженность в отношениях с Китаем, который просто игнорирует европейские интересы выстраивая двусторонние отношения даже со странами-членами ЕС, и военно-дипломатический кризис вокруг Украины. Европу давят со всех сторон и резонов прекратить это давление нет. Исправлять «достижения» европейской внешней политики последних 30 лет — к этому стремится Эммануэль Макрон.
Правда, пока из своего, близкого к трагическому, положения европейцы сделали выводы, обратно противоположные тем, которые стоило бы. Планы нового состава Европейской комиссии предполагают значительно более агрессивные действия в сфере международной торговли и политики. Примеры: распространение принципов «акта Магницкого» на всю сферу внешних связей и подготовка к введению тарифных мер по отношению к странам, по мнению Евросоюза, недостаточно борющихся с изменениями климата. Последнее решение можно было бы назвать «акт Греты Тунберг» в честь шведской девочки, ставшей в 2019 году одной из наиболее ярких, хотя и недолговечных звездочек международной информационной повестки.
Если предлагаемые сейчас меры будут хотя-бы частично реализованы, Брюссель окончательно превратиться в инструмент, используемый ведущими европейскими столицами для решения наиболее неприятных задач. При этом Франция и Германия будут спокойно восстанавливать политические и экономические связи с Россией, страны европейского Юга – осваивать новые китайские ресурсы, северяне – мешать тем и другим, а все вместе – ждать прихода на место Дональда Трампа более дипломатичного лидера, с которым можно будет заключить новую большую сделку.
Если смотреть из России, то вся эта неопределенность выглядит интригующей – все-таки Евросоюз наш главный торгово-экономический партнер. Остается надеяться на «острый галльский смысл», уж коли сумрачный тевтонский гений завел Европу и российско-европейские отношения в тупик. И постепенно нам предстоит оживлять диалог с мятущейся и неуверенной в себе Европой. Которая вновь становится интересной.
