MITROFANUSHKI FOREVER
О том, надо ли учить иностранному языку в российской школе
«Россия является великой независимой страной, а не колонией», — поэтому в ней не должно быть обязательного ЕГЭ по иностранному языку. Кроме того, такой экзамен, вы удивитесь, противоречит Стратегии национальной безопасности страны. Таковы аргументы Национального родительского комитета (НРК) против введения такого экзамена.
Это достаточно консервативная организация. У нас ведь в верхах считается, что никакого «прогрессизЬма» в НКО, причастной к школьному образованию, не должно быть ближе, чем на пушечный выстрел. Сейчас на ее сайте заглавным лозунгом висит протест против «принудительной вакцинации детей» (ничего, что в этой части «комитетчики» сходятся со Свидетелями Иеговы (организация запрещена в России), запрещенной в РФ и преследуемой уголовном порядке организации?). Сейчас НРК празднует победу: обязательного ЕГЭ по иностранному языку не будет, как планировалось, в 2022-м. Новые сроки не обозначены, скорее всего, такого экзамена не будет вообще в обозримом будущем.
Могут быть довольны те, кто в ответ на разговоры про наших туристов, которые не могут ни на каком языке даже себе еду в ресторане заказать, обычно отвечают: мол, если какие-то там турки или египтяне хотят наших русских денег, то пусть учат наш язык. А не мы хотя бы английский, который давно уже стал главным языком международного общения.
Придумал, что примечательно, сделать обязательным ЕГЭ по иностранному языку президент Медведев. Что, разумеется, пагубно сказалось на судьбе этого предложения, как и на всех других его предложениях: введение такого экзамена (первоначально речь шла о 2020 годе) перенесли после того, как Медведев перестал быть президентом. Странно, конечно, в нынешнее время ставить изучение чужих языков на одну доску с колониализмом, но консерваторы и мракобесы в каждой стране сегодня развлекаются и сходят с ума по-своему. Мы все-таки еще не наигрались в «осажденную крепость».
Хотя официальная позиция Минпроса отнюдь не политическая — наша система образования не готова к качественному преподаванию языков, особенно в сельских отдаленных школах — за всем этим угадывается все то же желание оградить от «тлетворного влияния», с которым традиционно, еще с советских времен, у многих ассоциируется знание иностранных языков.
Они всегда воспринимались, в первую очередь, как «язык вероятного противника». Поэтому до Великой Отечественной в советских школах налегали в основном на немецкий, а в годы «холодной войны» стали налегать на английский.
Также все советские (они до сих пор в нашей школе живее всех живых) методики обучения иностранным языкам были нацелены на изучение их как «мертвых языков» типа латыни. Задача максимум — научить читать и переводить со словарем политические и технические тексты: вдруг что полезное удастся вычитать для народного хозяйства. Мы в школе читали газету английских коммунистов Morning Star, реже АПНовскую «Moscow News» (поскольку английский там был примерно, как французский в «Войне и мире» Льва Толстого — то есть не очень грамотный). И у нас даже были уроки технического перевода, что по нынешним временам, мне кажется, уже почти невозможная роскошь.
Разговорная речь и общение на бытовые темы никогда не ставились в качестве задач обучения. Поэтому с бытовой лексикой у наших людей всегда была и есть беда. Путешествия за границу в советскую пору, как известно, не предполагались. А кого выпускали — рядом всегда был ответственный товарищ, который и общаться «поможет», и «провокации» предотвратит.
Что касается «неготовности» системы образования, то это как с «неготовностью к демократии». Она постоянная и с нами навсегда. Что ж мешало подготовиться за десять лет? К тому же в год, когда в экстренном порядке все, включая в том числе многие «отдаленные сельские школы», относительно успешно перешли на обучение онлайн. И в этом онлайне можно обнаружить множество любых языковых обучающих программ. К телемедицине «отдаленные сельские районы», например, считаются у нас вполне уже подготовленными, потому что оптимизация и «денег нет», а к обучению «вражеским языкам» — нет. Потому что — не фиг.
Сейчас такое время, что считается нужным снова возводить стены, особенно в информационном пространстве, а знание языков эти стены снижает или рушит даже.
А если наш человек, попав за границу со знанием языка, еще и насмотрится и глубже поймет, как устроена жизнь в иных странах, а потом начнет критически сравнивать с тем, как у нас? Отсюда — крамола, фронда, неуважительное отношение к политике нашего государства, антипатриотические настроения и гундеж, разговорчики про «пора валить». А так – куда ты свалишь безъязыкий-то. К тому же от «топиков» по английскому языку про то, что «London is the capital of Great Britain» можно доизучаться до того, чтобы украсть у нашей родины денег, да и свалить туда, откуда выдачи нет.
Не случайно в Лондонграде осели не менее 300 тысяч русских. Не учили бы их языкам в советских спецшколах, они бы дальше Киева или Риги теперь не убежали, — убеждены наверняка какие-нибудь охранители.
Или вот еще угроза свободного общения с коллегами в научном мире: это ж вообще прямая дорожка к шпионажу и госизмене.
Кстати, наши ученые в массе своей блестящим знанием иностранных языков не отличаются. И по-своему странно, что на фоне победы идей НРК еще не пересмотрена задача в рамках нацпроекта «Наука» добиться того, чтобы Россия вошла в пятерку стран по цитируемости в научных журналах. Которые, как назло, практически все — на ненавистном английском. Впрочем, задачу перевода можно поручить в дополнение к общему «кураторству» контактов с иностранцами «первым отделам». Заодно проследят, чтобы госизмена не прокралась. Они же охотно могут взять на себя и ведение всей электронной переписки с иностранными коллегами. Как бы от имени ученого. Так, к примеру, пакистанские спецслужбы недавно придумали заводить женские аккаунты в соцсетях (фотки симпатичные, разумеется), чтобы выманивать у индийских военных всякие секреты. Работает!
При том что почти 90% наших кандидатов и докторов наук вроде как владеют английским (было такое исследование «вышки» пару лет назад), речь идет в основном о самом примитивном уровне. Свободно владеют этим языком не более 15%, могут свободно читать профессиональные тексты, но испытывают проблемы в устной и письменной речи, почти треть (28%). Еще примерно столько же могут только читать тексты по своей специальности. И все.
На массовом уровне картина еще хуже. Хоть как-то (как правило, на уровне много ниже среднего) владеют иностранным языком не более 20% населения, но лишь примерно 5% владеют им более-менее свободно. При этом практически во всех школах преподавание иностранных языков есть. А результата от такого преподавания, получается, никакого нет. Если потом в вузе не учат языку дополнительно, то люди быстро забывают даже школьные знания.
Тем более, что у нас, к примеру, не принято демонстрировать иностранные фильмы с субтитрами (тоже с советских времен), что очень помогает в изучении и поддержании знания языков.
Наша страна на одном из последних мест в Европе по знанию иностранных языков. Любопытно, что низким уровнем знания «чужих» языков на нашем континенте отличаются как раз бывшие империи — Испания, Британия, Франция. Хотя сейчас, на фоне свободного передвижения людей (туристов, работников) по Европе (не в этом году, конечно), большого числа студенческих программ обмена, а также включения иностранных языков в школьные образовательные стандарты, эта проблема быстро решается. Для молодого поколения европейцев в порядке вещей знать даже не один, а несколько иностранных языков.
При этом большинство россиян (две трети, по данным ВЦИОМ) убеждены в необходимости языки учить. Так что низкий уровень школьного их преподавания в этом смысле ожиданиям большинства граждан не соответствует. Однако кураторы образования и консервативные «общественники» считают, что они лучше знают, как и чему надо учить наших детей. И это касается не только иностранных языков, конечно.
P.S. Кстати, в классической комедии Дениса Фонвизина «Недоросль» бездарного и ленивого Митрофанушку все-таки пытались учить, как минимум, трем предметам. Следуя еще петровскому указу об обязательности образования для дворян, без чего те не имели права ни поступать на службу, ни даже жениться (собственно, такие неучи дворянского происхождения и назывались «недорослями»). Математику ему преподавал отставной сержант Цифиркин, русскую грамматику — семинарист Кутейкин, а французскому (главному тогда иностранному языку для знати) его учил бывший кучер немец Вральман. Сами полуграмотные, эти «учителя» его так ничему и не научили, что, впрочем, не помешало потом Митрофанушке пойти на госслужбу. Но обязательных «ЕГЭ» даже у него, как видим, было все же три.
