ДИПЛОМАТ СКОРЕЕ ПРИЗВАНИЕ, ЧЕМ ПРОФЕССИЯ
Наличие дипломатов среди сенаторов очень помогает работе
10 февраля — День дипломатического работника. Этот профессиональный праздник установлен Указом Президента РФ 31 октября 2002 года в честь 200-летнего юбилея МИД России. Сегодня, по данным пресс-центра ведомства и ТАСС, в его центральном аппарате работает 3391 сотрудник, а всего вместе с 253 зарубежными учреждениями и 380 территориальными органами в системе занято порядка 12 тысяч человек…
О роли дипломатов в проведении внешней политики государства и перипетиях своей работы послом, о современных геополитических реалиях и гендерном тренде в профессии рассказал зампред Комитета Совета Федерации по международным делам, Чрезвычайный и Полномочный посол (1992 год), посол Российской Федерации в США (1992-1994) Владимир Лукин.
Скорее призвание, чем профессия
— Владимир Петрович, вы занимаетесь международными отношениями многие годы, работали послом России в США. Когда было труднее быть дипломатом — тогда или в наше турбулентное время? И как изменилась глобальная проблематика?
— Сейчас я действую только в рамках парламентской дипломатии. Дипломат скорее призвание, чем профессия, хотя определённые «цеховые» навыки там тоже востребованы. Дипломатия — это использование особо квалифицированными людьми своего ума и такта в процессе взаимоотношений различных государств мира. Её задача сводится к достижению максимально возможной выгоды для своего государства, его внутренней политики таким образом, чтобы ей не препятствовала внешняя среда. Вот главный критерий успеха. На вопрос, когда было легче работать, ответить непросто.
Трудно было во времена холодной войны, потому что сложно давалось заключение каких-либо соглашений. В 90-е годы, когда исчезли принципиальные идеологические разногласия в отношениях с Западом, появилась другая проблема. В США и других странах возникла серьёзная дискуссия о том, как относиться к СССР в период его распада и создания Российской Федерации.
Буш-старший даже предупреждал Украину против поспешного разрыва с Россией, выступал за помощь России в выходе из той кризисной ситуации. У нас в некоторых регионах тогда не хватало продовольствия. И задача дипломатии состояла как минимум в том, чтобы обеспечить выживание нашей страны, с чем мы в целом справились.
В период Клинтона, к сожалению, в Америке победила другая тенденция - извлечь из слабости России максимальные краткосрочные геополитические выгоды. В США скорее мыслят не стратегически, а четырех- или даже двухлетними периодами избирательного цикла. Эта линия очень осложнила наши отношения.
К настоящему времени много ранее достигнутых соглашений расторгнуто. РФ и США — ракетно-ядерные державы, поэтому очень важно установить стабильную договорную основу всех отношений и обеспечить благоприятные условия для внутреннего поступательного развития России. Так что впереди у дипломатов много работы.
— Много говорится о деградации международного права. У нас отобрали здания диппредставительств в США, сейчас возникли проблемы с телефонной связью в генконсульстве Нью-Йорка. Подход с точки зрения грубой силы в международных отношениях — сегодняшний феномен или ничего нового здесь нет?
— Случалось по-разному. В 1962 году, в разгар ракетно-ядерного кризиса, мы находились буквально в сантиметрах от ядерной войны. Был период разрядки во времена Никсона, когда мы заключили первое соглашение по ограничению стратегических наступательных вооружений (ОСВ). Нынешний период конфронтации носит уже не идеологический, а скорее геополитический и межэлитный характер. На мой взгляд, вряд ли он продлится долго.
В таких ситуациях стороны прибегают к различного рода недипломатическим приёмам. Знаете, как в карточной игре. Не раскрывать свои карты — нормально, играть краплёными картами — нет. Поэтому задача дипломатии сейчас в том, чтобы вернуться к ситуации нормальной дипломатической игры.
— Это как?
— Когда, с одной стороны, существуют дипломатическое искусство и попытки переиграть противника, но не любыми средствами. При этом должна быть определенная степень доверия друг другу, без которого никакие соглашения, особенно связанные с глобальными вопросами безопасности, невозможны. Дипломатия должна медленно, терпеливо, не прибегая к излишнему шуму (это ремесло пропагандистов) идти к восстановлению платформы для реальных контактов и переговоров. Дипломат часто скрывает свои мысли, но откровенная ложь ведёт к полному разрыву отношений.
История продолжается, мир меняется
— Насколько осложняет ситуацию подрыв архитектуры международных отношений, сложившейся после Второй мировой войны?
— Изменения неизбежны. Если посмотреть на мировую сцену XIX-XX веков широким взглядом, то мы увидим повторяющиеся циклы: война, переговоры, создание нового миропорядка на 30, 40, 50 лет, а потом перелистывание страницы. Сегодня переход к «новой странице» не может быть глобально военным, потому что это чревато уничтожением всего человечества. После 1945 года мир изменился, но не в пользу США, претендующих на глобальное лидерство. Тогда они давали более половины мирового ВВП, сейчас порядка 22 процентов. Реалии изменились для России, Германии, Китая и других стран.
Поэтому мечтать о неизменности сложившегося порядка вещей — неправильно, это всё равно что согласиться с выводом Фрэнсиса Фукуямы о конце истории.
Мы выступаем за многополярный мир, против гегемонизма отдельных стран, за реформу ООН, расширение Совбеза, включение в него Индии, Бразилии, ставших крупными державами. Дипломатическую ситуацию нужно осовременивать, чтобы найти приемлемое место для каждой большой и малой страны и повысить общую безопасность на планете.
— Современные коммуникации позволяют главам государств гораздо легче, чем прежде, общаться между собой напрямую. Не снижает ли это роль дипломатии?
— Ну, контакты глав государств - это тоже дипломатия. Генри Киссинджер, с которым у меня давние дружеские отношения, говорил, что сейчас даже посольства не очень важны, потому что основной обмен новостями идет не через них, а через другие каналы, в том числе и напрямую через лидеров. Так что какой-то вопрос здесь есть.
Но, конечно, дипломатия не умрёт, как не умерло телевидение с появлением Интернета и кино — с появлением телевидения. Просто функции дипломатии трансформируются. Посольство государства должно быть превращено в экстерриториальный дом страны, куда хотелось бы идти — поговорить о делах, проявить инициативу об установлении связи на региональном или другом уровне, высказать идею, которая потом отшлифуется и формализуется дипломатически.
Уже сейчас изменяются форматы саммитов. Раньше соглашения принимались от саммита к саммиту. Договорённость лидеров, решение правительства, затем детализация экспертами и фиксация на новом саммите. Сейчас можно снять трубку телефона или связаться с помощью электронных средств и обговорить принципиальные вопросы. Это, естественно, скорее механизм, суть дипломатии остаётся прежней.
Послов убивали не только во времена Грибоедова
— У нас были разные министры иностранных дел — от Мистера Нет до Мистера Да. Как вы оцениваете успехи нашего сегодняшнего дипломатического корпуса?
— Дайте мне лет двадцать, и я отвечу на ваш вопрос. В своё время премьер-министра Китая Чжоу Эньлая спросили, как он оценивает итоги Великой французской революции 1789 года. Он ответил, что пока ещё рано судить о её последствиях…
Например, успех китайской дипломатии, коренным образом изменившейся с приходом 30 лет назад Дэн Сяопина, который заявил, что надо изучать опыт других стран, а не поучать их, очевиден. Мы имеем другой Китай и другой расклад сил в мире.
Если говорить о нашей стране, то совершенно успешна работа нашего великого канцлера и министра внешних дел Горчакова. В середине XIX века, после поражения в Крымской войне, он призвал Россию сосредоточиться и избегать вовлечённости в серьёзные конфликты. В результате было «выкроено» время для отмены крепостного права, военной и судебной реформ. И мы выиграли время до 1880-х годов и эффективно использовали его. А вот о политике Александра III, который заключил союз с Францией (позже к нему присоединилась Англия), в результате чего Германия сблизилась с Австро-Венгрией и возникли предпосылки для Первой мировой войны, до сих пор идут серьёзные дискуссии.
— Дипломатов убивали не только в эпоху Грибоедова. Наш посол в Турции Андрей Карлов погиб на посту в наше время. Но почему в общественном сознании эта профессия воспринимается прежде всего своей парадной, гламурной стороной? Фраки, приёмы, интересные люди и места…
— Один злобный нелюбитель дипломатов выразился так: «Дипломат — это тот, кто свою природную глупость частично компенсирует профессиональной вежливостью». Возможно, не лучшие представители дипломатии как-то и соотносятся с этим определением. Но, конечно, это не соответствует норме. Есть внешняя сторона и изнанка.
Форма для дипломата важна, но это не главное. Суть в том, чтобы искать и находить решение сложнейших вопросов. Это ответственнейшая миссия! Для этого нужны мудрость, терпение, определённая стилистика. Ведь победа войны — всегда поражение дипломатии.
Посол — представительская фигура, и покушение на его жизнь — это как бы символическое сведение счётов с политикой государства. Поэтому дипломатия — это небезопасная местами профессия и даже в чем-то самоотверженная.
— У вас были какие-то тревожные инциденты?
— Помню, как во время моей работы в США несколько раз сообщали о закладке в здании посольства бомб. Я отпускал людей, а сам демонстративно оставался в кабинете. Нельзя терять лицо. Демонстрация страха порождает искушение у террористов.
Несколько лет назад во Франции вышла книга «Блеск и нищета дипломатической работы». С первым понятно, а второе — то, что остаётся за кадром.
Дипломат действует в тени, оглашаются только результаты работы. Это не проповедник, а человек, который сверяет и сближает варианты. В работе дипломата довольно узкий круг возможностей. Первый — заявить свою позицию и стоять на ней. Это, как правило, ведёт к тупику переговоров. Второй — когда ты имеешь возможность смягчить свою позицию в сторону компромисса и сближения с другой стороной.
Плюсы и минусы есть у каждого метода. Поэтому иногда переговоры длятся годами, требуют кропотливости, тщательности и иногда заканчиваются неудачей. Это ведёт к обострению обстановки. Но дипломатия не должна останавливаться и превращаться в проповедь. Только в этом случае успех возможен.
Профессия перестаёт быть исключительно мужской
— Правда ли, что вы очень много сделали для возвращения Солженицына в Россию?
— Слово «много» я бы убрал. Александр Исаевич вернулся, потому что сам принял такое решение и просто ждал подходящего момента. Но я действительно по своей инициативе установил контакты с ним, съездил в Вермонт, мы провели замечательный день в его небольших владениях.
Там было два домика: в одном он работал, в другом жила семья. Познакомился с его супругой, её матерью, их детьми и принёс от имени российской стороны извинения за его незаконное выдворение. Когда Борис Ельцин посетил США, мы организовали его звонок Солженицыну, и он ещё раз пригласил писателя приехать домой. У меня сложились хорошие отношения с ним, до сих дружу с семьёй, где меня почему-то зовут «посол Петрович».
— Профессия дипломата перестаёт быть исключительно мужской. Не отстаём ли мы от мирового тренда?
— Нет, в любом нашем посольстве сейчас немало женщин. И они прекрасно работают, потому что женщина — дипломат от природы.
— Кстати, как вы относитесь к тому эпизоду, когда наш представитель на Ассамблее ООН заявил британскому коллеге: «Смотреть в лицо!»?
— Помните, как Крылов сказал: «Беда, коль пироги начнёт печь сапожник, а сапоги тачать пирожник». Дипломат должен заниматься дипломатией, а пропагандист — пропагандой. Смешивать два этих ремесла, если вспомнить смысл слов грибоедовского Чацкого, не стоит.
— В Совете Федерации собралось немало дипломатов: Валентина Матвиенко, Сергей Кисляк, Григорий Карасин, Константин Косачёв, Константин Долгов, вы. Это сказывается на атмосфере дискуссий?
— У нас, в международном комитете, обсуждение вопросов идёт на весьма серьёзном уровне. Действующие мидовские дипломаты прекрасно понимают, когда идут утверждаться послами, что их встретят профессиональные люди, которые в курсе содержания и всяких тонкостей их службы. Мне кажется, наличие среди сенаторов ряда дипломатов, имеющих репутацию и своё лицо, очень помогает нашей работе.
Беседовала Людмила Глазкова
