ВОЙНА С ТЕРРОРОМ
Российский Совет по международным делам
Что пошло не так?
11 сентября 2001 г. я находился в Нью-Йорке. Более того, утром этого трагического дня судьба привела меня в Нижний Манхэттен, и в 8:46 утра по местному времени я оказался всего в паре кварталов от «близнецов» Всемирного торгового центра. Помню, что погода была замечательной, осеннее солнце играло на стеклянных гранях небоскребов, легкий ветерок с Гудзона подгонял спешащих на работу офисных клерков. На моих глазах «Боинг 767» врезался в фасад Северной башни, а через несколько минут другой «Боинг» буквально прошил насквозь верхние этажи Южной башни. Эпическое обрушение двух гигантских офисных зданий выглядело как сцена из голливудского фильма об апокалипсисе: с толпами обезумевших людей, разбегающихся во всех направлениях, густыми облаками пыли и мусора, медленно накатывающимися на узкие улицы финансового центра города, какофонией звуков пожарной сигнализации, сирен скорой помощи и автомобильных гудков, наполняющих утренний воздух тяжело раненного мегаполиса.
Моей первой реакцией было неверие в происходящее, затем ужас и, наконец, эмпатия. Как и многие люди во всем мире, я чувствовал, что в момент теракта я тоже стал ньюйоркцем, и полностью разделял гнев и возмущение окружающих меня людей. Этот ужасный террористический акт не должен был остаться безнаказанным. Не себялюбивая месть, но справедливое возмездие должно было последовать за совершенным преступлением. Террористы должны были ответить за содеянное. Неудивительно, что международное сообщество не только продемонстрировало полную солидарность с Соединенными Штатами в объявленной вскоре «Войне с террором», но и выразило готовность всемерно помогать Вашингтону в его справедливом деле.
Сегодня, двадцать лет спустя, результаты «Войны с террором» представляются неоднозначными. С одной стороны, с сентября 2001 г. на территории Соединенных Штатов не было новых террористических актов такого масштаба и с таким количеством жертв. Не стоит считать, что террористическая угроза родине США полностью устранена. К сожалению, это не так — вспомним хотя бы теракт во время Бостонского марафона в апреле 2013 г. Но, по крайней мере, американцы могут чувствовать себя в большей безопасности по сравнению с менее удачливыми жителями Европы, не говоря уже о Ближнем Востоке, Северной Африке или Южной Азии.
С другой стороны, военное участие США за рубежом, направленное на сдерживание терроризма, в итоге так и не оправдало первоначальных ожиданий. Последнее фиаско в Афганистане — всего лишь наиболее наглядная иллюстрация длинного списка неудачных или, как минимум, не вполне успешных миссий, включающего Ирак, Ливию, Либерию, Пакистан, Йемен и Сирию. Хотя президент Барак Обама еще в мае 2013 г. заявил, что «Война с террором» завершена, международный терроризм так и не был полностью побежден. Борьба с ним не привела к явной победе, и в глобальном масштабе эта угроза не выглядит менее значимой, чем она была двадцать лет назад. Но в отличие от сентября 2001 года, сегодня международное сообщество больше не готово объединяться вокруг Вашингтона в противостоянии этому глобальному вызову.
Что же пошло не так со стратегией США?
Первое очевидное слабое место в подходах США к международному терроризму — сам процесс принятия решений. На протяжении двадцати лет Вашингтон никогда не придерживался подлинно многостороннего подхода к решению основных международных проблем, в том числе и проблемы терроризма. В 2003 г. Соединенные Штаты приняли одностороннее решение о начале операции в Ираке в обход не только Совета Безопасности ООН, но даже соответствующих механизмов НАТО. Решение о выводе войск США из Афганистана также было принято и осуществлено демонстративно односторонним образом, что ставит под сомнение публично заявленную приверженность администрации Байдена многосторонности.
Во-вторых, политике США в кризисных регионах мира традиционно не хватает последовательности и стратегического видения. На протяжении четырех лет Дональд Трамп пытался полностью перетряхнуть и пересмотреть наследие Барака Обамы, а сегодня Джо Байден пытается сделать то же самое с наследием Дональда Трампа. Граница между борьбой с терроризмом (counter-terrorism) и борьбой с повстанцами (counter-insurgency) размыта, как и граница между разрешением конфликтов (conflict resolution) и государственным строительством (state building). В результате Соединенные Штаты теряют свою репутацию надежного партнера и предсказуемого игрока в международных отношениях. Например, сейчас очень трудно предсказать будущую стратегию США на Ближнем Востоке, включая перспективы американского военного присутствия в Ираке и Сирии, шансы США вернуться в СВПД и так далее.
В-третьих, Соединенные Штаты, насколько можно судить, по-прежнему подходят к другим, не слишком знакомым и не очень понятным американцам культурам и к другим ценностям как к проявлениям социальной и политической архаики, индикаторам незавершенных проектов модернизации. Об этом свидетельствует, в частности, множество американских фильмов, живописующих героические свершения США в Ираке и Афганистане. Если главная проблема нынешнего мира сводится к тому, что он еще не вполне американизирован, а следовательно — не совсем современен, то основной профилактикой против международного терроризма должно стать ускорение американизации как универсального лекарства от архаики и отсталости. Именно исламский мир в этом контексте оказывается наиболее подходящим объектом для постоянного наставничества и руководства.
Однако реальность такова, что глобальное общество становится все более и более разнообразным, а не все более однородным. В этом обществе никто не может претендовать на монополию на модерность или на знание будущего. Если мы что-то знаем наверняка о будущем, так это то, что в грядущем миропорядке относительная роль Соединенных Штатов будет снижаться, а роль исламского мира — повышаться. При сохранении нынешних тенденций через полвека ислам станет самой распространенной религией на планете, обойдя христианство по численности верующих. Всем нам предстоит учиться жить в этой новой реальности.
