РОССИЯ И ЕВРОСОЮЗ: ОБОЙДЕМСЯ БЕЗ САММИТОВ?
Российский Совет по международным делам
Хотелось бы надеяться, что российско-европейский саммит еще может состояться
На днях в Европейском союзе разразился очередной мини-скандал. Германский канцлер Ангела Меркель, возможно, находясь под впечатлением от недавно состоявшейся в Женеве встречи российского и американского президентов, предложила своим партнерам по ЕС подумать о приглашении Владимира Путина на очередной саммит лидеров Европейского союза. В самом деле, уж если сам Джо Байден не считает зазорным продлить свое первое, и без того длительное европейское турне ради общения с российским коллегой, то лидерам ЕС негоже отставать от заокеанских союзников. Эту инициативу оперативно поддержали президент Франции Эммануэль Макрон и австрийский канцлер Себастьян Курц. Судя по реакции со стороны президентского пресс-секретаря Дмитрия Пескова, российское руководство проявило живой интерес к идее подобной встречи.
Казалось бы, такая мощная коалиция сторонников встречи гарантирует ее проведение в самые сжатые сроки и даже обещает плодотворный разговор. Однако, как легко можно было предвидеть, предложение Ангелы Меркель понравилась далеко не всем в Европе. Первым от участия в возможной встрече отказался премьер-министр Нидерландов Марк Рютте, сославшись на продолжающееся расследование катастрофы самолета «Малазийских авиалиний» на востоке Украины в 2014 г. Затем против приглашения Владимира Путина дружно выступили руководители Литвы и Латвии, к которым незамедлительно присоединились лидеры нескольких стран Центральной Европы, традиционно выступающие против любых политических диалогов с Москвой — в любых форматах и на любом уровне.
Решительные и не склонные к компромиссам оппоненты Владимира Путина поспешили заявить, что такой саммит был бы неоправданным подарком российскому лидеру, какового этот лидер пока явно не заслужил. Приглашение Путина было бы «неверным сигналом» и могло бы спровоцировать Россию на очередные «деструктивные действия» в Европе и повсюду в мире. Начались разговоры о том, что германский канцлер вообще допустила «фальстарт», публично выступив со своим предложением буквально накануне общения главами других стран Евросоюза. В качестве альтернативы саммиту было предложено ввести против Москвы новые санкции ЕС. В итоге консенсуса в Брюсселе так и не сложилось, и вопрос о саммите с Россией был отложен до лучших времен.
Какой саммит нам не нужен
Справедливости ради стоит заметить, что и в России идея саммита с Европейским союзом далеко не у всех вызвала прилив энтузиазма. В экспертно-аналитическом и политическом сообществах стали делаться заявления в том смысле, что приглашение Владимира Путина, вполне возможно, окажется подобием вызова нерадивого ученика на школьный педсовет, где его будут отчитывать за плохую учебу и ненадлежащее поведение. Российские «евроскептики» поспешили напомнить, что давно провозглашенная Брюсселем цель достижения стратегической автономий Евросоюза от США на деле осталась преимущественно на бумаге, и, следовательно, встречаться с нерешительными, закомплексованными и несамостоятельными европейскими деятелями — только попусту тратить время.
Пессимисты в очередной раз отметили, что за двадцать лет (1995–2014 гг.) Россия и Европейский союз провели тридцать две встречи на высшем уровне, причем в 2000–2013 гг. такие встречи проходили дважды в год. Но эти многочисленные, весьма помпезные мероприятия так и не смогли ни разрешить многие принципиальные проблемы отношений между Москвой и Брюсселем, ни предотвратить острый кризис европейской безопасности весной-летом 2014 г.
Ясно одно — очередной «парадный» саммит не нужен ни Москве, ни Брюсселю. Да такой саммит и невозможен, учитывая нынешнее положение дел в Европе. Вспомним хотя бы плачевные итоги февральского визита в Москву верховного представителя Евросоюза по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля. Едва ли кто-то в ЕС или в России желал бы подобного исхода для новой встречи, но теперь уже на высшем уровне. В сложившихся условиях трудно даже гипотетически предположить возможность какого-то прорыва в одном из важных измерений двусторонних отношений — будь то в либерализации визового режима, прекращении санкционного давления ЕС на Россию, снижении интенсивности информационной войны, вопросах укрепления европейской безопасности или где бы то ни было еще.
Не видно особых возможностей для сближения взглядов сторон на политические процессы, происходящие на территории «общего соседства». Едва ли восток Украины, Беларусь или даже Южный Кавказ и Молдова смогут в ближайшем будущем стать показательными примерами конструктивного взаимодействия России и ЕС. Еще меньше оснований надеяться, что результатом саммита станут единые подходы к новому миропорядку или хотя бы к строительству «Большой Европы». Россия не примет никакой общеевропейской конструкции, в которой Евросоюз находился бы в центре, а сама она оказалась бы в положении зависимой «евразийской периферии» ЕС. А Брюссель, в свою очередь, не согласится на строительство «Большой Европы» на двух взаимосвязанных опорах, поскольку не считает Евразийский экономический союз равным себе партнером.
Если же содержание встречи сведется к ритуальному изложению давно известных позиций сторон, скажем, по той же Украине или по Белоруссии, по правам человека или по принципам государственного суверенитета, то для этого встречаться на высшем уровне совсем не обязательно. Такую пикировку вполне можно продолжать силами красноречивых дипломатов, бойких журналистов или желающих отличиться парламентариев.
Тем не менее, на наш взгляд, саммит России и Евросоюза был бы полезен. По той же причине, по которой оказалась полезной женевская встреча руководителей России и США. Саммиты нужны не только между союзниками, но и в равной мере — между противниками. Когда отношения соседей оказываются по преимуществу отношениями соперничества и, тем более, отношениями конфронтации, встречи на высшем уровне позволят сторонам определиться со взаимными «красными линиями» и, определившись, снизить риски и издержки взаимного сдерживания.
Где проходят «красные линии»?
«Красные линии» для России в ее отношениях с Западом примерно понятны — они были очерчены еще в Женеве. Все, что Москва воспринимает как посягательство на свой суверенитет, будет пресекаться в самом жесткой и недвусмысленной форме. Можно спорить о том, прав или неправ Владимир Путин, последовательно противодействуя любым попыткам стран Запада «интернационализировать» проблемы прав человека, ставить вопросы о роли политической оппозиции или о степени независимости судебной системы в России, претендовать на роль защитника инакомыслящих и российского гражданского общества в целом. Но такова нынешняя позиция Кремля, и она едва ли поменяется в ближайшие годы. В этой позиции нет никакой двусмысленности и лицемерия.
А вот «красные линии» Европейского союза в отношении Москвы прочерчены куда менее четко. Вернее, линии-то прочерчены, но их слишком много для реалистической стратегии, имеющей хоть какие-то шансы на успех. В Брюсселе слишком часто говорят о том, что какие-то действия или даже потенциальные действия Москвы «неприемлемы», идет ли речь об Украине или о Сирии, о Белоруссии или о Ливии, о судьбе Алексея Навального или новых списках «нежелательных организаций», о контактах Москвы с европейскими правыми популистами или о высылке из Москвы дипломатов стран — членов ЕС. В итоге в иерархии многочисленных европейских претензий, требований, жалоб и ламентаций в отношении России разобраться очень трудно, если вообще возможно.
От частого и явно избыточного употребления смысл формулировки неизбежно стирается — если для ЕС неприемлемо почти каждое очередное действие (или даже лишь возможность такого действия) Кремля на международной арене и у себя дома, то «красные линии» сливаются в одно багровое поле, не имеющее к реальной политике ни малейшего отношения. Если российскому руководству, с точки зрения ЕС, должно быть запрещено все, то на деле это означает, что ему не запрещено ничего.
Понятно, что руководству Евросоюза категорически не нравятся многие внешнеполитические шаги Москвы, так же как не вызывает особого восторга нынешняя динамика политического развития России. Но заставить российское руководство принципиально поменять то или другое Европейский союз не в состоянии. Времена, когда Россия выражала готовность выступать в качестве прилежного и послушного ученика ЕС, давно прошли, и они вряд ли вернутся. Значит, надо искать возможности для частичных, заведомо не идеальных, по определению компромиссных договоренностей в тех сферах, которые имеют жизненно важное значение для Европейского союза. То есть «красные линии» должны стать не просто фигурой политической риторики, но отражением реальных приоритетов Евросоюза.
Кстати, американский президент Джо Байден, в отличие от лидеров ЕС, вполне конкретно и недвусмысленно зафиксировал свои «красные линии». Для него, как это было подтверждено в Женеве, неприемлемыми являются иностранные кибератаки на объекты критический инфраструктуры США, а также кибер-вмешательство во внутриполитические процессы в Америке. Именно поэтому Джо Байден пошел на то, на что так и не смог решиться Дональд Трамп — на повышение уровня двустороннего взаимодействия Москвы и Вашингтона по вопросам кибербезопасности. Если бы несостоявшийся саммит России и ЕС привел бы только к одному решению — а именно, к содержательному диалогу Москвы и Брюсселя по широкой проблематике киберугроз и путей их снижения, это уже оправдало бы все усилия, связанные с подготовкой и проведением саммита.
Представляется очевидным: только определившись с «красными линиями», можно прочертить и линии приоритетного сотрудничества. И здесь никак не обойтись без диалога на высшем уровне. К счастью или к сожалению, но после длительного застоя в отношениях только на высшем уровне есть шанс добиться смены устоявшегося тренда на сохранение нынешнего негативного статус-кво. Только четкий и недвусмысленный политический сигнал сверху способен привести в движение огромные армии чиновников, дипломатов, экспертов, да и бизнес-лидеров с обеих сторон, далеко не всегда готовых проявлять готовность «бежать впереди паровоза». Если бы лидеры ЕС и России принципиально договорились о совместной работе по «зеленой энергетике», по пятому поколению мобильной связи или по управлению международными миграциями, то эти решения дали бы зеленый свет для соответствующих ведомств, министерств, корпораций, общественных организаций, профессиональных сообществ и образовательных учреждений, пребывающих ныне в позиции низкого старта.
Проведение саммита ЕС и России было бы еще и сигналом всему международному сообществу о том, что Брюссель и Москва не намерены беспомощно и безучастно наблюдать за формированием новой глобальной биполярности. Напротив, они исполнены решимости предотвратить ее консолидацию, оставаясь в полной мере независимыми и активными игроками на мировой арене.
Альтернативы всегда найдутся
Очень хотелось бы надеяться, что российско-европейский саммит еще может состоялся до ухода Ангелы Меркель с европейской политической сцены, а точнее — до парламентских выборов в Германии 26 сентября 2021 г. Не только потому, что после ее ухода во внешней политике Германии неизбежно обозначится, пусть и не обязательно продолжительная, пауза. Но и потому, что нынешний германский канцлер очень много сил и энергии вложила в стабилизацию отношений между Москвой и Брюсселем. Не все у нее получилось, не со всеми ее идеями можно было безоговорочно согласиться, но было бы справедливым дать возможность этому действительно выдающемся европейскому политику доиграть свою партию до конца.
Однако, имея некоторое представление о том, как работает брюссельская бюрократия, и какова нынешняя расстановка политических сил внутри Европейского союза, приходится признать, что шансов на финальный политический бенефис с участием Владимира Путина у Ангелы Меркель очень немного. Противники диалога могут торжествовать — они в очередной раз победили политических тяжеловесов Европы, навязав свою позицию Евросоюзу. В отношениях между Брюсселем и Москвой, по всей видимости, началась очередная пауза, и не вполне понятно, как долго она теперь продлится.
Отказ Европейского союза от саммита с Россией неизбежно подталкивает последнюю к двум выводам. Во-первых, серьезные вопросы безопасности в Европе должны обсуждаться не в российско-европейском, а в российско-американском формате. Первоочередная задача Москвы — договориться с Вашингтоном, к чему Москва и будет прилагать максимум усилий в ближайшие месяцы. И пусть уж теперь Вашингтон обеспечивает поддержку достигнутых договоренностей в (центрально)европейских столицах любыми способами, которые он сочтет для себя подходящими.
Во-вторых, если никак не удается договориться с Брюсселем, то надо, как это и делалось раньше, отдавать безусловный приоритет двусторонним отношениям с Берлином, Парижем, Римом и другими европейскими столицами, проявляющими интерес к сотрудничеству с Москвой. И пусть уж эти столицы добиваются нужных Москве и самим себе решений Брюсселя в сферах, выходящих за рамки их национальных юрисдикций. А отношения собственно с Евросоюзом будут развиваться примерно так же, как они развивались в последние семь лет — то есть никак.
Ну и, разумеется, отказ Евросоюза от саммита еще более укрепляет позиции тех сил в Москве, которые уже давно подвигают идею «цивилизационной несовместимости» России и Европы, призывают к дальнейшему ускорению «разворота на Восток», иногда сопровождая такие призывы предложениями выйти из общеевропейских организаций, в которых Россия сохраняет свое членство. С точки зрения этих сил, сама идея российско-европейского саммита в нынешних условиях — в лучшем случае бесполезная, а в худшем — вообще вредная, поскольку она отвлекает внимание от гораздо более важных задач внешней политики России на широких просторах евразийского континента.
Такие последствия, разумеется, мало кому понравятся в Брюсселе. Едва ли они отвечают и долгосрочным интересам Варшавы, Риги, Таллина, Вильнюса и Праги. А потому мы, скорее всего, услышим с европейской сцены исполнение новых и новых вариаций старых песен. Россию снова и снова будут укорять в неоправданном «американоцентризме», в стремлении подорвать «европейское единство», в переоценке перспектив российско-китайского сотрудничества и в недооценке роли ЕС в современном мире. Будут говорить и о том, что разговор с Россией совсем не обязательно нужно начинать на высшем уровне — многие вопросы лучше сначала обсудить в рабочем порядке, а уж затем, если наметятся перспективы серьезного сотрудничества, можно будет вернуться к идее саммита. Может быть, через год, или через два, или через пять лет.
Но на фоне демонстративного отказа Европейского союза от прямого и откровенного диалога с Москвой на высшем уровне все такие укоры и рассуждения выглядят не слишком убедительными. Как заметил классик французской литературы Жан Батист Мольер по другому поводу, «ты этого хотел, Жорж Данден!».
Сокращенная версия статьи впервые была опубликована в «Известиях».
