МАЯТНИК НАСИЛИЯ
Существует ли опасность, что армяно-азербайджанский конфликт перекинется на Ближний Восток
Новая армяно-азербайджанская война – а я думаю, что нынешний всплеск вооруженного конфликта вокруг Нагорного Карабаха (НК) можно назвать именно войной, пусть пока низкой или средней интенсивности, – выявила два обстоятельства.
Во-первых, это тесная связь между Южным Кавказом и Левантом. Напомню, что обе стороны обвиняют друг друга в заброске в зону боевых действий наемников из числа сирийских и ливийских боевиков (по некоторым данным – уже тысячи человек!), спонсируемых, возможно, региональными державами, которые к тому же направляют участникам конфликта современные вооружения. Такими сведениями располагают и некоторые глобальные игроки, обвиняющие, в частности, Турцию в причастности к этим действиям.
Во-вторых, это высокая вовлеченность в динамику конфликта многих внешних сил и одновременно – парадоксальным образом – ограниченность их миротворческих возможностей, даже если в дело вступает международное сообщество в лице ООН. Можно с сожалением констатировать, что Минская группа, уполномоченная ОБСЕ заниматься урегулированием конфликта, в последние годы не вела сколь-либо заметной деятельности.
Конечно, рано или поздно можно ожидать очередного возвращения к принятому сторонами в 1994 году режиму прекращения огня, которое продлится вплоть до очередного всплеска насилия. Иначе говоря, заработает старый «маятник насилия». Но без реального политического процесса, в ходе которого в конструктивном духе обсуждались бы практические пути решения карабахской проблемы, и проявления политической воли со стороны правящих элит глубоко замороженный вплоть до последнего обострения конфликт в лучшем случае перейдет в число даже не «спящих», а лишь «на время задремавших».
В этой связи предложу несколько чисто гипотетически возможных сценариев/рекомендаций, которые было бы полезно иметь в виду внешним игрокам. Без них конфликтующие стороны вряд ли смогут найти выход из острой и опасной для международного сообщества ситуации. Отмечу, что она особенно опасна для мира и безопасности на Ближнем Востоке в свете исключительно активной роли Турции в отношении процессов как в этом регионе, так и на Южном Кавказе, где Анкара однозначно стоит на стороне Баку. Не будем забывать в этом контексте и об Иране, который вроде бы предложил Еревану, как сообщают СМИ, поставки вооружений.
Первый. Обеспечивается прекращение огня с последующим вступлением сторон в переговоры (в двустороннем формате, но желательно с привлечением представителей НК) и далее возвращением к заморозке конфликта. Это минимум того, что может быть сделано, но необходимо, чтобы достигнутая договоренность открыла путь к реальному политическому процессу.
Важно отметить, что министр обороны Турции назвал призыв сопредседателей Минской группы к прекращению огня в НК «неискренним и неубедительным», что вызывает ряд серьезных опасений по поводу сворачивания эскалации и возвращения к режиму прекращения огня. Предложение Сергея Лаврова провести переговоры министров иностранных дел Армении и Азербайджана в Москве – реальный шаг к перемирию.
Второй. Если в ближайшей перспективе сторонам не удастся самостоятельно снизить напряжение, то для разведения сторон можно на какой-то период разместить в зоне соприкосновения вооруженный контингент России или стран – членов СНГ/ОДКБ, но для этого нужно согласие всех сторон конфликта.
Третий. Навязанное решение. Минская группа при поддержке ООН принуждает конфликтующие стороны через формат переговоров с участием международных представителей, естественно – после детального обсуждения, к принятию разработанного с соблюдением норм международного права одного из вариантов урегулирования конфликта. При этом навязывание хотя бы и с использованием санкционного и/или иного варианта давления, однозначно выгодного одной, но невыгодного другой стороне или другим сторонам, поскольку их все-таки три, ни при каких обстоятельствах не приведет к его принятию последними и вызовет ожесточенное сопротивление, так как сам конфликт связывается сторонами с интересами их выживания, носит экзистенциальный характер.
Четвертый. Среди возможных вариантов урегулирования можно выделить проект обмена территориями, который ни в коем случае не повторял бы в целом, но использовал элементы известных (и в итоге отвергнутых сторонами) версий проекта американца Пола Гоббла.
Напомню, что его первая версия «Гоббл-1» от 1992 года предполагала, в частности, передачу Армении части НК вместе с территорией истока реки, находящегося в Азербайджане, и передачу Азербайджану Мегринского коридора (и входящей в него Нахичеванской автономии), разделяющего Азербайджан и одновременно связывающего Армению с Ираном (что делало эту версию проекта заведомо неприемлемой для Еревана). Эту версию плана тогда поддержал президент США Буш-старший.
Вторая версия – «Гоббл-2» от 1996 года – предусматривала уже не перекрытие границы Армении с Ираном, а обмен района Мегри на западную часть Нахичевани; НК вместе со связывающим его с Арменией Лачинским коридором должен был войти в состав Армении, которая не лишалась бы границы с Ираном (она в данном случае лишь переносилась к северу от нынешней), при этом отходящая к Армении часть Нахичевани исключала бы стратегически опасное для Еревана соединение Азербайджана с Турцией.
Пятый. Назову, наконец, еще один проект, который был разработан российскими и американскими сопредседателями Группы по региональным конфликтам российско-американской Дартмутской конференции, среди которых я был ранее и остаюсь до сих пор. Группа, в которой представлены не только Армения и Азербайджан, но и НК, что уникально для подобного рода диалогов, которые сегодня вовсе отсутствуют, проводила регулярные встречи на российской территории в 2001–2007 годах.
Мой коллега, сопредседатель с американской стороны, ныне уже покойный Гарольд Сондерс, сыграл важную роль в разработке поясняющего наш план Рамочного документа и содействовал конструктивному взаимодействию американцев с россиянами, об отсутствии которого сегодня можно лишь сожалеть. Мы хорошо понимали, что две противостоящие концепции урегулирования – поэтапное и пакетное – в принципе несовместимы в условиях полного отсутствия хоть малейшего доверия между сторонами.
Представители НК и Армении боялись, что если будет достигнуто соглашение о возвращении занятых ими в качестве «буфера безопасности» для НК территорий, то Азербайджан достигнет своих целей и сразу же «забудет» данное им обещание о рассмотрении статуса НК. Азербайджанцы, в свою очередь, боялись, что если они пойдут на какие-либо уступки по статусу НК, прежде чем территории вернутся под их контроль, то Армения сделает все возможное, чтобы оставить их себе, подорвав суверенитет и территориальную целостность страны, признанные мировым сообществом. Взаимные страхи носили глубинный характер.
