Мобилизация и пандемическая трилемма
Елена Ларина, Владимир Овчинский
Для выживания и процветания нашей страны необходим новый общественный договор
Коронавирусный кризис вынуждает основательно переоценить принципы, согласно которым функционируют современные власть, общество и экономика. Как отмечает ряд западных политологов и экономистов (Мэтью М. Кавана, Гарольд Джеймс и др.) пандемия COVID-19 выявила трилемму («несовместимую троицу»): невозможно одновременно иметь здоровое, с медицинской точки зрения, общество, здоровую экономику и здоровую демократию.
Под этим подразумевается, что если мы хотим, чтобы самолёты продолжали летать, а рестораны и пабы оставались при деле, большому количеству людей придётся болеть и умирать. С другой стороны, если мы прекратим эти виды деятельности, экономический спад будет гораздо более серьёзным, чем глобальный финансовый кризис 2008 года, а уровень безработицы — таким же, как в период Великой депрессии, или даже гораздо выше. Многие предприятия, особенно небольшие магазины, рестораны и точки оказания услуг, которые сейчас официально закрыты лишь «временно», фактически не откроются никогда.
Учёные либеральной школы полагают, что «миру демократии» удастся обойти эту трилемму с помощью привычных механизмов преодоления крупных кризисов.
Но реальность такова, что трилемма не может быть урегулирована «обычными средствами». Её преодоление не даст результата без мобилизационной стратегии для любого типа общества.
Начинать надо с решения неотложной чрезвычайной ситуации в области здравоохранения. К сожалению, за последнее десятилетие многие страны взяли курс на жёсткую экономию в этой сфере под флагом «оптимизации медицинских услуг». Результатом стало сужение (вплоть до разрушения) институтов государственного сектора, которые необходимы для преодоления таких кризисов, как коронавирусная пандемия.
Мобилизация предполагает наличие стратегии восстановления и построения государственной медицины, рассчитанной не на финансовую прибыль, а на готовность обеспечить гражданам качественное и своевременное оказание медицинских услуг вне зависимости от уровня их доходов, страховых накоплений, социального статуса.
В крупных городах должны быть созданы резервные инфекционные центры (с резервом оплачиваемого медицинского персонала), которые могут быть «распечатаны» при самых первых сигналах о начале той или иной эпидемии.
Стратегия мобилизации не должна допустить ошибок периода после 2008 года, когда спасательные меры позволили крупным финансовым структурам и корпорациям получить ещё большую прибыль сразу же после завершения кризиса, но не смогли заложить основу для надёжного и всеобъемлющего восстановления уровня жизнедеятельности основной части населения, уменьшения неравенства и нищеты.
Теперь, когда в период пандемии государство снова стало играть ведущую роль, оно должно разработать такие меры, чтобы направить крупные компании на создание стоимости вместо извлечения стоимости, поощряя инвестиции, способствующие устойчивому росту экономики и увеличению количества рабочих мест, наряду с роботизацией трудоёмких производств.
Не менее важным, а, может быть, и главным элементом постпандемического мобилизационного проекта должно стать восстановление демократических принципов организации общества после жёстких ограничительных, карантинных мероприятий.
Как явствует из мониторинга состояния климата, глобальный системный кризис будет происходить на фоне гораздо большей, чем раньше, неустойчивости среды обитания.
Сегодня уже с уверенностью можно сказать, что сформированный ещё в XVIII веке и закреплённый по итогам Второй мировой войны мир, который базировался на правовом суверенитете государств, стремительно уходит в небытие, оставляя после себя поля конфликтов, сферы противоборств и т.п.
Уже сегодня, пока ещё негласно или, по крайней мере, негромко, сильные мира сего на всей планете склоняются к признанию одного-единственного права — права сильного. Если раньше между войной и миром пролегала чёткая и ясная граница, то теперь по всей планете множатся гибридные войны, «нечёткие» конфликты, «тёплые» противоборства и другие состояния, которые выглядят, как мир, но на самом деле являются войной.
В мире, где постепенно нормой становится мировойна, недостаточно иметь грозное привычное оружие в виде ракет, бомб, самолётов, подводных лодок и т.п. Всё чаще в конфликтах их участники выступают «под чужим флагом» или, используя третьи силы, применяют кибероружие, средства манипулирования сознанием, инструменты управления поведением, санкции и другие инструменты «гибридных войн».
В этом неуютном, жестоком и неустойчивом мире вчерашние преимущества превращаются в сегодняшние риски, чреватые завтрашними уязвимостями. Нам, россиянам, надо задуматься о том, что, занимая примерно девятую часть территории суши и располагая примерно 20% возобновляемых и невозобновляемых ресурсов планеты, Россия имеет менее 2% населения и 3% валового внутреннего продукта глобального мира, а также примерно полупроцентную долю в высокотехнологичном экспорте.
Сегодня, и это ни для кого не секрет, в мире имеются могущественные группы, рассматривающие Россию как последний и самый лакомый ресурс для прорыва (или побега) в завтрашний мир.
Когда закончится период добровольной самоизоляции, и миллионы россиян выйдут на работу, они увидят порушенные бизнесы, работающие из последних сил заводы, порванные внутрироссийские и международные логистические цепочки, нарушенные схемы разделения и кооперации труда и производства.
По сути, весь мир (и Россия здесь — не исключение) уже оказался в чрезвычайной ситуации глобального кризиса. Для нас эта ситуация усугубляется критическим падением цен на энергоносители, металлы, некоторые виды продукции химической промышленности, экспортируемые Россией. Впереди — и надолго! — маячат «тощие» годы.
Проще всего предъявить за это счёт власти — тем более, что он будет в значительной степени оправдан. Достаточно вспомнить о пенсионной реформе, горе-оптимизации систем здравоохранения и образования по всей стране, о так и не ставшей реальностью модернизации ведущих отраслей экономики на основе высоких технологий.
Положа руку на сердце, проблема заключается вот в чём. Многие сегодня, включая молодёжь, не жившую при социализме, с ностальгией вспоминают СССР. Об этом свидетельствуют опросы общественного мнения, фиксирующие в течение последних пяти лет неуклонный рост подобных настроений. Однако надо честно признать и вспомнить, что, когда 25 декабря 1991 г. в Кремле спускался флаг СССР и поднимался триколор, никто — ни коммунисты, ни рабочие, ни сельские труженики — не протестовал и не пытался защитить советское государство.
В последние годы с немалой степенью лукавства девяностые годы называют «лихими» и даже «проклятыми», когда новые хозяева жизни, что называется, «ураганили» и расхищали народную собственность. Но мало кто сегодня знает, что в этот период приватизация была проведена по цене примерно 2-4% от действительной ценности производственного и ресурсного потенциала нашей страны.
Делалось это не на основе силового подавления массовых протестных выступлений, а на базе неформального, негласного общественного договора между тогдашней властью и российским населением. Сильные мира сего получили возможность за бесценок скупить страну, а население бесплатно стало собственником жилого фонда, получило возможность торговать на толкучках и блошиных базарах, стыдливо называемых розничными городскими рынками, а также покупать в магазинах «ножки Буша», опасный для здоровья спирт «Ройял» и другие «чудеса» потребительского квазикапитализма. Иными словами, имел место общественный договор между населением и сильными мира сего. Последние могли утилизировать наследство СССР, а население — бесплатно получить крышу над головой и свободно делать всё, что угодно, без поддержки и помощи государства.
В XXI веке удалось повернуть вспять откровенное разграбление природных ресурсов и прочего национального достояния России. Понемногу, хотя и с большими потерями, начали возрождаться промышленность, строительство, транспорт, был преодолён развал в армии и других силовых структурах. Начала обновляться инфраструктура российских городов и сёл, строятся и модернизируются автомобильные дороги.
И здесь надо честно признаться, что всему этому в значительной степени способствовала мировая рыночная конъюнктура. Цены на энергоносители не просто повысились, а выросли в разы. Новая версия негласного общественного договора закрепила эти обстоятельства. Народ и власть договорились о том, что власть обеспечивает подавляющей части населения устойчивый (для некоторых слоёв нашего общества — весьма значительный) рост доходов, а также возможность удовлетворения потребностей в путешествиях, занятиях спортом, культурном досуге и т.п. В свою очередь, сильные мира сего с согласия населения смогли гораздо шире, чем раньше, увеличивать свои доходы в рамках «российского экономического чуда», как его назвали на Западе в первое десятилетие XXI века.
Таким образом, вплоть до последнего времени отношения между сильными мира сего и населением РФ базировались на неформальном, то есть не закреплённом в законах, общественном договоре. В значительной степени именно поэтому не только «Единая Россия», но и оппозиционные силы, по большому счёту, солидаризировались с внутренней и внешней политикой государства.
Сегодня, перед лицом множащихся кризисов надо честно и прямо признать, что действие этого формального общественного договора в России закончилось. Для того, чтобы провести мобилизацию потенциала нашего общества, во всём его разнообразии и всей полноте, необходимо срочно достичь нового неформального договора между власть предержащими и населением.
Мобилизация в сложившихся глобальных условиях и реалиях России 2020 года не может быть осуществлена ни на основе обращения ко Всевышнему, ни на основе апелляции к славной истории, ни на основе агитационных кампаний и решений, которые, ничего не меняя по сути, будут требовать от народа дополнительных жертв и усилий.
Главная угроза: не только для разработки или, тем более, реализации мобилизационных планов, а просто для стабильности страны, — заключена отнюдь не в несистемной оппозиции. Она в том, что миллионы россиян, как свидетельствует статистика, уже в конце 2010-х годов ушли во «внутреннюю эмиграцию», перестав участвовать в выборах, стараясь уйти из-под налогообложения и не требовать ничего: ни хорошего, ни плохого, — от государства.
Реалии России таковы, что быстрая, подлинная и эффективная мобилизация может быть осуществлена не помимо государства, а обязательно под руководством и при непосредственном участии государства. Поэтому нет сегодня задачи важнее, чем вывести россиян, в особенности их наиболее профессиональную и энергичную часть, на диалог, а затем — и на заключение нового общественного договора, необходимого для выживания и процветания нашей страны. В основе него должна быть, и это показывают все проводимые иногда противоположными по своим убеждениям и задачам, центрами изучения общественного мнения, широко и чётко понимаемая, а главное — реализуемая на деле СПРАВЕДЛИВОСТЬ!
