Россию в условиях нефтяного кризиса спасут дачи, резервы и менталитет
Глобальный коллапс бьет по всем мировым державам
Мир в последнее время пережил невероятный резонанс нескольких важных событий, к сожалению, печальных и опасных для человечества и глобальной экономики. Их последствия мы будем ощущать долго: шок пандемии коронавируса и внезапной изоляции, шок рецессии и шок нефтяного кризиса. А 1 апреля закончилось действие взаимных ограничений по соглашению ОПЕК+, но рынок уже в руинах.
Первый шок – это переход коронавируса от эпидемии в Китае и еще нескольких странах до пандемии с числом заболевших, которое в ближайшие дни перевалит за миллион. Концентрация заболевших неожиданно для всех открылась не в развивающихся странах, обычно страдающих от землетрясений, тайфунов и эпидемий. Теперь в эпицентре США, Италия, Испания, Франция и далее по списку старого ЕС, включая Люксембург (по относительным показателям). Это полная инверсия традиции со времен испанки – и некоторые элиты впали в ступор.
Внезапность эпидемии застала Всемирную организацию здравоохранения и все правительства врасплох, вакцины пока нет. Все лечатся по-уханьски – изоляцией и самоизоляцией. Дожили до того, что Россия из-под санкций помогает бороться с коронавирусом Италии и даже США. Шок радикальной изоляции стран и регионов, семей и индивидуумов ломает образ жизни в мире, но немного легче переносится в странах, где люди более замкнуты, меньше общаются.
В России картина различается по регионам, и самый трудный случай – Москва. Но тут у русских опять есть секретное оружие, тайно готовившееся со времен Никиты Хрущева. Это миллионы дач, которые в России не привилегия только 10% богатых. Есть оценки, что при 63 млн семей в стране (40–45 млн в больших городах) у россиян более 20 млн загородных домов – от совсем маленьких и простых до коттеджей новых русских. Семьи разбрасывают домочадцев в том числе туда, где можно безопасно от вируса погулять вдоль бескрайних полей и рек.
Между тем энергопотребление и особенно потребление нефти везде падает, в том числе в России.
Дальше развитие рецессии пойдет по цепочке, причем многое будет зависеть от мировой торговли, которая уже серьезно пострадала. Забегая вперед, не обнадежим: скоро будет шок сокращения товарного импорта всех стран – экспортеров энергоносителей. Уже наблюдаются сжатие ВВП стран-экспортеров, рост неопределенности в мировых отношениях, сокращение финансовых ресурсов гастарбайтеров, падение импорта из развитых стран. И не забудем о коллапсе высокодоходного туризма. Сезон-2020 упущен у чемпионов – Италии, Испании и Франции. На круизные лайнеры тоже никто сейчас не польстится. Все это сокращает спрос на топливо.
Синхронность спада по странам мира уникальна и исчисляется днями, а не кварталами, как обычно. Китайское промышленное производство в феврале снизилось на 14%, спрос на дизельное топливо упал почти на 40%. Мировая авиация осуществляет около 60 тыс. рейсов в день вместо 180 тыс., экономя несколько миллионов баррелей керосина. Избыток нефти на рынке в первом квартале оценивается примерно в 4 млн барр.
В этом экономическом шторме экспортерам любого сырья надо бы сокращать предложение (хотя времени практически не было). Ранее соглашение ОПЕК+ в общем и целом устраивало основную массу потребителей нефтепродуктов, переработчиков нефти и почти всех экспортеров. Динамика мирового баланса в 2018–2019 годах была незатейлива в округленных величинах: мировой спрос на нефть прирастал на 1 млн барр. в день, а США санкциями против Ирана и Венесуэлы выдавливали место для экспорта своей сланцевой нефти. И это как-то с нервами, но работало до рецессии. В любом случае было бы трудно сохранить равновесие в треугольной конкурентной игре для США – Саудовской Аравии и России при резком падении спроса и неопределенности по его срокам. Есть буфер во времени – резервы хранения нефти, но они будут заполнены в течение нескольких месяцев. Правительство США начало закупать нефть про запас.
Наша мысль проста: во время шторма не надо раскачивать лодку, а иначе «в джунгли придет великая сушь», как рассказывал нам великий Редьярд Киплинг. Теперь мы наблюдаем удивительную картину общего коллапса коммерческих интересов. Сланцевая нефть как отрасль в США приспособилась было к цене 50–60 долл. и стала прибыльной для инвесторов. Но теперь наращивать ее добычу становится бессмысленно с точки зрения рентабельности. Буровые вышки сами, конечно, не банкротятся, а переходят из рук в руки, но бесконечно снижать издержки добычи в надежде на хороший доход трудно на фоне внезапного обрушения рынка.
У Саудовской Аравии низкие издержки добычи и большие государственные расходы. Заметим, что королевство подталкивали к ценовому соревнованию с Россией еще в 2002 году. Но далеко неясно, что может выиграть Саудовская Аравия в долгосрочном плане при таком обвале рынка: вернуть доходы будет нелегко. Добавлю, что многие экспортеры нефти в ОПЕК и вне ее оказались пострадавшими «невинными байстендерами». Они несут колоссальные бюджетные потери во время пандемии и рецессии и не имеют возможности повлиять на свое положение.
У России свои сложности по добыче, и ее бюджет существенно зависит от нефтяных доходов, но у нее есть финансовые резервы. Да и в целом у страны свои традиционные методы выживания в случае кризиса, включая психологическую устойчивость.
Видимо, ближайшие несколько месяцев покажут, как страны смогут одновременно управиться с шоком пандемии, социальной изоляции, рецессии и ценовым шоком на нефтяном рынке. Хотя должны пойти вниз также цены на другие сырьевые товары, и не только сырьевые.
Мы знали, что живем в «интересное время», как говорится в китайском, кажется, негативном пожелании. Но теперь идет великая сушь – посмотрим, как на эту новость отреагируют мировые политические джунгли.
