ГИМАЛАЙСКАЯ БОРЬБА
Почему не стоит верить сообщениям о жестоких столкновениях на индийско-китайской границе
Ведется обстрел из тяжелого оружия, сотни раненых, стороны стягивают к границе дополнительные силы, сообщается о ракетных ударах, вот-вот начнется ядерная война. Так, если верить десяткам телеграм-каналов, выглядела ситуация на индийско-китайской границе пару недель назад. Несмотря на то, что два стратегических партнера России вроде бы готовились стереть друг на друга в ядерный пепел, российский МИД хранил молчание. Объяснялось это просто: предвоенная ситуация существовала только в воображении авторов каналов и их преданных читателей в русском сегменте Telegram-а, ну и у новостников нескольких СМИ третьего эшелона. Даже в Пекине и Нью-Дели о грядущей войне были не в курсе.
Индийско-китайская граница, конечно, не самое спокойное место на Земле. Ее линия была проведена еще в колониальные времена: после Синьхайской революции 1911-12 гг. Тибет объявил о полной независимости, и секретарь по иностранным делам Британской Индии сэр Генри Мак-Магон, воспользовавшись случаем, подписал с тибетскими властями чрезвычайно выгодный для британцев договор о границе. Согласно этому договору, Индии отходила большая территория в восточном секторе – нынешний штат Аруначал-Прадеш, который раньше считался Южным Тибетом. После того, как Индия в 1947 году получила независимость, а уже коммунистический Китай вернул в 1950-м контроль над Тибетом, возникла сложная ситуация. Нью-Дели и Пекин клялись друг другу в вечной дружбе, при этом индийцы утверждали, что раз уж граница установлена, то нечего ее менять, а китайцы, в свою очередь, указывали, что Тибет всегда был частью Китая и что бумаги, подписанные временным сепаратистским правительством, имеют крайне сомнительную юридическую силу.
До поры до времени ситуация оставалась стабильной, но противоречия между союзниками постепенно нарастали. И тут как нельзя кстати пришелся давний пограничный спор, тем более что индийцы утверждали свой контроль над спорными территориями явочным порядком, размещая там пограничные посты и даже переходя кое-где линию Мак-Магона. КНР рутинно выпускала бесконечные предупреждения, что в Нью-Дели, не понимая стратегической культуры соседа, расценивали как признак бессилия. Пекину же было позарез важно сохранить под своим контролем кусок территории в западном секторе границы – Аксайчин, через который проходила стратегически важная дорога, соединяющая Тибет и Синьцзян.
Китайское терпение лопнуло после того, как взвод индийских гуркхов обосновались в долине реки Галван в Аксайчине, перерезав заодно путь снабжения китайских погранпостов. Противостояние длилось четыре месяца: индийцы снабжали окруженных гуркхов при помощи вертолетов, подбрасывая им заодно подкрепления. Все кончилось в октябре 1962-го, когда китайцы решили наконец преподать соседу урок. Пограничная война получилась короткой и очень обидной для индийского самолюбия: китайцы разгромили войска противника почти вдоль всей линии границы, демонстративно заняли Аруначал-Прадеш и столь же демонстративно оттуда вышли, сохранив лишь стратегически нужный им Аксайчин.
С тех пор в индийских политических и военных элитах поселилось стойкое недоверие к Китаю, который сперва долго и нудно предупреждает, а затем внезапно бьет. Это недоверие сопровождалось пониманием, что этот сосед никуда не денется и надо учиться жить рядом. Постепенно страсти улеглись, в 1980-х стороны решили, что мухи отдельно, а котлеты отдельно, и начали развивать экономические связи, отложив пограничный вопрос на потом. В результате возникла странная ситуация: Китай для Индии – импортер номер один, товарооборот растет бешеными темпами, но при этом военные с обеих сторон активно строят приграничную инфраструктуру и готовятся на всякий случай к войне. Пограничные стычки до недавнего времени были обычным делом. В 2017-м произошел конфликт на плато Доклам, мировые СМИ пестрели заголовками типа «Индия и Китай на грани войны»; но не прошло и года, как индийский премьер Нарендра Моди встретился с Си Цзиньпином в китайском Ухане, и с тех пор на границе было спокойно – до этого мая.
Обычно все эти суровые пограничные схватки проходят следующим образом: индийцы и китайцы обхватывают друг друга и начинают в буквальном смысле переталкиваться, стараясь случайно друг друга не ударить и фиксируя весь процесс на видео. Толчки корпусом (но осторожные), захваты вокруг талии (но не за одежду), никаких ударов – все происходит под камеры, и главное – не дать повода для обвинений в агрессивном поведении. Изредка доходит до более интенсивных толчков, тычков и даже ударов по ногам, но стоит кому-нибудь упасть, все тут же отходят в сторону и делают вид, что человек сам споткнулся. В ход также идут камни. Это разрешенный прием: поди разбери, кто конкретно метнул булыжник из толпы. Именно после перекидывания камнями стороны заявляют о десятках раненых – в основном с рассечениями, ссадинами и ушибами, и неизменно заверяют, что печальные инциденты на границе последствий для двусторонних отношений иметь не будут, ситуация под контролем.
Очередной раунд гималайской борьбы в начале мая – на перевале Наку-Ла в Сиккиме и возле озера Пангонг-Цо в Ладакхе – освещался в индийской прессе во всех подробностях, с умеренным нагнетанием напряженности: подробно описывались сами драки, делался особый акцент на носе китайского майора, разбитом храбрым индийским лейтенантом, тревожно сообщалось о пролете вертолетов с китайской стороны границы и о том, что китайские пограничники устроили дополнительный лагерь в долине реки Галван – той самой, памятной по 1962 году. Возможно, дело в том, что индийской прессе отчаянно не хватает новостей на самоизоляции, и журналисты хватаются за любой более-менее пристойный инфоповод. Но проблема в том, что эти тревожные новости про трудные будни на гималайских перевалах ложатся на подготовленную почву. Многих в индийских политических элитах – как оппозиционных, так и находящихся сейчас у власти, – волнует вопрос, не слишком ли сильно премьер Моди увлекся «уханьским духом» и не кренится ли Индия в сторону Китая сейчас так же, как кренилась она в сторону США при предыдущем премьере Манмохане Сингхе, и если да, то не пора ли вернуть корабль индийской внешней политики на устойчивый киль стратегической автономии. Политиков пугает и рост китайского влияния в регионе: первой выйдя из пандемии, КНР щедро делится с болеющими соседями масками, медицинским оборудованием и бесценным опытом, зарабатывая себе политические очки. Индия, и без того очень болезненно относящаяся к любым вторжениям в свою сферу влияния, воспринимает любые китайские инициативы в Южной и Юго-Восточной Азии с подозрением.
Правых и виноватых в этой истории нет: двум великим державам тесно друг рядом с другом. Гималаи в целом служат эффективным разделителем, но пограничная проблема будет портить отношения Пекина и Нью-Дели до тех пор, пока наконец Индия и КНР не договорятся о границе. Так что поводов поговорить о грядущей ядерной войне у отечественных блогеров-алармистов будет еще много.
