ЛОЗУНГ «ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ» ПОЛУЧАЕТ ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ
Рано или поздно в России возродится местное самоуправление
Выстраивание «вертикали власти», которая скоро вот уже третье десятилетие пронизывает всю Россию, сопровождалось последовательным ограничением местного самоуправления — именно в силу его самостоятельной, самодеятельной природы.
Безусловно, отчасти этот процесс был реакцией государства на частичный захват местного самоуправления организованной преступностью как порой единственной силы в условиях уничтожения государством производств и вымаривания населения.
Играла свою роль и естественная ненависть на глазах дичающих строителей сословного общества (да еще и в форме блатного феодализма) к последним остаткам советской цивилизации.
Однако главным все же представляется прямой и обнаженный, как пресловутая вертикаль, вопрос о власти: кто кого? И то, что народ во время действия неформального «общественного пакта Путина» («вы и задумываться не смеете о власти, пока у вас потихоньку восстанавливается уровень потребления») и не помышлял «вернуть себе Россию», не посягая даже на простой контроль за бюрократией, ее отнюдь не расхолаживало: «Карфаген должен быть разрушен», остатки советской цивилизации — вытравлены из всех щелей.
И не только из образования и здравоохранения, но и из системы местного самоуправления.
Денег у него не было и в 90-е, — но когда нефтедоллары стали наполнять власть и просачиваться с федерального на региональный уровень, местное самоуправление в целом заботливо отгородили от «иноземной заразы».
Финансовый голод гармонично дополнялся постепенным урезанием реальных возможностей, отправкой под суд избранных мэров от «не тех» политических партий, а затем и распространением института «сити-менеджеров», даже на институциональном уровне почти полностью выведенных из-под контроля народа.
Апофеозом и вместе с тем символом этого процесса казался честный уход в отставку молодого сити-менеджера небольшого города в Костромской области, просто забывшего о необходимости подготовиться к отопительному сезону и искренне признавшегося в этом горожанам, — но затем началось создание городских округов.
Его идея была простой: ради упрощения и удешевления администрирования искусственно включить в состав городов все близлежащие села, деревни и поселки. В результате их относительно небольшое население лишилось даже теоретической возможности быть представленной в органах «местного самоуправления» и хотя бы высказывать свои интересы, — а в его отношении усилился самый открытый и беззастенчивый произвол во всех сферах жизни, от организации новых свалок для мусора до строительства многоэтажек в тихих дачных поселках.
Окончательным оформлением уничтожения местного самоуправления как такового (независимого от государственной власти в силу непосредственного выражения воли и интересов местных жителей) стало включение в Конституцию положения о единой системе публичной власти, призванное, насколько можно судить, окончательно закрепить прямое подчинение местных властей региональным.
Результатом превращения местного самоуправления фактически в фикцию (наиболее рано и полно оно был проведено в Москве — еще Лужковым) стало лишение людей возможности защищать и реализовывать свои даже самые насущные интересы.
Загнивание бюрократии и превращение ее в систему одичалой власти, фальсифицирующей даже «открытые слушания» по разнообразным строительным вопросам, лишило основную часть населения России возможности даже просто информировать власть о своих проблемах: законные сигналы она последовательно игнорирует (а то и карает за их использование, как за одиночные пикеты в Москве), а от отчаяния нарушающие закон сигналы, пока они не набирают архангельских, хабаровских или башкирских масштабов, агрессивно и с наслаждением подавляет.
Таким образом, единственной формой диалога с властью, который она оставила народу России и который доступен ее восприятию в ее нынешнем виде, является массовое, исчисляемое десятками тысяч протестующих публичное мероприятие, почти неминуемо прямо и явно нарушающее закон (к чему автор, естественно, ни в коей мере не призывает).
Понятно, что абсолютное большинство повседневных проблем граждан России не являются настолько острыми и общими, чтобы вызвать массовый протест, схожий с протестами против свалки в Шиесе, ареста Фургала и уничтожения священной горы Куштау.
Реакцией на этот тупик стало растущее стремление людей самим решать свои проблемы, внешне проявляющееся в росте волонтерства и общественного (и лишь в силу безысходности политического) активизма, а на деле — в росте самостоятельности граждан страны. Никого уже не удивляют сообщения, например, о том, как чиновники заставляют людей разрушать отремонтированные ими дороги и выплачивать за это штрафы (или уничтожают зеленые насаждения у подъездов в городах), — однако фактом является то, что еще 10 лет назад люди в массе своей и не пытались восстанавливать дороги и заниматься благоустройством, наивно полагая, что для этого есть власть и уплачиваемые этой власти налоги.
Одичание власти и утрата ей даже простой адекватности — важнейший фактор, подталкивающий людей к объединению, и это объединение нарастает (разумеется, мы не рассматриваем здесь фиктивное выращивание «общественного активизма на бюджетные деньги», ставшее одним из наиболее зрелищных видов бюрократического спорта). Оно носит подчеркнуто внеполитический характер: наученные горьким опытом, люди боятся стать «расходным материалом» циничных и компрометирующих все вокруг политиканов и объединяются лишь для решения конкретных проблем повседневной жизни.
Но этих проблем становится все больше — и они уже сейчас покрывают собой почти всю повседневную жизнь человека даже в богатейшей и обеспеченнейшей Москве: от крайней затрудненности получения квалифицированной медицинской помощи до угрозы радиоактивного заражения, от безумной прокладки через жилые кварталы скоростных магистралей с поворотами под прямым углом до простейшего лишения людей средств к повседневному существованию, от внятно ощутимой угрозы от безумного числа инокультурных мигрантов до диких штрафов в прямом смысле слова почти за все.
Это ставит даже предельно разобщенных жителей мегаполисов перед прямым выбором: объединяться ради решения своих проблем или быть уничтоженными в той или иной форме. Ощущение этого выбора нарастает — и, похоже, нас уже в обозримом будущем ожидает волна стихийного возрождения местного самоуправления в виде не выхолощенных формально-бюрократических скорлупок официальной власти, а «живого творчества масс» — объединения людей ради решения их проблем, охвативших в силу неадекватности власти все сферы их повседневной жизни.
Из современного активизма и массовых протестов, которые только начали сотрясать страну (и будут «раскачиваться» неспешно и медленно, ибо русские, как известно, запрягают долго), вырастут новые Советы как непосредственная власть самого народа, — как стихийная, самодеятельная власть снизу взамен сгнившей и все более откровенно враждебной власти сверху.
Поэтому лозунг «вся власть Советам!» на глазах наполняется жизнью, — пусть даже пока и в отсутствие самих называющихся так органов.
