ОТ ЛЮБВИ ДО НЕНАВИСТИ
О «химии» отношений в большой политике
Сейчас отношения между странами порой так же персонифицированы, как если бы на дворе были Средние дремучие века. Хотя и ту пору бывали мудрые поступки. Но если уж один правитель невзлюбил другого, то наверняка жди войны. И наоборот. От скольких кровавых войн спасли людей, скажем, вовремя (да хоть бы и под давлением, пусть так) заключенные браки! И не сосчитать.
Взять хотя бы Ивана Грозного. Если бы он и впрямь женился на английской царевне Елизавете, к которой, говорят, сватался, как бы повернулась не только английская, но и наша история.
У царя из далекой, почти мифической для Запада Руси, конечно, шансов было изначально маловато, признаемся. Тем более что к Елизавете сваталось чуть ли не пол-Европы. Но вдруг! От решающего поворота истории, возможно, нас отделял всего лишь один каприз юной девицы. И не были бы мы с Англией вечными врагами (с перерывом разве что на две мировые войны в ХХ веке). Хотя потом наши монархии все же породнились, как с Данией, но, увы, видимо, слишком поздно. Не срослось.
Или вот королевич польский Владислав IV. Ведь почти уже возвели его на московский престол в 1610 году, и даже правители московские (правда, сильно временные) после свержения Василия Шуйского подсуетились, отчеканили монету в честь «Владислава Жигимондовича». Ну, женился бы на той же Марине Мнишек (она несколькими годами ранее аж неделю успела побывать русской царицей). Чай двух Лжедмитриев мужей пережила, и этого бы стерпела, не сахарная, не растаяла бы. Тем более что на второго мужа она в письмах сама же жаловалась отцу Владислава польскому королю Сигизмунду, а также просила его помочь ей занять Москву. Во был бы крутой поворот! А всего-то надо бы Владиславу принять православие. Сейчас бы никто над таким пустяшным шагом даже и не раздумывал бы. Вон Меган Маркл ради своего принца мигом переметнулась в англиканскую церковь. Даже брови не подправила.
Но нет, тогда папа Сигизмунд был против. Принципы, понимаешь, они же шляхетская спесь. С тех пор так и живем с поляками по соседству. А могли бы стать супердержавой не то что от моря до моря, как мечталось Речи Посполитой, но от океана (Тихого) до океана (какого угодно).
В наше время «химия» личных отношений государственных лидеров тоже играет далеко не последнюю роль. А для стран, так сказать, «лидерских» так и вовсе первую.
Вся их внешняя политика в какой-то мере становится производной от рефлексии первого лица. Его фобий, комплексов, геополитических мечтаний, личных отношений с другими сильными лидерами.
Не заприметь в свое время перспективного Горбачева «железная леди» Маргарет Тэтчер, может, так и остался бы он под влиянием дядек типа Егора Лигачева, как средневековый царь пребывал под влиянием своих постельничих, а султан — своих евнухов. А не найди вовремя контакт Путин с турецким Эрдоганом, а тот ведь парень непростой — может, уже и до большой войны бы дошло. С другой стороны, не окажись во главе Турции этот мачо Эрдоган, так и торговали бы с нами спокойно помидорами и ни о чем больше не беспокоились.
Или вот Америка до сих пор не может понять, что такого увидел президент Буш-младший в глазах Путина, когда встретил его на саммите в Любляне в 2001 году. А он ведь увидел его душу и «понял, что этому человеку можно верить». И вполне ничего себе были тогда наши отношения с Америкой. А если бы Владимир Владимирович тогда, скажем, взгляд отвел? Стали бы ссориться по пустякам, а дошло бы, глядишь, и до крупного.
А вот с Обамой у нашего президента отношения не сложились с самого начала. То ли потому, что у того уши чуть оттопырены, то ли потому, что в глазах чернокожего человека с его специфическим культурным и ментальным бэкграундом изначально слишком ярко светилось вот это вот «Black lives matter, а вас, белых, мы на шесте вертели», то ли еще почему.
А вот с Дмитрием Анатольевичем Обама ладил вроде, хоть в Гарварде тот его однокашником и не был. Химия опять же.
Сейчас в этой Америке, четырехлетние политические циклы в которой задают тон политике по всему миру, да и в кремлевских кабинетах приходится всякий раз выстраивать новые схемы, чтобы приспособиться к такой политической нестабильности, все пока идет к тому, что вместо Трампа в Белом дом въедет Джо Байден. Ему в конце ноября стукнет 78 лет. К взбалмошному бывшему нью-йоркскому девелоперу во главе сверхдержавы мы худо-бедно уже притерлись. Отношения стали только еще более скверными, чем при лопоухом Обаме.
Но если бы оставить нашего нацлидера с американским рыжим наедине где-нибудь в сибирской тайге, заменив хотя бы на время Шойгу на Трампа, то уверен, они бы за неделю порешали все мировые проблемы и вышли бы из тайги приобнявшись, как два закадычных друга. Видно потому что — химия между ними есть.
Как сложится со стариной Байденом — бог весть. В нем ведь доминирующая черта характера, кажется, именно та, что он — старик. Хотя ненамного старше Трампа, но энергетика явно не та. А старые люди — они специфические. Кто-то впадает в полную апатию, кто-то становится злобным на весь мир, что в данном случае особенно неприятно, поскольку у такого неадеквата будет «ядерный чемоданчик». Хотя возможно, российский рубль зря так трясется от перспектив прихода Байдена — и ассоциирующихся с ним новых жестких санкций? Может, оно все и обойдется, и новый хозяин Белого дома махнет на нас рукой — да пусть живут как хотят — как отчаиваются навязать свою волю иные старики молодым повесам с кипящими гормонами. Или, наоборот, наши отношения станут напоминать те, что бывают между соседями, один из которых злобный старикашка, которому, с одной стороны, до всего есть дело, с другой, «дедушка старый, ему все равно». Вот и пойми тогда.
Впрочем, старина Байден может стать не самой нашей большой «головной болью» на американском направлении. Поскольку если здоровье его вдруг подведет, то на смену ему придет 55-летняя Камала Харрис, сенатор от Калифорнии, в недавнем прошлом главный прокурор штата, Тетя эта их тех, про которых говорят, что «она с характером» и что «палец ей в рот не клади».
Человек властолюбивый, амбициозный. Похоже, что с быстро меняющимися принципами. Что в нашем случае может быть как хорошо (мы любим девиантных политиков), так и очень плохо, поскольку такие не прощают, не щадят и не останавливаются иногда ни перед чем во имя своих актуальных на текущий момент принципов.
Камала Харрис получила свою номинацию примерно по тому же принципу, по какому в советское время в престижные вузы набирали студентов сначала на рабфак, а потом в обход общего конкурса — по социальному происхождению, по «процентовке». Она, урожденная от матери происхождением из Индии и отца происхождением с Ямайки, может стать одновременно первой чернокожей женщиной вице-президентом (с понятными перспективами карьерного роста) и первой женщиной азиатского происхождения вице-президентом. И вообще первой женщиной на такой роли в Белом доме.
Выбирая себе такую напарницу, Байден явно думал больше о том, как ему собрать под свои знамена побольше голосов тех, кого так воодушевили погромщики из BLM, чем о том, насколько взгляды самой Харрис соответствуют тому, что сейчас нужно Америке. При этом он взял в напарники человека, про взгляды которого мало что известно, поскольку они подчас менялись весьма резко.
Кроме того, те, кто знает Харрис долго, даже отговаривали ее от того, чтобы идти вторым человеком, поскольку она вторым быть не может в силу своей натуры. Но ей бы очень подошла роль генерального прокурора страны, например. И вообще она была бы идеальным республиканским кандидатом. Хотя ее приписывают то к «крайне левому флангу» Демократической партии, то к «умеренным», — это то, что в политике легко поддается «тонкой настройке» — во имя доступа к власти. Не случайно, видимо, статью о Камале Харрис в «Википедии» в июле, когда обсуждался вопрос о напарнике Байдена, правили более 300 раз. Видимо, чтобы скрыть излишнюю «гибкость» героини статьи по целому ряду вопросов.
Когда Харрис служила еще прокурором в Сан-Франциско, она, например, резко увеличила число уголовных дел за хранение марихуаны. Зато сейчас она выступает за ее легализацию и шутит, что и сама покуривает. Будучи номинированной в вице-президенты на волне протестов чернокожих и примкнувших к ним либералов против насилия со стороны полиции в должности прокурора города, а потом штата, она непосредственно упекла в тюрьму не менее 80 тысяч чернокожих и не менее 45 тысяч «латинос», многих за не очень значительные преступления, связанные с хранением наркотиков. То есть она была довольно жестока к представителям нацменьшинств.
Впрочем, они по всей Америке составляют непропорционально большую (по сравнению с белыми) долю заключенных. Разумеется, сейчас она отрицает, что она была пристрастна к представителям какой-либо национальности. Несколько раз она отказывалась возбуждать дела против полицейских, застреливших чернокожих, — сейчас такое бы ей точно не простили. Пару раз, наоборот, выступила против смертной казни убийц полицейских. По модному нынче вопросу лишить полицию денег за «жестокость к чернокожим» ускользнула от какой-либо четкой позиции.
В должности прокурора Камала Харрис вроде бы прославилась тем, что боролась с коррупцией, в том числе в рядах полиции. Однако начало ее карьеры вряд ли можно считать девственно безупречным. В середине 1990-х годов она примерно два года находилась в интимных отношениях с тогдашним спикером легислатуры штата чернокожим Вилли Брауном, который был на 30 лет ее старше.
Формально он был еще женат в то время, хотя давно разъехался с супругой. Харрис никогда не скрывала этих отношений и как-то даже назвала Брауна «альбатросом, который вьется над моей головой». В смысле — приглядывает. Именно благодаря ему она, на тот момент начинавшая скромным клерком в прокуратуре, подрабатывавшая даже и репортером, получила первый мощный карьерный толчок, когда сначала стала членом комиссии штата по делам безработных (оклад 97 тысяч долларов в год, примерно как 170 тысяч сегодня). А потом, когда она ушла оттуда через пять месяцев работы, тот же Браун продвинул ее в комиссию по делам медицины (80 тысяч долларов в год, эквивалентно примерно 130 тысячам сегодня). Харрис во второй комиссии была самым младшим членом, туда назначали в основном маститых чиновников или отставников. Заседания она тоже посещала нерегулярно, пропустив пятую часть из них. При том что совещания на час-два проходили раз в месяц. Никакого медицинского образования у нее, разумеется, не было, она училась по юридической части. Это была чистая синекура.
С Брауном она рассталась в 1996 году, когда он стал мэром Сан-Франциско. Но карьера уже была запущена. Сама Харрис выйдет замуж лишь в 2014 году, встретившись годом ранее со своим будущим мужем (Дуглас Эмхоф, юрист, еврей из Бруклина), имевшим двух детей от первого брака на тот момент, на «слепом свидании». Их свела общая знакомая.
«Русского вопроса» Камала Харрис коснулась в своей карьере сенатора лишь однажды. Прославившись тем, что бульдожьей хваткой вцепилась в тогдашнего генпрокурора Джеффа Сешнса, назначенного Трампом, пытая его о встречах с российским послом в ходе избирательной кампании и других контактах с русскими.
Она задавала ему в ходе слушаний, не давая толком ответить, свой нескончаемый вопрос аж три с половиной минуты. После чего получила красноречивое определение от Трампа — «она противная». Хотя Обама в свое время назвал ее самой привлекательной прокуроршей. В общем — та еще штучка. Зато она умеет неплохо готовить. Ее карьера могла бы сложиться совсем по-другому.
Часто говорят, что за спиной каждого успешного мужчины стоит женщина. А вот где роль мужчины в карьере успешной женщины? Порой — загадка. Впрочем, мы отвлеклись. Резюмируем пока так: если волею судьбы Камала Харрис все же станет президентом Америки, то ее отношения с президентом России, коим в тот момент наверняка будет Владимир Путин, будут совсем не такими, как у Горбачева с Тэтчер, или у того же Путина с Ангелой Меркель (до определенного момента). Как говорится, не приведи господь.
