САНКЦИИ ЗАПАДА СТАЛИ БЛЕДНОЙ ТЕНЬЮ ЧЕРЧИЛЛЯ
Международная политика окончательно вернулась к своему историческому состоянию борьбы всех против всех
Различные меры экономического давления со стороны США и их союзников стали уже настолько привычной частью международного общения, что позволили развиться целой индустрии оценки их реального воздействия.
Каждый слух о том, что Вашингтон или Лондон готовят в отношении Москвы или Пекина очередные козни под названием «санкции», порождает незначительные колебания финансовых рынков, которые, скорее всего, уже заложены в долговременные расчеты нашего и китайского Центробанков. За невозможностью со стороны Запада действовать в ущерб себе эти меры давления становятся серией частных враждебных акций, не встроенных в единую систему и способных приводить в волнение только биржевых аналитиков. Которые по роду деятельности не обязаны разбираться в международной политике.
Так и в этот раз – запущен слух, что США и Великобритания готовят «санкции» в отношении возможности кредитования банками российского суверенного долга. В случае своего осуществления это мера, конечно, потенциально более неприятная, чем выпады Евросоюза против отдельных российских чиновников высокого ранга. Однако, как считают представители индустрии оценки санкционных рисков, на решительные меры никто пойти не готов. Наиболее распространенное мнение специалистов – действовать если и будут, то аккуратно и не в ущерб себе.
Именно этим, невозможностью для Запада действовать «в ущерб себе», отличается современная ситуация от событий эпохи начала холодной войны. 75 лет назад Уинстон Черчилль произнес свою известную речь на площадке Вестминстерского колледжа в городе Фултоне. В ней впервые прозвучало такое понятие, как «железный занавес», а борьба с Россией и коммунизмом была провозглашена в качестве главной цели.
В России «Фултонскую речь» любят – она является своего рода признанием нашей способности доставить Западу реальное беспокойство. Для России, которая на протяжении нескольких столетий была объектом агрессии с этого направления, такая постановка вопроса означает в первую очередь признание заслуг со стороны противника.
Британский правящий класс – это люди, которые по самому праву рождения считают себя вправе говорить и делать любые глупости. Во многом именно благодаря этому замечательному качеству они сумели менее чем за сто лет добиться того, что всемирная империя сократилась до масштабов «Сингапура на Атлантике». Такая особенность, однако, не является препятствием для периодического производства если не самых глубоких, то достаточно выдающихся публицистов и политических деятелей. Это способствует сохранению способности к производству ярких идей, как правило, разобщающего характера.
Нельзя, вместе с тем, забывать, что каждая идея, какой бы искрометной она ни была, хороша только в определенных обстоятельствах. Попытки возродить концепцию при полностью изменившихся условиях не могут привести даже к минимально убедительным результатам. Это мы очень хорошо видим сейчас.
Хотя, по правде говоря, в начале 1946 года никакого «железного занавеса» не было. Он реально опустился над Европой, когда в апреле 1949 года был создан блок НАТО, а в восточноевропейских странах пришли к власти коммунистические правительства. До этого о разделении Европы никто особенно не задумывался. Таким образом, концепция Черчилля стала идеологическим инструментом мобилизации стран Запада. Привычный метод – придумать угрозу и затем против нее собираться вместе.
В 1946 году радикальная постановка разобщающей идеи сработала, поскольку для этого были исторические условия. Последние несколько лет европейские и американские политики произносят речи о российской или китайской «угрозе» в ежедневном режиме. И это существенно ничего не меняет. Причина в том, что даже самая буйная внешнеполитическая фантазия все-таки нуждается в реальных основаниях. Или, если перефразировать приписываемый тому же Черчиллю апокриф, «даже у параноика должны быть настоящие враги».
После Второй мировой войны СССР уже не ставил перед собой задачу мировой социалистической революции, Сталин отказался от этой идеи уже к началу 1930-х годов. Но международная политика и применение силы великими державами еще не были полноценно ограничены ядерным оружием. Москва не могла исключать того, что интересы безопасности СССР потребуют оккупации Западной Европы и установления там дружественных политических режимов. В Китае вообще приближалась победа радикальной марксистской партии во главе с партизанским вожаком Мао Цзэдуном. Он даже после победы над националистами в 1949 году еще лет 15 пугал другие социалистические страны готовностью к тотальной войне с Западом.
Для континентальной Европы перспектива советского вторжения означала полную потерю правящими кругами власти и денег, контроль над которыми они копили с середины 19-го века. То есть даже при всей надуманности лозунга о железном занавесе как главном признаке европейской политики в 1946 году закрывать глаза на то, что СССР – это экзистенциальная альтернатива, было невозможно. Поэтому европейские элиты радостно подхватили риторику Черчилля и вместе с американцами провозгласили «крестовый поход» против СССР и его союзников. Тем более что тезис о «железном занавесе» был очень удачным с точки зрения применения любых методов в борьбе с европейскими левыми партиями и движениями. В отдельных странах, например в Италии, эта борьба была настолько успешной, что страна до конца холодной войны находилась под властью мафиозных политических кланов.
Сейчас говорить о том, что борьба США и союзников против России и Китая ведется ради выживания, просто смешно. И на Западе это прекрасно понимают. Россия и Китай – это рыночные экономики со своей национальной буржуазией, полностью вписанные в международное информационное пространство. Можно, конечно, много говорить о создании «лиги демократий» во главе с США, которая объединит всех против российского и китайского вызовов. Но на практике эти разговоры также закончатся действиями «не в ущерб себе», как это постоянно происходит на примере так называемых санкций.
Мир по сравнению с серединой 20-го века изменился настолько, что говорить о возрождении холодной войны даже в самом фарсовом выражении не приходится. 45 лет интеграции Китая в мировую экономику и 30 лет аналогичного движения России создали между ними и странами Запада такое количество связей, что никаких радикальных и поэтому действительно угрожающих решений принять невозможно. Этого не может делать Россия – сравнительно нормальные экономические отношения у нее сохраняются даже с Прибалтикой, адекватность лидеров которой часто можно поставить под сомнение. Этого не может и не хочет делать Китай – даже сокращая масштабы взаимной зависимости с США, Пекин все равно поддерживает ее как часть национальной стратегии развития. Сами США и Европа не видят угрозы, отражение которой настолько приоритетно, что требует полной мобилизации.
И, что самое важное, радикальные решения просто не нужны. Хорошо это или нет, но завершение холодной войны действительно привело к целостности мира.
Речь уже не идет о необходимости или возможности полной победы одного государства или группы стран. Международная политика окончательно вернулась к своему историческому состоянию борьбы всех против всех. Но с пониманием того, что добиться полной победы при наличии ядерного оружия и разнообразии выбора источников средств для развития невозможно.
В принципе, это достаточно комфортная ситуация. Тем более что необходимость для государств постоянно искать новые способы сублимации реальной борьбы очень способствует развитию экспертной и медийной индустрий. Постепенно т. н. санкции станут одним из способов микрорегулирования международных экономических отношений. И это, согласимся, гораздо лучше, чем тотальное противостояние враждебных миров, с которым мы больше, слава богу, никогда не столкнемся.
