БЕЗОПАСНОСТЬ СТРАНЫ КАК ФУНДАМЕНТ РАЗВИТИЯ
Запад развязал против России новый тип войны – ментальную войну
Виктор Мураховский:
Андрей Михайлович, на наших глазах в мире происходят тектонические изменения, затрагивающие все сферы человеческого бытия. Коронавирус стал катализатором, ускорившим процесс цивилизационного слома, но не формирующим его содержание. Все страны ощущают дефицит идей, определяющих стратегию развития хотя бы на среднесрочную перспективу. Политический класс где-то, как в России, достаточно успешно решает оперативные задачи, а где-то утратил рычаги оперативного управления. Внятного образа будущего пока не сформировано, есть ряд общих тезисов, которые на практике каждый интерпретирует по-своему. Можно ли сформулировать образ будущего для России?
Андрей Ильницкий:
Мы живем таки в интересное время перемен… Наблюдается резкое ускорение процессов трансформации на глобальной арене. Мир столкнулся не просто с призраком системного кризиса, но с коллапсом моделей развития. Большинство из них строилось, исходя из неизбежности утраты национальными государствами своей внутренней целостности и перехода к управлению крупнейшими экономическими, социальными, а в перспективе и политическими системами на сетевой основе при доминировании не только транснациональных корпораций, но и международных социальных, гуманитарных и политических структур.
Фактически ставился вопрос о демонтаже мироустройства, основанного на национальных государствах.
За последние пять лет в глобальной экономике, политике, а также в развитии технологий произошли значительные сдвиги, существенно изменившие пространство межгосударственной конкуренции. Они касаются как расширения инструментария, так и пространства межгосударственного противоборства.
Происходит это на фоне глобального структурно-коммуникационного сбоя.
На протяжении веков Россия — особая цивилизация имперского типа, создавшая внутри и вокруг себя порядок, противостоящий хаосу, готовая и способная — в разные времена по разному — этот порядок защищать. Благодаря сильному государству и нашей армии, Россия и сегодня имеет возможность действовать по своему усмотрению, а порядок в ней зависит от её собственной воли. Суверенитет — для нашей цивилизации непреходящая ценность. И он должен быть обеспечен.
В связи с нарастающими вызовами требуется переосмыслить не только роль и место России в современном мире, что уже происходит, но и значение военной силы в обеспечении ее способности оставаться одним из наиболее мощных, глобально значимых «центров силы», обладающим высоким уровнем военно-политической устойчивости.
Виктор Мураховский:
Россия действительно способна обеспечить свою безопасность самостоятельно. Союзники ей для этого не нужны.
Уровень современности вооружений достиг в прошлом году 70 % в целом по Вооруженным Силам, а в стратегических ядерных силах — 86 %. Создается система стратегического неядерного сдерживания. Число носителей крылатых ракет большой дальности выросло с 2012 года в 13 раз, а самих крылатых ракет БД — в 37 раз! В наземном компоненте мы имеем 146 батальонных тактических групп немедленного применения, полностью укомплектованных военнослужащими по контракту (призывников в них нет), вооружением, военной и специальной техникой, запасами ракет, боеприпасов, материально-технических средств. И мы говорим не о перспективе, чем грешат некоторые СМИ, а о тех силах и средствах, которые уже в строю, являются основой военной безопасности России.
Ситуация по другим ключевым компонентам национальной безопасности позволяет утверждать, что у нашей страны нет критической зависимости от внешних партнеров. Но это не повод для автаркии и консервации в текущем состоянии.
Андрей Ильницкий:
Да у нас самая современная армия в мире! Да, тем самым, мы обеспечили себе возможность относительно мирного развития примерно на десятилетие… Но поводов для успокоения уж точно нет…
«У нас нет шансов им уступить ни в чем. Хочу, чтобы это было понято для всех», подчеркнул Владимир Путин, выступая на ежегодном расширенном заседании коллегии Министерства обороны Российской Федерации 21 декабря 2020 года.
В новой глобальной игре Россия может двигаться только вперед и вверх, постоянно наращивая свою мощь, потому что в случае остановки или свертывании достижений последних лет в области обороны и безопасности Россия получит от США удар непропорциональный по силе и навсегда перестанет быть субъектом, как мировой политики, так и мировой экономики.
Мне представляется актуальным ставить вопрос о необходимости развития положений ныне действующей Стратегии национальной безопасности РФ, а главное — о пересмотре ее места в системе инструментов развития государства, среднесрочного и долгосрочного планирования.
Базовым предположением о характере процессов в сфере национальной безопасности страны, вероятно, следует считать принципиальную неразделимость внутренних и внешних рисков и вызовов безопасности страны. Современные подходы к обеспечению национальной безопасности РФ должны учитывать нарастающую сложность разделения военно-силовых и невоенных рисков на фоне сращивания внутриполитических и внутриэкономических опасностей с внешними.
Для обеспечения национальной безопасности требуется, на мой взгляд, создание встроенной в систему государственного управления геосоциально-экономической модели мобилизационного типа, дублирующей (страхующей) на случай возникновения разного рода гибридных кризисов типа коронавируса или техногенных сбоев в будущем. Необходима также новая стратегия социально-политического и пространственного устройства страны, базирующаяся на трех составляющих: безопасность, сбережение народа и территориально-экономическая связанность.
Реализация подобного подхода возможна при условии целостного понимания «пространства развития» и опоры на высокий уровень военно-политической связанности территории страны.
Виктор Мураховский:
Но ведь укрепление «связности», как Вы это охарактеризовали, потребует резкого наращивания коммуникационно-территориальной инфраструктуры страны, технологий связи, новых видов транспорта, автономной энергетики, новой территориальной политики — в том числе развитие семейного малоэтажного, индивидуального и автономного жилья, малой механизации и роботизации и многое другое. Сейчас эти технологии акцентированы на обслуживании мегаполисов и глобальной инфраструктур.
Андрей Ильницкий:
Да! И именно на это надо — а не на кубышку «золото-валютных резервов» большая часть которых состоит из ценных бумаг и валюты наших стратегических оппонентов — следует тратить основные ресурсы, развернув их внутрь страны! Ибо это уже не вопрос инвест-стратегии, а вопрос национальной безопасности!
Принципы рационального «многослойного» социально-территориального планирования следует взять за основу при формировании понятного обществу образа будущего России. Это теснейшим образом увязывается с нашим цивилизационным кодом, поскольку РФ — это цивилизация пространства, цивилизация простора, так формировались наши ценности и наш образ мышления.
«Скученность» и концентрация — это разнонаправленная с русским менталитетом модель организации социальной среды и пространства жизни. Подчеркнем — для России регионализация экономики в условиях кризиса важна не сама по себе, а как процесс, открывающий новые возможности для развития ее как цивилизации.
Необходимо уже в ближайшее время приступить к развитию альтернативных Москве «узлов роста» за Уралом — в восточной части российской империи. Для этого можно модернизировать существующие, но скорее надо строить новые города в комфортных природно-климатических зонах, города современного типа, логика размещения и развития которых, будет привязана к природным ресурсам.
Это будут города самой передовой архитектуры с развитой инфраструктурой и наукой, образованием и здравоохранением, города комфортные, привлекательные и интересные для жизни — молодежи, прежде всего.
Эти города народной империи станут точками «сборки русского мира»! Это вовсе не утопия. Россия всегда «вытягивала себя за волосы» из болота большими проектами — от похода Ермака и покорения Сибири — до Транссиба, космоса, Арктики и воссоединения с Крымом…
Виктор Мураховский:
Сосредоточение людских масс в мегаполисах создает угрозы национальной безопасности даже без использования противником оружия массового поражения. Например, достаточно «вырубить» электричество и наступит коллапс. Такие примеры были. В Северной Америке 14 августа 2003 года некоторые крупные города США и Канады остались без электроэнергии в результате мощнейшего сбоя в работе энергосистем: Нью-Йорк, Детройт, Кливленд, Торонто и Оттава. Были остановлены 9 реакторов АЭС, остановилась промышленность. Ущерб от аварии составил более 6 млрд долларов, прямые последствия затронули 55 миллионов человек. Авария произошла под влиянием «всего лишь» природной магнитной бури.
Военным специалистам понятно, что применение сравнительно небольшого числа высокоточных боеприпасов в обычном снаряжении по «болевым» точкам электрогенерации вызовет системный сбой и обширный «блэкаут». Встанет промышленность мегаполисов, нарушится управление. Под угрозой окажется устойчивость и живучесть страны в целом.
Андрей Ильницкий:
Поэтому приоритет — повышение уровня геостратегической военно-политической связности страны, которая должна восприниматься как целостное понятие, существенно выходящее за рамки чисто логистического или даже экономико-управленческого понимания. Об том говорил Президент РФ В. В. Путин на заседании Госсовета (23 декабря 2020 года), выделив в качестве приоритета инфраструктурное «сшивание» страны, как об условии сохранения Россией статуса великой державы, которое не может быть достигнуто эволюцией существующих программ инфраструктурного развития «от достигнутого». Глава государства однозначно указал на определяющее значение социального компонента в инфраструктурном и пространственном развитии.
Естественным следствием такого качественного разворота станет выход на первый план вопросов устойчивости и живучести России, как ГЕО-социальной системы.
Виктор Мураховский:
Россия и в имперский период, и в советский выигрывала самые тяжелые войны, отражая европейские нашествия, но с удручающей периодичностью российское общество рассыпалось изнутри под влиянием различных течений западной идеологии. И сегодня мы видим, что часть и российской элиты, и общества готова прислонится к модным в текущий момент западным идеологическим трендам, образу жизни.
Американцы не разделяют информационные, психологические, кибероперации, радиоэлектронную борьбу, рассматривая их как равноправный «домен» единого боевого пространства (Joint Battle Space) в многосферных операциях (Multidomain Operations), наравне с космосом, воздухом, землей и водой.
Можно ли этому противостоять? Более того, не пора ли переходить к активным формам обороны, например контрнаступлению, в сфере идеологии, общественного сознания, информационной политики?
Андрей Ильницкий:
России нужно сосредоточиться на себе! Модель «Россия будущего» — это «внутренняя» народная империя, основанная на принципе «самодержавия» не в смысле восстановления монархии, а в смысле истинного народовластия, где мы — россияне — во главе с сильным Лидером САМИ СЕБЯ ДЕРЖИМ. Для реализации этой модели необходима новая стратегия социально-политического и пространственного устройства страны, базирующейся на трёх составляющих — безопасности, сбережении народа и территориально-экономической эффективности. Суть этой системы в реализации Конституционного Положения о народовластии через единство вертикали власти всенародно избранного национального Лидера и горизонтали власти, вытекающей из сильного местного самоуправления.
Наш ядерный щит и самая современная армия в мире обеспечивают безопасность развития России как минимум на десятилетие, исключая возможность прямого военного столкновения.
Потому противник использует гибридные методы ведения войны — от экономических до информационных — атакуя нас по всему фронту национальных интересов России.
Против России Западом во главе с США развязана информационно-гибридная война. Её задача перенапрячь Россию, сбить нас с поставленных целей, разбалансировать ситуацию.
Все это ведет к возникновению нового типа войн. Если в классических войнах целью является уничтожение живой силы противника, в современных кибервойнах — уничтожение инфраструктуры противника, то целью новой войны является уничтожение самосознания, изменение ментальной — цивилизационной основы — общества противника. Я бы назвал этот тип войны — ментальным. Причем, если живую силу и инфраструктуру можно восстановить, то ход эволюции сознания повернуть вспять невозможно, тем более, что последствия этой «ментальной» войны проявляются не сразу, а только как минимум через поколение, когда сделать уже что-либо будет просто невозможно.
Виктор Мураховский:
Хотел бы добавить, что западный тренд сегодня — ставка на крайний индивидуализм, якобы полную свободу личности, в том числе от общества и традиционной семьи. По факту эта «свобода» только безудержного потребления, выбора гендерной ориентации, внешнего облика и прочей чепухи (хотя и здесь предпочтения навязываются корпорациями). Мы видим, как попытки выйти за пределы этих «свободных клеток» немедленно караются. В лучше случае — остракизмом, но нередки и уголовные преследования, и «несчастные случаи» со смертельным исходом.
Такой подход экспортируется в Россию, активно внедряется в сознание молодежи, которая в силу малограмотности и отсутствия опыта впитывает их некритически. Почему возник мем «Не рефлексируй, распространяй»? Да потому что для рефлексии требуются знания и умения осмысливать события, явления, информацию. А с этим у «либеральной пехоты» юного возраста большие проблемы.
Довелось выступать недавно и вести дискуссию в аудитории достаточно крупной (около 1500 сотрудников) российской компании, которая занимается программным обеспечением. Отвечал на вопросы по Вооруженным Силам России, оборонной промышленности, военно-политической обстановке. Львиная доля сотрудников — это молодежь, айтишники. По их вопросам отлично видно, что, несмотря на свою продвинутость в высоких технологиях, они зачастую наивны и слабо осведомлены в сфере обсуждаемой тематики.
Информационная госмашина, расходуя миллиарды на телевизор, радио, информационные агентства, молодежные проекты и т. п., работает во многом на обогрев вселенной. Молодежь в этом не участвует и тусуется на своих площадках. Официоз априори воспринимается с недоверием. Но личное общение они ценят, аргументы в очной дискуссии принимают. Надо не формально «идти в народ», создавая аккаунты официальных структур в соцсетях и публикуя в них пресс-релизы, надо общаться лично, уметь отвечать на вопросы, вести и направлять дискуссии.
Андрей Ильницкий:
И основным оружием здесь является именно Всемирная Сеть Интернет и поэтому, кто владеет ею и наполняет ее контентом, тот и обладает стратегическим преимуществом. К сожалению, следует признать, что в данном случае преимущество — не за нами.
В США создано отдельное киберкомандование — кибервойска, входящие в АНБ, одну из самых секретных и технологичных спецслужб Пентагона и разведсообщества США — ведущего в том числе кибер-разведку и контрразведку. Это армия из 18000 военных интеллектуалов ведет против нас войну гибридными методами — от экономики санкций — до информационных и кибератак.
США принята на вооружение концепция «перманентной активности и обороны на передовых рубежах» в целях захвата и удержания стратегической инициативы в киберпространстве, создавая у противника неопределенность в отношении их намерений за счет перенесения борьбы на вражескую «виртуальную территорию».
Против нас системно работает противник, имеющий свою пятую колонну и агентов влияния в российском истеблишменте. Его агрессивные информационно-гибридные действия на самосознание и ценности россиян, а также на базовые институты нашего общества и государства: институт Президента — а точнее на Владимира Путина персонально; силовые структуры и армию России; Русскую православную церковь и молодёжь.
С учетом сращивания манипулятивных и киберударных средств и постепенной легализации их в качестве инструментов воздействия на конкурента и потенциального противника в условиях мирного времени возникает настоятельная потребность в уточнении роли ВС России относительно реализации данного приоритета.
Цифровые платформы и технологии искусственного интеллекта также могут быть активным инструментом десуверенизации России, создавая бреши в национальной безопасности…
Американцы уже три года тому приняли федеральные законы и Доктрины, где мы названы оппонентом (противником) США, там предписано «to close the loopholes against the Russian Federation» — «закрыть все бреши против Российской Федерации».
Пора бы и нам этим заняться системно!
Виктор Мураховский:
Специалисты знают, в информационной войне существует только одна тактика победы — это наступление. Для отражения агрессивных атак на наше государство необходимо сбить повестку врагов и перехватить инициативу. Так что, нам совсем теперь разорвать сотрудничество с Западом?
Андрей Ильницкий:
Разумеется — нет! Нужен диалог. Но диалог не ради диалога, а диалог с платформы национальных интересов, пример которого дал Путин на «Давосском клубе», обозначив наше видение путей и сценариев мирового развития. Думаю, и надеюсь, что уже в ближайшее время на геополитическом поле будут проведены «красные линии» и расставлены вешки национальных интересов России, заступать за которые никому не будет позволено.
Каковы эти «красные линии»? По каким направлениям, на какой повестке оппонентами и врагами России будут предприниматься попытки пересечения этих линий? Вот примерные контуры:
- Зелёная — радикальная экологическая повестка. Почему? Потому что, по сути, это разрушение реального, индустриального, прежде всего, сектора экономики России и её инфраструктуры. Это то, что может лишить нас экономического суверенитета окончательно.
- Цифровизация России на глобальных иностранных платформах и технологиях.
- Трансгуманизм взамен традиционных консервативных ценностей, замещение российской национальной идентичности на якобы общечеловеческую идентичность «жителя планеты Земля».
- Полное ядерное разоружение и ограничение нестратегических (гиперзвуковых, прежде всего) вооружений.
Перечислю лишь некоторые первоочередные меры противодействия этому:
- Суверенизация интернета. Жёсткое блокирование деятельности иностранных соцсетей за любую информацию о несанкционированных митингах и за любое провоцирование протеста.
- Запуск программ подготовки кадров по информационному противодействию для силовой и гражданской сферы.
- Перезагрузка молодёжной политики.
- Возобновление активного и широкого диалога с консервативным большинством — опорным электоратом действующей власти.
Виктор Мураховский:
Политический класс нацелен на выборные циклы, экономическая элита — на циклы инвестиционные. Национальная идея, реализация геополитических и военно-стратегических задач, из нее вытекающих, это куда более длительный исторический процесс. Какие общественные, общественно-государственные институты могли бы аккумулировать и формулировать долгосрочные общенациональные идеи и задачи, объединить национально ориентированное экспертное сообщество?
Андрей Ильницкий:
Запад во главе с США избегает прямой военной конфронтации с Россией, поскольку она способна нанести им неприемлемый ущерб. В Концепции быстрого глобального удара и Стратегии национальной обороны США откровенно написано, что «горячей войне» должна предшествовать или полностью заменить ее так называемая прокси или гибридная война. Стратегию и тактику гибридной войны формируют экспертные группы из так называемых think-tank-ов (аналитических центров) типа RAND Corporation, которые созданы и финансируются американским государством и корпорациями. Эти структуры формируют стратегию и текущую политику, продвигая интересы политических групп, ведомств, корпораций и целых стран.
Если Россия «не передумает» наших оппонентов, не сработает на опережение и срыв агрессивных планов США и НАТО, то упустит инициативу, будет вынуждена держать пассивную оборону на крайне невыгодных позициях. Бездействие фактически обрекает наше государство на существование в навязанной американцами и их агентами влияния повестке. А это категорически не соответствует суверенному выбору России.
Следует, к сожалению, признать, что в России дела с экспертно-аналитическим обеспечением политики в области национальной безопасности обстоят не лучшим образом.
Эффективной системы, соответствующей новым гибридным вызовам, до сих пор практически не создано. А имеющееся институционально-смысловое поле разделено по ведомственно-дисциплинарному принципу и разбалансировано.
Отсутствует интегрирующий центр разработки и принятия решения в области национальной безопасности, не сформирована сеть экспертно-аналитических институтов («мозговых центров»), работающая под общую государственную стратегию в конкурентном режиме.
Складывающаяся военно-политическая обстановка требует качественного всестороннего анализа и прогнозирования основных направлений развития невоенных средств обеспечения военной безопасности страны и разработки мер противодействия возникающим угрозам.
Виктор Мураховский:
Однако в российском информационном пространстве, от телевидения до соцсетей, не заметно дефицита экспертов и аналитиков по любым темам, а формальное количество всяческих стратегических «институтов» и «центров» как бы не больше, чем в западных странах. При этом информационные поводы для новостной повестки и тематика дискуссий в наших СМИ и соцсетях зачастую импортируются с Запада. В том числе и по вопросам внутренней политики России.
Андрей Ильницкий:
Возникший кадровый и концептуальный вакуум заполняется непрозрачными инициативными и самозванными структурами, привлекающими случайных, недостаточно компетентных специалистов. Эти структуры и эксперты, как правило, не имеют ни фундаментальной научной опоры, ни твердых патриотических убеждений. Из случайно набранных, «списанных в запас» по разным причинам бывших спецов и профессиональных грантоедов, а нередко и просто откровенных, но медийно шумных дилетантов, возникают полуформальные институты и группы влияния, приватизирующие «поле экспертных оценок и смыслов» в российских СМИ, и иногда, надо признать, и в политических элитах, т. е. там, где принимаются решения.
Тем самым возникает организационная основа для внедрения в экспертно-политический дискурс неблагоприятных для ВС РФ и в целом государства позиций. Не говоря уже о возможном формировании «пятой колонны» и неконтролируемой системы утечек информации.
В российских же ведомственных научно-аналитических центрах либо распространена ситуация «театра одного актера», сервильно обслуживающего руководителя ведомства, либо отношения переводятся в непубличный режим, работы засекречиваются, а сотрудники полностью утрачивают статус в научной и экспертной среде. Это, в свою очередь, ограничивает приток новых кадров и приводит к интеллектуальному застою ведомственных закрытых структур.
Виктор Мураховский:
Текущая ситуация не вызывает оптимизма. А на практике что целесообразно сделать в ближайшее время?
Андрей Ильницкий:
Необходимо концептуальное, если хотите, социально-философское переосмысление ситуации в контексте нарастания угроз национальной безопасности в условиях глобального кризиса, развивавшегося последние десятилетия и особо обострившегося в ходе пандемии коронавируса. Требуется также разработка адекватных моделей, обеспечивающие социально-экономическую и оборонную устойчивость страны на средне- и долгосрочную перспективу.
Принципиально важно перейти к разработке интегрированных документов планирования в области национальной безопасности и развития, не просто анонсирующих, но и политически фиксирующих текущие приоритеты деятельности системы государственного управления и национальной обороны, императивные для всех органов государственной власти. Такие документы должны носить не ведомственный, а общегосударственный характер и исходить от Верховного Главнокомандующего ВС РФ.
Данный подход подразумевает укрепление роли Совета Безопасности РФ как ключевого органа интегрированного военно-гражданского управления и повышение его значимости как главного аналитического звена системы прогноза и стратегического целеполагания, а также планирования создания необходимых ресурсов. Он обладает для этого необходимой правовой надведомственностью.
Это позволит обеспечить предвидение и исследование возникающих угроз и вызовов, выработку предложений по стратегии их преодоления, выводящей Россию на новый уровень обороноспособности, конкурентоспособности и влияния в мире.
Виктор Мураховский:
Опыт общения редакции журнала «Арсенал Отечества» с невоенными экспертными центрами и промышленностью показывает, что военных зачастую воспринимают как замкнутую структуру, компетентную только в узких профильных темах. Напротив, со стороны финансово-экономического блока регулярно вбрасывают «инициативные предложения» по реформированию Вооруженных Сил, включая увеличение сроков выслуги для получения пенсий, сокращение расходов на оборону, изменение структуры видов ВС и родов войск… То есть, некоторые российские финансисты и экономисты априори считают себя более компетентными в сфере национальной безопасности и стратегии, чем военные.
Андрей Ильницкий:
Ну мы то с Вами, Виктор Иванович, знаем где сосредоточен основной интеллектуальный, подлинно элитный ресурс нашего общества — в Армии России… Так всегда было в нашей тысячелетней истории, так и будет впредь…
Возвращаясь к основной теме нашей беседы — обеспечение интеллектуального лидерства как основы безопасности страны — я бы указал главный вызов, стоящий в этом контексте перед Министерством обороны и другими силовыми ведомствами России, а именно — целостность осмысления гибридных угроз и ответов на них. Для этого необходимо создать интегрированную, не узковедомственную и отраслевую, а именно общенациональную систему безопасности, позволяющую владеть ситуацией по-настоящему, т. е. не только знать и понимать картину происходящего, но и прогнозировать и управлять ее развитием, тем самым вырабатывая государственную суверенную политику. Эта политика должна обеспечиваться институционально, технологически, кадрово и финансово.
Для кадрового и научного обеспечения деятельности необходимо на базе одной или нескольких академий Вооруженных Сил РФ (Военная академия Генерального штаба ВС РФ, Военный университет Министерства обороны РФ и др.) создать факультеты и кафедры, а также вузовские научно-образовательные центры (НОЦ) подготовки и переподготовки кадров по тематике «Психологическая оборона» и всему спектру вопросов информационно-гибридного противодействия, разработать и внедрить соответствующие образовательные модули.
Важный нюанс — обязательно необходимо предусмотреть расширение интеллектуального пространства этой работы МО на гражданскую среду, поскольку существование чисто военного центра сузит возможности его влияния и присутствия не столько в научном, сколько в политическом пространстве. Для полноценного позиционирования центру нужны партнеры из числа гражданских научно-экспертных, образовательных, политических и общественных структур.
Формирование стратегического контура управления не следует понимать как слияние — в перспективе — органов военного и гражданского управления, что может сыграть негативную роль для корректной постановки задач развития. Но это, безусловно, означает усиление синергичности системы политического руководства государством. Задача состоит в формировании основы государственного руководства на базе единой системы целеполагания, где национальная безопасность — стратегический приоритет.
Политика в области национальной безопасности должна превратиться из реактивной, нацеленной на формирование ответов на возникающие вызовы, в проактивную — предугадывающую изменения ситуации на перспективу, закладывающую стратегическую базу под развитие страны.
Надо не просто выдержать давление, но и подготовиться к геостратегическому реваншу. Необходима разумно дистанцироваться от нарастающего мирового хаоса, сосредоточиться на себе, провести мобилизацию внутренней и внешней политики для максимальной защиты национальных интересов.
Россия XXI века должна стать современной державой — народной империей — где на платформе традиционных ценностей нашей цивилизации и суверенитета, обеспеченного самой современной армией в мире, сильное государство реализует стратегию сбережения и преумножения народа российского.
