ЧЕГО ХОЧЕТ РОССИЯ ОТ АЗИИ
Независимая газета — Дипкурьер
«Поворот на Восток» остается преимущественно федеральным проектом
В декабре стало понятно, что глобальный кризис только начинается, и контуры его еще не ясны. Будет ли это одновременно долговой и гуманитарный кризис, как долго международные границы будут закрыты, какие долгосрочные эффекты для систем здравоохранения и образования, рынков занятости будет иметь пандемия и локдауны – пока открытые вопросы. Но задачи адаптации можно решать только с ограниченным количеством неизвестных. В случае с поворотом России на Восток их, на самом деле, не так много.
Пока определенно известно, что Восток отреагировал на пандемию и справился с ней лучше стран Запада. Китай, Корея, Япония, страны Юго-Восточной Азии не только не допустили разгула эпидемии, но и смогли где-то удержать, а где-то и развивать свои экономики. Безусловно, пострадали туристические отрасли Индонезии, Таиланда, Вьетнама, но в сравнении с эффектами для ЕС и США – это локальные проблемы. Контрасты пандемии в Латинской Америке и риски гуманитарной катастрофы в целом ряде стран Африки в сравнении с аналогичными по экономическому развитию Вьетнамом, Таиландом или менее развитой Камбоджей разительны. Если из кризиса 2009 года Азия выводила за собой весь остальной мир, то по крайней мере пока Азия выходит из него сама и очень тщательно взвешивает, что делать с остальным миром: кредитовать, скупать или защищаться. Барьеры входа в Азию для тех, кто «проспал свой поворот на Восток» высоки и будут увеличиваться. Недавно подписанное соглашение о Всестороннем региональном экономическом партнерстве (ВРЭП), созданная задолго до него плотная сеть соглашений о свободной торговле между странами региона эти барьеры будут укреплять. В этой связи вопрос обновления российской политики «Поворота» встает по-новому.
«Поворот на Восток» был инициирован и обоснован в конце глобального кризиса 2009-го: уже тогда началась подготовка к российскому саммиту АТЭС и были запущены крупные инфраструктурные проекты во Владивостоке, начаты переговоры по ключевым экспортным проектам для стран Азии. «Поворот» стал самым радикальным и масштабным сдвигом в российской международной стратегии на тот момент и во многом остается им и сегодня.
Азия теперь второй, а иногда и первый рынок для российского экспорта нефти, газа, древесины, продукции АПК; азиатские инвесторы участвуют в крупных сырьевых проектах в России, делаются попытки «умножения сотрудничества» в технологических секторах. ЕС потерял «контрольный пакет» в российском внешнеторговом балансе, с Азией у России нет острых разногласий в вопросах безопасности, сотрудничество с Китаем находится на беспрецедентно высоком уровне, Россия и страны Азии связаны сетью институциональных платформ типа Шанхайской организации сотрудничества, форматом сопряжения Евразийского экономического союза и Экономического пояса Шелкового пути, региональными инициативами.
Даже нынешний кризис российско-азиатские отношения проходят в целом весьма неплохо. Взгляд на статистику может создать даже излишне благоприятное впечатление: хотя за три квартала экспорт России на все азиатские рынки, кроме Пакистана и Бангладеш, снизился, рекордным стало падение мировой торговли в целом, поэтому валовые показатели в данном случае не драматичны и не столь важны. Есть и целые отрасли, продемонстрировавшие уверенный рост, и главным чемпионом здесь стал АПК. Россия нарастила экспорт в Китай продукции металлургии (на 58,9%), АПК (на 24,1%), минеральных продуктов (не топливо) – на 39,5%, продукции химпрома (на 18,4%). Продолжается рост экспорта АПК в Индию, главным образом за счет перехвата индийского рынка подсолнечного масла у Украины – более чем в два раза по сравнению с 2019 годом и в 7,5 раз – с 2018-м. В АСЕАН и Пакистан экспорт АПК вырос в 1,5 раза.
О снижении спроса на ресурсы говорить пока не приходится – несмотря на все зеленые планы, пик энергопотребления Китая официально отложен до 2030 года. Однако главную задачу – открыть для нашей экономики принципиально другие возможности роста за счет экономического вовлечения России в Азию – решить пока не удается. Здесь видится три основные проблемы, с каждой из которых предстоит либо работать, либо соглашаться на инерционный характер «Поворота».
Во-первых, остается нерешенным вопрос, что Россия хочет от Азии. Ориентация только на валовые показатели торгового баланса такого ответа пока не дает, точнее, ответ этот выглядит несоразмерно тому, что Россия может от сотрудничества с Азией получить. Хотеть от главного растущего центра силы XXI века только денег – в виде доходов для крупнейших корпораций от экспорта сырья и продукции с низкой добавленной стоимостью – непозволительное мещанство. Решение здесь видится вполне понятное: четкая артикуляция и для себя, и для азиатских партнеров необходимости создания «домашних» эффектов, инклюзивности «Поворота»: локализации производств, более глубокой степени переработки в России, приоритетной поддержки проектов с привлечением исследовательских центров и компаний из регионов и т.д.
Во-вторых, мало по какому вопросу существует такой общественный и политический консенсус, но существенной динамики здесь пока нет. Россия пока не научилась извлекать добавленную стоимость из своего сотрудничества с Азией – колоссальный ресурсный потенциал пока не конвертируется в интенсивный экономический рост страны. И речь не о сибирском айфоне или непременно русском чайнике: ресурсные отрасли могут быть инновационными и наукоемкими. Даже на уровне экспорта АПК доходы получаются только до отгрузки в порту, при том что Россия стала крупнейшим мировым экспортером зерна, она участвует только в первом распределении добавленной стоимости. Данная проблема тесно связана с «определенностью желаний», но имеет свою специфику: экспорт продукции добавленной стоимости в большей степени подвержен влиянию нетарифных ограничений и менее конкурентоспособен по сравнению с продукцией из зон свободной торговли. Без серьезной либерализации торговли со странами Азии существенно решить данную проблему не получится – и это уже вотчина Евразийской экономической комиссии, ответственной за торговые переговоры. Пока Россия проигрывает всем ключевым конкурентам за азиатские рынки по степени либерализации торговли с ними.
Наконец, «Поворот» остается преимущественно элитным проектом, причем федеральным. Эту философию четко воспринимают и иностранные партнеры: если проекта нет в официальном плане двусторонней комиссии на правительственном уровне, для китайских инвесторов его не существует. И хотя данная проблема также связана с ориентацией на мегапроекты крупных корпораций, она имеет и другое, человеческое измерение. Медленно умножаются контакты между бизнесом тех регионов, которые имеют наибольший опыт работы с Азией, – Дальним Востоком, Сибирью. В многочисленных двусторонних институтах приоритетом является высокий ранг участников, что правильно и полезно, но он не подкрепляется дальнейшими контактами на среднем уровне. Решения здесь также понятны: необходимо узнавание Азии максимально широким числом россиян – туристов, предпринимателей, ученых – и поощрение их участия в «Повороте». У России нет в активе азиатских диаспор, традиционных передовиков международных контактов, поэтому остро необходимо как можно большее число проводников в регион, комплексное развитие современного востоковедения, поощрение межрегиональных контактов, диалоги городов.
Дальнейшее инерционное развитие «Поворота» означает консервацию нынешних подходов, которые позволят еще долго получать экспортные доходы для узкого круга компаний-бенефициаров и в ручном режиме распределять их для регионов и решения внутренних задач в рамках национальных проектов. Такой подход будет, возможно, весьма продолжительное время обеспечивать «положительную динамику социально-экономических показателей», не давая шанса на кардинальное изменение ситуации. Иными словами, на этом пути российский «Поворот на Восток» не обеспечит сам по себе высоких темпов роста (еще до кризиса российская экономика де-факто встала), модернизации российской экономики, значительного повышения уровня жизни в регионах.
Коррекция подходов к реализации «Поворота» с российской стороны открывает возможности трансформировать экономику внутри страны, дать мощный импульс для развития регионов, в первую очередь Дальнего Востока, Сибири, Арктики. Однако этот импульс не придет из Азии – он может быть только внутрироссийский. И уже задача переговорщиков, дипломатов и бизнеса убедить азиатских партнеров в привлекательности такого углубленного, продвинутого сотрудничества.
